| Библиотека. |
|
|
ГОД КРИЗИСА
1938-1939
ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ В ДВУХ ТОМАХ
ISBN 5-250-01092-X (с) Составитель МИД СССР. 1990
501. Телеграмма полномочного представителя СССР во Франции Я. 3. Сурица в Народный комиссариат иностранных дел СССР
25 июля 1939 г.
Правильность нашей позиции в переговорах стала для всех особенно явственной в свете переговоров Хадсон — Вольтат {{* См. док. 489, 498, 499.}} и капитулянтского англо-японского соглашения {{** См. док. 495.}}. Среди французов оба эти факта вызвали необычайную тревогу, заглушаемую в прессе дирижерской палочкой сверху. Всякий честный сторонник соглашения с нами спрашивает себя, какое доверие Москва может иметь к переговорам, когда в момент переговоров находится мост к соглашению с Германией, а во время военного конфликта между СССР и Японией делаются позорные авансы Японии. Левых немало волнует и тот бесспорный факт, что так громко провозглашающийся лозунг борьбы с германским шпионажем и коррупцией начинает здесь превращаться в борьбу с коммунистической партией и с «агентами Москвы». Это не усиливает доверия к искренности желания сотрудничать с нами.
Полпред
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 302, д. 2090, л. 192. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 516.
502. Телеграмма военно-морского атташе СССР в Японии А. С. Ковалева в Генеральный штаб РККА
25 июля 1939 г.
За последнее время участились выступления адмиралов против СССР. 26 июня командование Оминато {{*** Японская военно-морская база.}} выступило с некоторыми угрозами по адресу СССР. 20 июля с угрозами против СССР выступил Канадзава. 24 июля командование Оминато в более резких выражениях повторило свою угрозу от 26 июня. В этот день выступил Ионаи, заявивший, что против незаконного давления советских властей будут приняты решительные меры.
Выступления адмиралов преднамеренно были приурочены к смотру императором 21 июля кораблей соединенной эскадры вблизи Токио и соответствовали новым инструкциям центра командованию Квантунской армии — продолжать в расширенном масштабе военные действия у Буир-Нура. Адмиралы выступают под Давлением квантунского командования. Распространяемая ложная информация о «победах» у Буир-Нура и притеснениях японцев на концессиях преследует цель внушить общественному мнению Японии мысль о слабости наших вооруженных сил и необходимости вооруженного выступления против СССР на земле и на море. В свете этого служба охраны Владивостока, Камчатки и Сахалина должна быть усилена.
Л. Ковалев
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 516-517.
503. Запись беседы временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова с заведующим восточноевропейской референтурой отдела экономической политики министерства иностранных дел Германии К. Ю. Шнуре
26 июля 1939 г.
Помимо того что отмечено в общем дневнике, Шнурре развивал следующие мысли по вопросу об улучшении германо-советских отношений.
Руководители германской политики исполнены самого серьезного намерения нормализовать и улучшить эти отношения. Фразу Вайцзеккера о «лавке, в которой много товаров»{{ * См. док. 384. }} надо понимать в том смысле, что Германия готова предложить СССР на выбор все что угодно — от политического сближения и дружбы вплоть до открытой вражды. Германия открывает дверь для разговоров на эту тему. Понимая, что сейчас все державы стоят на распутье, определяя, на какую сторону стать, Германия не желает, чтобы создалось представление, будто она не исчерпала возможностей сблизиться с СССР в столь решающий момент. Она дает СССР эту возможность, но, к сожалению, СССР на это не реагирует.
Вайцзеккеру мы ничего не ответили, Шуленбург, беседуя с Молотовым {{** См. док. 442.}}, также не получил от последнего определенного ответа. Между тем он конкретно ставил вопрос, предлагая, например, продление или освежение советско-германского политического договора, который, если в него вчитаться, предоставляет большие возможности для сближения.
Я спросил Шнурре, вполне ли он уверен, что все вышесказанное является не только его личной точкой зрения, но отражает также настроения высших сфер.
Неужели Вы думаете, ответил он, что я стал бы говорить Вам все это, не имея на это прямых указаний свыше? Далее он подчеркнул, что именно такой точки зрения держится Риббентроп, который в точности знает мысли фюрера.
На мое замечание, что у нас нет уверенности в том, что намечаемое изменение германской политики носит серьезный, неконъюнктурный характер и рассчитано надолго вперед, Ш[нурре] ответил:
— Скажите, каких доказательств Вы хотите? Мы готовы на деле доказать возможность договориться по любым вопросам, дать любые гарантии. Мы не представляем себе, чтобы СССР было выгодно стать на сторону Англии и Польши, в то время как есть полная возможность договориться с нами. Если у Советского правительства есть желание серьезно говорить на эту тему, то подобное заявление Вы сможете услышать не только от меня, а от гораздо более высокопоставленных лиц. Я лично был бы очень рад, если бы мне удалось поехать в Москву, где смог бы развить эти мысли в беседе с вашими руководителями.
В ответ на мое упоминание о германской экспансии в Прибалтику и Румынию Ш[нурре] сказал:
— Наша деятельность в этих странах ни в чем не нарушает ваших интересов. Впрочем, если бы дело дошло до серьезных разговоров, то я утверждаю, что мы пошли бы целиком навстречу СССР в этих вопросах. Балтийское море, по нашему мнению, должно быть общим. Что же касается конкретно Прибалтийских стран, то мы готовы в отношении их повести себя так, как в отношении Украины. От всяких посягательств на Украину мы начисто отка зались (исключая части, входившие ранее в состав Австро-Венгрии, относительно которых положение неясно). Еще легче было бы договориться относительно Польши...{{ * Многоточие в документе.}}
Чувствуя, что беседа начинает заходить слишком далеко, я перевел ее на более общие темы, заговорив о германских аспирациях на Украину и вообще Россию, изложенных в «Майн кампф», где Англия мыслится как союзник Германии.
— Фюрер не отличается упрямством, но прекрасно учитывает все изменения в мировой обстановке. Книга была написана 16 лет тому назад в совершенно других условиях. Сейчас фюрер думает иначе. Главный враг сейчас — Англия. В частности, совершенно новая ситуация в Восточной Европе создалась в результате краха германо-польской дружбы. Эта «дружба», и ранее бывшая крайне непопулярной в народе, рассыпалась в течение буквально суток. От Данцига мы не откажемся — это можно усмотреть хотя бы из «Майн кампф».
— Ну, а если Польша, скажем, уступит Данциг? Ведь тогда «дружба» может возобновиться и, следовательно, политика в отношении СССР снова изменится в худшую сторону?
— Этого не будет. Восстановиться германо-польские отношения уже не могут. Они расстроились непоправимо.
Я спросил Шнурре, почему он считает невозможным восстановление дружбы между Германией и Англией.
— Потому что Англия никогда не согласится уступить нам ни клочка из своих богатств, никогда не согласится вернуть нам отоб ранные у нас колонии.
Далее Шнурре в качестве примера изменчивости внешней политики за последнее десятилетие привел в пример Италию.
— Уже после прихода Гитлера к власти Муссолини произносил резкие речи против Германии, утверждал, что, по сравнению с итальянцами, мы — варвары. Работая в Венгрии, я особенно отчетливо видел, как энергично дипломатия Муссолини работала против Германии. Но прошло несколько лет — и создалась «ось». Мы считаем, что СССР и сейчас может стать на путь сближения с Германией и Италией, подобно тому как это имело место в так называемый рапалльский период 101. Этому способствует и то обстоятельство, что Германия и Италия хотя и боролись с коммунизмом, но настроены антикапиталистически, стремясь всячески ограничить влияние крупных концернов и фирм, поставив их на службу интересам народа, общества. Наши крупные капиталисты потеряли влияние, Вы можете убедиться в этом, поговорив с любым директором «Сименса», «ИГ Ф[арбен] индустри» и вообще любого крупного предприятия.
Уклонившись от дискуссии на эту тему, я затронул вопрос о Японии, сказав, что мне не вполне ясно, почему Германия пошла на дружбу с Японией, несмотря на то что Китай имеет емкий рынок и огромные запасы необходимого Германии сырья, в то время как дружба с Японией, так же как и с Италией, ничего экономически ценного Германии не даст.
На это Шнурре ответил очень неохотно, как бы давая понять, что мой вопрос попал в больное место.
— Дружба с Японией — факт. Но мы считаем, что это не является препятствием для установления дружественных отношений между СССР и Германией. К тому же нам кажется, что отношения между СССР и Японией также могут измениться к лучшему.
В дальнейшем Шнурре повторял в разных вариациях прежние доводы о желательности сближения СССР и Германии, о необходимости начать разговоры на эту тему, поскольку момент сейчас для этого исключительно благоприятный и упущенная ситуация может не повториться. На мои замечания о том, что эти мысли мне приходилось затрагивать в разговорах с германскими деятелями ранее, в течение первых двух лет своего пребывания в Германии, но тогда они ни малейшего сочувственного резонанса не находили, Шнурре не нашел другого ответа, кроме:
— Но теперь вы видите сами, что сочувственный резонанс с нашей стороны обеспечен. Наоборот, сейчас мы не находим резонанса у вас.
Я сказал, что всю беседу не премину подробно сообщить в Москву, но предупредил, что все мысли, развивавшиеся Шнурре, настолько новы и необычны в устах германского официального лица, что я не могу с уверенностью сказать, что в Москве отнесутся к ним вполне серьезно. Память об открыто враждебной политике, проводившейся и провозглашавшейся Германией в отношении нас еще несколько месяцев тому назад, настолько свежа, что обнадеживать Шнурре я не решаюсь. Но, разумеется, я передам эту беседу в Москву возможно более полно и точно и не сомневаюсь в том, что она, как и все предыдущие беседы на эту тему, не пройдет бесследно, хотя придавать ей решающее значение я не могу.
Шнурре удовольствовался этим, прося сообщить, если из Москвы поступят какие-либо конкретные указания на этот счет, с тем чтобы можно было возобновить беседу в более определенных формах.
Г. Астахов
АВП СССР, ф. 011, oп. 4, п. 27, д. 59, л. 191 — 195.
504. Письмо временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова заместителю народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкину
27 июля 1939 г. {{* Получено в НКИД СССР 31 июля 1939 г. }}
Глубокоуважаемый Владимир Петрович,
1. В этой почте Вы найдете записи моих бесед со Шнуре {{** См. док. 494, 503. }}, в которых последний, помимо постановки тех или иных конкрет ных вопросов, всячески пытается уговорить нас пойти на обмен мнениями по общим вопросам советско-германского сближения. При этом он ссылается на Риббентропа как инициатора подобной постановки вопроса, которую будто бы разделяет и Гитлер. Как Вы помните, примерно то же, но в более осторожной и сдержанной форме, мне говорили Вайцзеккер и Шуленбург {{*** См. док. 384, 413.}}.
Мотивы подобной тактики немцев ясны, и мне вряд ли стоит подробно останавливаться на этом. Не берусь я также и формулировать какое-либо свое мнение по этому вопросу, так как для этого надо быть в курсе деталей и перспектив наших переговоров с Англией и Францией (о каковых мне известно лишь из газет). Во всяком случае, я мог бы отметить, что стремление немцев улучшить отношения с нами носит достаточно упорный характер и подтверждается полным прекращением газетной и прочей кампании против нас. Я не сомневаюсь, что если бы мы захотели, мы могли бы втянуть немцев в далеко идущие переговоры, получив от них ряд заверений по интересующим нас вопросам. Какова была бы цена этим заверениям и на сколь долгий срок сохранили бы они свою силу, это, разумеется, вопрос другой.
Во всяком случае эту готовность немцев разговаривать об улучшении отношений надо учитывать и, быть может, следовало бы несколько подогревать их, чтобы сохранять в своих руках козырь, которым можно было бы в случае необходимости воспользоваться. С этой точки зрения было бы, быть может, нелишним сказать им что-либо, поставить им ряд каких-нибудь вопросов, чтобы не упускать нити, которую они дают нам в руки и которая, при осторожном обращении с нею, нам вряд ли может повредить.
2. Прошу подготовить ответ, который придется дать в связи с предстоящим приглашением на нюрнбергский съезд {{* Речь идет о намечавшемся очередном съезде национал-социалистской партии в Нюрнберге. В связи с начавшейся войной съезд не состоялся.}}. Приглашение можно ждать через одну-полторы недели. Раньше мы отказывались «под благовидным предлогом». Будем ли мы продолжать эту тактику теперь, когда выступлений против нас и травли ожидать не приходится (если, конечно, обстановка к тому времени не изменится) ?
С одной стороны, присутствие на съезде имеет большое информационное значение и дает большие возможности контакта, установления связей и проведения разъяснительной работы среди немцев и иностранных дипломатов. С другой стороны, наше появление впервые за все время существования режима вызовет, конечно, немало толков в англо-французской печати. Вам предстоит решить, что нам важнее.
3. Очень прошу Вас повлиять на Управление делами в смысле разрешения ряда поставленных нами вопросов, задержка которых крайне вредно отражается на работе и на всей атмосфере полпредства. Не утруждаю Вас пока их перечнем, т. к. Управлению делами они известны, и к тому же о некоторых я сообщал телеграфно.
С товарищеским приветом
Г. Астахов
АВП СССР, ф. 082, оп. 22, п. 93, д. 8, л. 122-123.
505. Сообщение ТАСС «Японская провокация продолжается»
27 июля 1939 г.
По сообщению штаба монголо-советских войск в МНР, в течение 23—25 июля японо-маньчжурские войска неоднократно пытались атаковать и захватить позиции монголо-советских войск к востоку от реки Халхин-Гол. Эти попытки с большими потерями для японо-маньчжур неизменно отражались монголо-советскими войсками.
Советско-монгольские войска прочно занимают прежние позиции на восточном берегу реки Халхин-Гол.
Кроме столкновения наземных войск имели место за эти дни также столкновения авиации.
В результате воздушных боев за 23 июля японская авиация потеряла 15 истребителей, 2 бомбардировщика, 2 разведчика и 1 аэростат, корректировавший огонь японской артиллерии. После этих боев на аэродромы монголо-советской авиации не вернулось 5 самолетов. В этот же день был сбит и захвачен в плен командир легкобомбардировочного японского авиационного отряда полковник Коваро, по показаниям которого подтверждается, что японцы в районе боевых действий сосредоточили крупные силы авиации за счет переброски из Чанчуна, Харбина, Сипингая, Хайлара и других районов.
Воздушные бои происходили также 24 и 25 июля. Столкновения, начинавшиеся с встреч небольших групп истребителей, как правило, разрастались в крупные воздушные сражения. В результате воздушных схваток за 24 июля японцы потеряли 34 истребителя, 2 бомбардировщика и 1 аэростат. На аэродромы монголо-советской авиации не вернулось 9 самолетов.
За 25 июля было сбито 19 японских самолетов и сожжен 1 аэростат. На аэродромы монголо-советской авиации не вернулось 6 самолетов.
Известия. 1939. 27 июля.
506. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
27 июля 1939 г.
1. В ходе беседы 27-го числа мы довели до сведения Молотова принятое нашими двумя правительствами решение в короткий срок направить в Москву военные делегации с целью ведения переговоров по технической части соглашения. Комиссар по иностранным делам выразил удовлетворение и согласие. Он сказал нам, что лорд Галифакс уже сообщил Майскому о своем решении в этом же духе и указал последнему на срок от 8 до 10 дней. Молотов спросил, собирается ли французское правительство также направить своего эксперта в этот промежуток времени. Я говорил с ним в соответствии с параграфом 2 Вашей телеграммы № 507, при этом с его стороны было отмечено, что срок от 8 до 10 дней его также устраивает. В ответ на нашу просьбу сообщить, есть ли у СССР какие-либо пожелания по поводу специалистов, которых он хотел бы видеть в составе нашей делегации, Молотов сказал, что он в этом полагается на наши два правительства, будучи уверен в компетентности наших экспертов.
В этой связи сообщаю о необходимости подключить к нашей делегации, по крайней мере, одного переводчика с прекрасным знанием русского, но, конечно, не принадлежащего по происхождению или семейным связям к русским кругам (предупредить министерство обороны).
2. Мой коллега в соответствии со своими строгими инструкциями подробно развил вопрос о косвенной агрессии в духе параграфов 2 и 3 Вашей телеграммы № 508—509. Я поддержал его в своих выступлениях. Молотов сказал нам, что его службы изучают компромиссную формулу. Он также желает получить ее от нас. После долгих рассуждений сэра У. Сидса дискуссия на эту тему завершилась новыми обещаниями Молотова занять примирительную позицию и заверением, что вскоре совместно с нами будет возобновлено изучение формулы.
3. Сообщение, направленное в Вашей телеграмме № 525, было передано Молотову, но не для того, чтобы быть предметом согласованной редакции, поскольку британское правительство решило не вступать на этот путь, а для целей, изложенных в параграфе 2 Вашей телеграммы № 523.
4. Комиссар по иностранным делам определил позицию своего правительства на этот счет следующим образом: если на нынешней стадии опубликовать сообщение в духе нашего, надо... {{* Пропуск в расшифровке (прим. документа). }} [не] входить в детали нюансов переговоров во избежание недоразумений. Например, пришлось бы уточнить, что определение косвенной агрессии, которое рассматривается как основополагающее, еще не выработано, и даже мы оказались бы вынуждены раскрыть еще более основополагающее значение статьи 6. Это потребовало бы чрезвычайно трудной разработки, очень тонкой работы, которую Советское правительство считает преждевременной. Все станет проще, когда будут начаты военные переговоры.
При поддержке моего коллеги я подчеркнул все соображения в пользу согласованного сообщения. Сэр У. Сидс, лояльности которого мне приятно воздать честь, говорил, так же как и я, в духе Ваших телеграмм № 511, 514, и 524. Сохраняя свои возражения по поводу согласованного сообщения, в котором он стремится видеть проект публичног® заявления, которого британское правительство хотело добиться от СССР в начале настоящих переговоров, Молотов сказал нам, что он сможет изучить, как официально объявить общественности о военных миссиях в согласованном сообщении, когда эти миссии прибудут в Москву. Кажется, уточнил он...{{ ** Пропуск в расшифровке (прим. документа).}}, сам факт их направления, о котором французские и английские пресса и радио уже в течение нескольких дней дают сведения слишком точные, чтобы они не были из верного источника, уже достаточно показателен, чтобы не требовать подчеркивать его в согласованном сообщении.
5. Мой английский коллега занял в этих условиях четкую позицию о необходимости для его правительства ответить на вопросы, которые будут поставлены перед ним в парламенте, и уточнить, что на достигнутой на переговорах по политическим пунктам стадии посылка военной миссии стала теперь возможной. Я также отметил обязанность для нас информировать общественное мнение. В конце концов Молотов, оставаясь на своей точке зрения, отметил, что французское и английское правительства сохраняют за собой право объявить о посылке военной миссии своему парламенту и общественности.
Однако, чтобы быть как можно ближе к взглядам Молотова, мой английский коллега предлагает своему правительству более смягченную редакцию проекта сообщения.
Телеграфирую Вам за следующим номером.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. Т. XVII. P. 539—540.
507. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
27 июля 1939 г.
Согласие Великобритании допустить отнесение к общей политике локального инцидента в Тяньцзине 133, посредством которого она признает фактически сложившуюся ситуацию в Китае в пользу Японии, здесь пока еще никак не комментируется в прессе. Но место, предоставленное протестам китайского правительства и неблагоприятным комментариям иностранных газет, особенно американских, свидетельствует о мнении правительства СССР. Принятие требований правительства Токио, происшедшее с таким небольшим разрывом во времени после решительных заявлений, которыми правительство Чемберлена дало понять, что оно не уступит японским угрозам, привносит новый элемент в недоверие, с которым советские власти оценивают подлинные намерения Англии и действительный характер ее программы противодействия агрессии.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVIII. P. 549.
508. Инструкция начальника генерального штаба французской армии М. Гамелена французской делегации на переговорах военных миссий СССР, Великобритании и Франции
27 июля 1939 г.
Вопрос о морских коммуникациях между европейским Западом и Мурманском должен быть решен совместно с англичанами, поскольку эта акватория входит в зону английского командования; кроме того, исходные базы находятся в Великобритании.
Что касается коммуникаций в Средиземном море, то вопрос связан с проблемой господства в этом районе. Поэтому, во всяком случае на начальной стадии конфликта, эти коммуникации не могут быть надежными.
В отношении воздушных коммуникаций не следует исключать возможности полетов над территорией Германии, но представляется, что регулярные воздушные связи следует организовывать, используя гражданские самолеты с промежуточной посадкой в нейтральных странах Северной Европы.
В связи с вопросом о морских операциях в Балтике представляло бы интерес уточнить возможности русских, которые имеют в этом районе 52 подлодки.
Официально поляки не могут согласиться с принципом вступления (еще в мирное время) русских войск на их территорию в случае конфликта. Но нет сомнения, что при возникновении опасности они согласились бы иметь на своей территории советскую авиацию и, может быть, даже механизированные соединения. Возможность того, что они откроют свои границы для русских войск всех родов, остается маловероятной. Представляется, что румыны в этом вопросе будут также очень сдержанны, а с турками будет легче договориться.
Операция в восточном Средиземноморье должна предусматривать разрешение в возможно кратчайший срок вопроса о Додеканезах. Названная операция должна осуществляться преимущественно силами турок при поддержке британского флота и союзной авиации, в составе которой следует иметь в виду прежде всего русскую авиацию. В вопросе о получении поддержки русской авиации в отношении Додеканезов вы должны действовать в качестве посредника. Эта поддержка также будет необходима в случае, если не удастся удержать Болгарию на позиции нейтралитета и она будет атакована как турками из Фракии, так и совместными греческими и турецкими силами из района Салоник. Какова могла бы быть помощь СССР в этом случае?
Поставки со стороны России для Польши, Румынии и Турции сырья, продовольствия, вооружения, снаряжения и оборудования будут, очевидно, хорошо приняты названными государствами. Очень желательно, чтобы СССР поставил им то, что Франция и Англия не могут им дать, во всяком случае в ближайшем будущем. Прилагаемая записка содержит сведения по данному вопросу {{* В данном сборнике не публикуется.}}.
Турки предусматривают возможность сколько-нибудь серьезных операций в восточном Средиземноморье и на Балканах только в случае, если они не будут чувствовать угрозы со стороны СССР на Кавказе. Вам, несомненно, представится случай довести это до сведения русских и побудить их предпринять необходимую успокаивающую акцию 73.
Гамелен
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 157—158. Опубл. в изд.: Beaufre A. Ze drame de 1940. Paris. 1965. P. 120-121.
509. В Народном комиссариате иностранных дел СССР
28 июля 1939 г.
27 июля В. М. Молотовым были вновь приняты для продолжения переговоров английский посол г-н Сидс, французский посол г-н Наджиар и г-н Стрэнг.
Известия. 1939. 28 июля.
510. Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова временному поверенному в делах СССР в Германии Г. А. Астахову
28 июля 1939 г.
Ограничившись выслушиванием заявлений Шнурре и обещанием, что передадите их в Москву, Вы поступили правильно.
Нарком
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 295, д. 2038, л. 93.
511. Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова временному поверенному в делах СССР в Германии Г. А. Астахову
29 июля 1939 г.
Между СССР и Германией, конечно, при улучшении экономических отношений могут улучшиться и политические отношения. В этом смысле Шнурре, вообще говоря, прав {{* См. док. 504.}}. Но только немцы могут сказать, в чем конкретно должно выразиться улучшение политических отношений. До недавнего времени немцы занимались тем, что только ругали СССР, не хотели никакого улучшения политических отношений с ним и отказывались от участия в каких-либо конференциях, где представлен СССР. Если теперь немцы искренне меняют вехи и действительно хотят улучшить политические отношения с СССР, то они обязаны сказать нам, как они представляют конкретно это улучшение. У меня был недавно Шуленбург и тоже говорил о желательности улучшения отношений, но ничего конкретного или внятного не захотел предложить {{** См. док. 442.}}. Дело зависит здесь целиком от немцев. Всякое улучшение политических отношений между двумя странами мы, конечно, приветствовали бы.
Молотов
АВП СССР, ф. 059, оп. 4, п. 295, д. 2038, л. 94-96.
512. Телеграмма статс-секретаря министерства иностранных дел Германии Э. Вайцзеккера послу Германии в Великобритании Г. Дирксену
31 июля 1939 г.
Вольтат по возвращении в Берлин сделал доклад о своей беседе с сэром Горасом Вильсоном {{* См. док. 499.}}. Этот доклад был передан генерал-фельдмаршалом Герингом рейхсминистру иностранных дел. Он содержит предложение Вильсона о широком англо-германском сотрудничестве, иначе говоря, о соглашении политического, военного и экономического характера. Эти предложения рассматриваются, по-видимому, английской стороной как официальный зондаж. Вольтат, очевидно, не задал Вильсону напрашивающегося вопроса, предполагают ли эти предложения одновременный отказ от связанных с политикой окружения переговоров, в особенности с Москвой. Как уже указано в предыдущей телеграмме, рейхсминистр иностранных дел просит сообщить по телеграфу о содержании переговоров с Вольтатом, а также о вашем отношении к ним.
Вайцзеккер
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 160. Опубл. в изд.: Akten zur deutschen auswärtigen Politik. Serie D. Bd. VI. S. 864.
513. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
31 июля 1939 г.
Предложения Хадсона («соглашение между основными европейскими державами по извлечению пользы из районов мира, представляющих интерес для предприимчивых народов») были в Германии отклонены. Нужно было совершенно не знать доктрину, которой пронизана вся жизнь Гитлера, чтобы полагать, что он будет прельщен предложением, которое в его глазах является проявлением моральной слабости и менталитета деловых людей, которых он презирает.
Ввиду этого усилятся его надежды осуществить с меньшим сопротивлением, чем в 1938 г. или в марте 1939 г., третий этап своей программы господства.
С другой стороны, надо опасаться, как бы немецкая пропаганда не начала использовать против нас в упомянутых Хадсоном странах угрозу, которая, как он говорил, нависла над Китаем, Россией, Бельгией и Южной Америкой.
Что касается СССР, трудно понять, как британский министр, имеющий опыт дипломатической и парламентской карьеры, опыт крупных дел, побывавший в Москве весной с официальной миссией, счел возможным делать без мандата подобные предложения Германии в тот момент, когда кабинет, членом которого он является, решает вопрос о направлении миссии экспертов в Москву в целях заключения военной конвенции. В этих условиях мы не должны удивляться недоверию со стороны советских участников переговоров.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVII. P. 607.
514. Телеграмма посла Германии в Великобритании Г. Дирксена в министерство иностранных дел Германии
1 августа 1939 г.
Военный, военно-воздушный и военно-морской атташе единодушно отмечают поразительный скепсис английских военных в отношении предстоящих переговоров с представителями советских вооруженных сил. Нельзя отделаться от впечатления, что с английской стороны переговоры ведутся, главным образом, с той целью, чтобы получить наконец представление о действительной боевой мощи советских вооруженных сил. Имеющиеся до сих пор у англичан немногочисленные данные не исключают возможности того, что доклад военной делегации, которая должна быть послана в Москву, будет негативным.
Это впечатление усиливается благодаря ставшему сегодня известным составу английской военной делегации. Ни один из трех представителей видов вооруженных сил не имеет подготовки, которая дала бы ему возможность вести переговоры специально по оперативным мероприятиям. Однако все три господина являются фронтовыми офицерами, которые вследствие этого обладают вполне наметанным взглядом для суждения о боеспособности какой-либо части и ее оснащении пригодными для ведения войны материалами.
Дирксен
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 518 — 519. Опубл. в изд.: Akten zur deutschen auswärtigen Politik. Serie D. Bd. VI. S. 871.
515. Письмо поела Германии в Великобритании Г. Дирксена статс- секретарю министерства иностранных дел Германии Э. Вайцзеккеру
1 августа 1939 г.
При сем направляю копию записи советника посольства Кордта о его беседе с лейбористским политиком Чарльзом Роденом Бак-стоном, имевшей место в прошлую субботу. Хотя г-н Роден Бакстон и не принадлежит к правительственной партии и его внешнеполитические идеи противоположны идеям большинства лейбористской партии, я все же считаю, что его высказывания представляют некоторый интерес 142. Термин «сфера интересов» в смысле разграничения расширенных пространств {{* В оригинале: «Grossraume».}} важнейших держав был употреблен также сэром Хорасом Вильсоном в беседе с г-ном штаатсратом Вольтатом {{** См. док. 489, 499.}}. Заслуживает внимания, далее, тот факт что Чемберлен, подобно Бакстону, выступая вчера в палате общин с особым ударением упомянул об англо-французском соглашении 1904 г. и англо-русском договоре 1907 г., но, конечно, в иной связи: премьер-министр указал на то, что понадобилось девять месяцев переговоров в 1904 г. и пятнадцать месяцев в 1907 г., для того чтобы прийти к успешному результату. Чемберлен хотел этим ослабить упрек в чрезмерном затягивании переговоров с Советским правительством.
фон Дирксен
Приложение
ЗАПИСЬ
Сегодня, 29 июля 1939 г., меня посетил для частной беседы, предварительно договорившись об этом со мной, бывший депутат лейбористской партии г-н Чарльз Роден Бакстон, брат известного пэра-лейбориста лорда Ноэль-Бакстона. Г-н Роден Бакстон, который в настоящее время не имеет мандата, работает при руководстве лейбористской партии на посту, который можно было бы сравнить с постом руководящего офицера в оперативном отделе генерального штаба. Он имеет особое бюро в палате общин и дает заключения по политическим вопросам для лейбористской партии. В Германии он и его жена стали хорошо известны после их мужественного выступления в защиту немецкого гражданского населения во время французской оккупации Верхнесилезской и Рурской областей. Г-н Роден Бакстон — квакер и пользуется очень хорошей репутацией даже у своих политических противников благодаря своему знанию европейских проблем и прекрасным чертам своего характера.
Г-н Роден Бакстон начал с предупреждения о том, что он не говорит ни от имени лейбористской партии, ни от имени правительства. Он хотел бы лишь изложить мне свои мысли о тех возможностях избежать войны {{*** В оригинале: «einer Konflagration».}}, которые, по его мнению, еще имеются. Он заявил, что должен был убедиться, что публичное обсуждение способов сохранения мира в настоящее время не может привести к цели. Возбуждение народов достигло такой степени, что всякая попытка разумного урегулирования вопроса немедленно саботируется общественностью. Поэтому необходимо возвратиться к своего рода тайной дипломатии. Руководящие круги Германии и Великобритании должны бы попытаться путем переговоров, с исключением всякого участия общественного мнения, найти путь к выходу из невыносимого положения 141. Он имеет в виду путь, который в свое время, в 1904 г., помог лорду Ленсдауну {{* Министр иностранных дел Англии в 1900—1905 гг.}} преодолеть обострение отношений с Францией и который доказал свою ценность и в 1907 г. при урегулировании напряженных отношений с Россией. ....
В 1904 и 1907 гг. Англия стояла в основном перед теми же проблемами, что и сегодня. В период с 1898 по 1904 г. Франция использовала каждую возможность, чтобы повсеместно создавать Британской империи затруднения, ибо она считала, что из создавшегося напряженного положения нет иного выхода, кроме приобретения возможно большего числа союзников к предстоящей войне. Переговоры, которые велись без всякого участия общественности, привели к договору 1904 г., по которому Франции предоставлялась Северо-Западная Африка, а Англии — Северо-Восточная Африка. То же самое имело место и в 1907 г. В то время Россия пыталась минировать империю в Южной Персии, Афганистане и в Тибете. Благодаря договору 1907 г. противоречия были устранены опять-таки путем создания сфер интересов.
Он задает себе вопрос, нельзя ли этот же образ действий применить теперь в отношении Германии. Сформулированное фюрером понятие жизненного пространства направляет мысль в эту сторону. Здесь я прервал г-на Родена Бакстона, указав ему на то, что британская политика поступала совершенно противоположным образом. Она вмешивалась в дела, которые ни в какой мере не входили в сферу ее интересов. Она даже дала гарантии государствам, которые не нуждались в этих гарантиях, и она подстрекала польское правительство к абсолютно непримиримому отношению к разумным германским предложениям. Из ответа г-на Родена Бакстона явствовало, что он вовсе не одобряет эту политику, хотя и является членом лейбористской партии. В этом именно и заключается, по его словам, причина того, что он пришел ко мне. Противоречия настолько обострились, что осталась, собственно, одна альтернатива — война или разумное соглашение. Г-н Роден Бакстон набросал далее следующий план.
Великобритания изъявит готовность заключить с Германией соглашение о разграничении сфер интересов. Под разграничением сфер интересов он понимает, с одной стороны, невмешательство Других держав в эти сферы интересов и, с другой стороны, действенное признание законного права за благоприятствуемой великой державой препятствовать государствам, расположенным в сфере ее интересов, вести враждебную ей политику. Конкретно это означало бы:
1) Германия обещает не вмешиваться в дела Британской империи;
2) Великобритания обещает полностью уважать германские сферы интересов в Восточной и Юго-Восточной Европе. Следствием этого было бы то, что Великобритания отказалась бы от гарантий, предоставленных ею некоторым государствам в германской сфере интересов. Далее, Великобритания обещает действовать в том направлении, чтобы Франция расторгла союз с Советским Союзом и отказалась бы от всех своих связей в Юго-Восточной Европе;
3) Великобритания обещает прекратить ведущиеся в настоящее время переговоры о заключении пакта с Советским Союзом. Странным образом г-н Роден Бакстон в этой связи упомянул и о том, что чешско-советский договор остался без применения.
Со своей стороны, кроме ранее упомянутого невмешательства Германия должна обещать:
1) объявить о своей готовности к европейскому сотрудничеству (в этой связи г-н Роден Бакстон высказал мысли, сходные с идеей Муссолини о пакте четырех держав);
2) гарантировать предоставление через некоторое время своего рода автономии Богемии и Моравии (я указал, что ведь эта культурная автономия уже существует, после чего г-н Роден Бакстон не развивал далее эту мысль);
3) согласиться на всеобщее сокращение вооружения. Это сокращение вооружения ни в коем случае не потребуется от одной Германии; имеется в виду достигнуть того, чтобы расходы на вооружение не разорили бы вконец все народы. В ответ на мой вопрос Роден Бакстон заметил, что потенциал вооружения государств мог бы остаться тот же, но только на сниженном уровне, подобно тому как если бы семья, имевшая квартиру на пятом этаже современного дома, в целях экономии средств сняла бы квартиру таких же размеров во втором этаже. По его словам, подобная уступка необходима для того, чтобы дать возможность Чемберлену и лорду Галифаксу приступить к разумным и реально-политическим переговорам с нами.
Ясно, что столь обширная программа, которая, кстати сказать, урегулировала бы также и колониальный вопрос в положительном с точки зрения Германии смысле, могла бы быть обсуждена только совершенно доверительно и осуществлена в атмосфере возросшего доверия.
В основном я занимал позицию слушателя, но в конце беседы весьма решительно указал на речи фюрера, который, как известно, уже давно предупреждал Англию, что ей не следует вмешиваться в дела, которые ее не касаются.
В заключение я спросил г-на Родена Бакстона, делился ли он своими мыслями с членами британского правительства. Г-н Роден Бакстон уклонился от прямого ответа. Но мне кажется, что из его витиеватых объяснений можно сделать вывод, что подобные мысли свойственны сэру Горасу Вильсону, а следовательно, и премьер-министру Чемберлену. Не исключено, что г-н Роден Бакстон хотел пустить пробный шар. У меня, однако, сложилось впечатление, что ход мыслей г-на Родена Бакстона базируется на точной проработке вопроса. Т. Кордт
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 162 —165.
516. Письмо посла Германии в Великобритании Г. Дирксена статс-секретарю министерства иностранных дел Германии Э. Вайцзеккеру
1 августа 1939 г.
1. Касательно беседы Вольтата с сэром Горасом Вильсоном и моего отношения к ней я ссылаюсь на телеграфное донесение от 31 июля 1939 г. То, что Вольтат во время беседы не поднял прямо вопроса об отказе от политики окружения, объясняется его договоренностью со мной о том, чтобы он вообще больше слушал, чем говорил.
Несмотря на то что беседа в политическом отношении не была углублена, мое впечатление таково, что в форме хозяйственно-политических вопросов нам хотели предложить широкую конструктивную программу. Трудности проведения этой программы для британского правительства, при господствующем теперь настроении общественности, указаны в моем донесении от 24 июля 1939 г. {{* См. док. 498.}}
2. Что соглашение с Германией было бы несовместимо с одновременным проведением политики окружения, ясно здешним руководящим лицам. Определяющие соображения в этом вопросе основываются примерно на следующих положениях:
a) соглашение с Германией химически, так сказать, растворило бы данцигскую проблему и открыло бы дорогу к германо-польскому урегулированию, которым Англии не было бы больше надобности интересоваться;
b) к продолжению переговоров о пакте с Россией, несмотря на посылку военной миссии — или, вернее, благодаря этому,— здесь относятся скептически. Об этом свидетельствует состав английской военной миссии: адмирал, до настоящего времени комендант Портсмута, практически находится в отставке и никогда не состоял в штабе адмиралтейства; генерал — точно так же простой строевой офицер; генерал авиации — выдающийся летчик и преподаватель летного искусства, но не стратег. Это свидетель ствует о том, что военная миссия скорее имеет своей задачей уставить боеспособность Советской Армии, чем заключить оперативные соглашения.
Высокопоставленный офицер из министерства авиации недавно высказал авиационному атташе свое убеждение в том, что ни британская, ни русская сторона не имеют серьезного желания заключить соглашение;
c) относительно оценки военного значения Польши все еще имеются сомнения, которые находят свое отражение в сдержанности в финансовом отношении. Отчет генерала Айронсайда также не был, как слышно, чрезмерно положительным 140; располагающий наилучшими связями, принадлежащий к лейбористской партии политик Роден Бакстон (брат лорда Ноэль-Бакстона {{* См. док. 515.}}) в разговоре с советником посольства развивал те же положения, что и Вильсон, и указывал на ликвидацию политики окружения как на само собой разумеющееся следствие соглашения с Германией. Запись беседы с Бакстоном посылается с этой же воздушной почтой.
4. Все более усиливается впечатление, что возможность принципиального соглашения с Германией должна быть установлена в течение ближайших недель, для того чтобы определить содержание избирательных лозунгов. Здесь надеются, что политическое успокоение, которого можно ожидать с наступлением вакаций, создаст предпосылки к составлению программы переговоров, имеющей шансы на осуществление.
Дирксен
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 160-162.
517. Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова полномочному представителю СССР в Турции А. В. Терентьеву
2 августа 1939 г
1. По доводу англо-франко-советских переговоров можете сообщить Сараджоглу следующее. С самого начала переговоров о тройственном пакте мы дали согласие на гарантирование пяти стран (Турция, Греция, Польша, Румыния, Бельгия) и потребовали дополнительно тройственной гарантии для трех Прибалтийских стран (Латвия, Эстония, Финляндия). Когда Англия и Франция предложили сверх этих восьми стран гарантировать еще две — Голландию и Швейцарию, мы ответили, что дадим на это предложение согласие, если СССР будет иметь пакт взаимопомощи с Турцией и Польшей, без чего мы не можем расширять наши обязательства по гарантиям сверх восьми стран. После этого Англия и Франция сняли свое предложение о гарантировании Голландии и Швейцарии.
2. Спросите Сараджоглу, как следует понимать его предложение о заключении советско-турецкого пакта 143. Имеется ли в виду пакт взаимопомощи или другой пакт? Если Турцией имеется в виду заключение советско-турецкого пакта взаимопомощи, то мы согласны начать переговоры об этом пакте. Спросите также, не думает ли Сараджоглу приехать в Москву для каких-либо переговоров, о чем он говорил в свое время Потемкину и Вам. Сообщите срочно о результатах беседы с Сараджоглу.
Молотов
АВП СССР, ф. 059, оп.1, п. 298, д. 2060, л. 57-59.
518. Сообщение ТАСС об одной из причин затяжки переговоров с Великобританией
2 августа 1939 г.
В своей речи в палате общин 31 июля с. г. парламентский заместитель министра иностранных дел г-н Батлер сказал, как передает печать, что английское правительство принимает все меры к ускорению ликвидации существующих разногласий между СССР и Англией, главным из которых является вопрос о том, должны ли мы посягать на независимость Балтийских государств или нет. Я согласен, сказал г-н Батлер, что мы не должны этого делать и именно в этом разногласии кроются главные причины затяжки переговоров.
ТАСС уполномочен заявить, что если г-н Батлер действительно сказал вышеупомянутое, то он допустил искажение позиции Советского правительства. На самом деле разногласия состоят не в том, чтобы посягать или не посягать на независимость Балтийских стран, ибо обе стороны стоят за гарантию этой независимости, а в том, чтобы в формуле о «косвенной агрессии» не оставить никакой лазейки для агрессора, покушающегося на независимость Балтийских стран. Одна из причин затяжки переговоров состоит в том, что английская формула оставляет такую лазейку для агрессора.
Известия. 1939. 2 августа.
519. Проект определения понятия «косвенная агрессия», врученный народному комиссару иностранных дел СССР В. М. Молотову послами Великобритании и Франции в СССР У. Сидсом и П. Наджиаром
2 августа 1939 г.
Между тремя договаривающимися правительствами условлено, что слова «косвенная агрессия» в предыдущем § 2 {{* См. док. 479.}} должны пониматься как не исключающие (или как включающие) акцию, принятую государством, о котором идет речь, под угрозой силы со стороны другой державы и имеющую последствием потерю его независимости или его нейтралитета.
Если создадутся обстоятельства, которые не подпадают под предшествующее определение, но которые, по мнению одного из договаривающихся правительств, содержат угрозу независимости или нейтралитету государства, о котором идет речь, договаривающиеся правительства приступят по просьбе одного из них к немедленной консультации в целях любой акции, о которой будет принято решение с общего согласия 144.
АВП СССР, ф. 06, оп. 1 а, п. 26, д. 18, л. 218. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 525.
520. Телеграмма временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова в Народный комиссариат иностранных дел СССР
2 августа 1939 г.
Французский поверенный в делах {{* Сэн-Хардуэн. }} сообщил мне, что здесь заговорили о начавшихся перебросках германских войск в направлении восточной границы, особенно в Силезии. Предстоят также большие отправки (до 15,5 тыс.) в Восточную Пруссию под предлогом участия в празднествах по поводу освобождения Танненберга. Турецкий посол {{** X. Арпаг. }} говорил о строительстве укреплений на словацко-польской границе. Простым глазом можно заметить наличие в Берлине и окрестностях всевозможных частей, не входящих в состав местного гарнизона. Английский советник {{*** Дж. Огильви-Форбс.}} ожидает отмены немцами польского таможенного законодательства в Данциге.
Поверенный в делах
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 294, д. 2036, л. 161. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 525.
521. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
2 августа 1939 г.
Беседа у Молотова 2 августа.
1. По поручению своего правительства мой коллега вручил комиссару по иностранным делам поименный список британских экспертов, уточнив, что их будут сопровождать 7 младших офицеров, в том числе один шифровальщик и 3 переводчика, а также 3 машинистки и 6 ординарцев, т. е. в общей сложности 19 человек.
Он попросил содействия Советского правительства, чтобы забронировать места в гостинице и нанять машины. Молотов пообещал помощь своих служб и служб Комиссариата обороны.
2. Поскольку я еще ничего не получил из департамента, я ответил комиссару, что в ближайшее время смогу сообщить ему полный поименный список членов миссии, и просил его предоставить нам, что само собой разумеется, такие же льготы, как и англичанам. Прошу Вас срочно направить телеграфом сведения, запрошенные в моей телеграмме № 805, поскольку сведения, переданные в посольство из Парижа по телефону, недостаточны.
3. О сведениях, переданных моим коллегой по поручению своего правительства, Молотов сказал, что если миссии прибудут в течение будущей недели, это устроит советские власти. Последние, добавил он, заняты назначением членов советской военной миссии. Он предложил, чтобы главы трех делегаций на первом же заседании договорились о программе и порядке переговоров.
4. По окончании разговора о военных вопросах Молотов пожаловался моему коллеге на заявление Батлера в палате общин. Может быть, из уважения к положению и возрасту Чемберлена он не говорил о последнем, хотя, кажется, Батлер только повторил то, что премьер-министр сказал об угрозе для третьих стран, содержащейся в советской формулировке о косвенной агрессии.
Он говорил в духе сообщения ТАСС {{* См. док. 518.}} (моя телеграмма № 803), отмечая, что его правительство было удивлено и даже возмущено подобным искажением своей позиции. Он удивился, что член британского кабинета в ходе публичных дебатов сформулировал такие инсинуации против страны, с которой Англия в настоящий момент ведет переговоры о заключении военного союза.
Мой коллега, который сожалеет об этом инциденте, конечно, выразил сомнения по поводу подлинности приписываемых Батлеру высказываний. Он отметил, что последний наверняка не говорил, что правительство СССР имеет намерение своей формулировкой посягнуть на независимость Балтийских стран, но что положения этой формулировки могут позволить неблагонамеренным третьим странам считать, что намерения СССР являются таковыми.
К сожалению, во время продолжавшейся дискуссии мой коллега, не имевший подлинных текстов заявлений Батлера или Чемберлена, не смог развеять впечатления, вызванные этим делом.
5. С другой стороны, затронув область, которой, как я Вам сообщал, он очень часто касался ранее, Молотов отметил, что парижские и лондонские газеты в такой степени осведомлены о ходе переговоров, что не может быть вопроса о случайной утечке информации. Эти методы кажутся ему самыми пагубными для хода переговоров.
Мы с моим коллегой еще два месяца назад предупреждали наши два правительства не только о неудобствах, но и об опасности огласки переговоров Парижем и Лондоном. Порой эта огласка касается сути инструкций, которые потом два посла получают зашифрованными самым секретным кодом.
Тот факт, что правительство СССР выступает сегодня за традиционные правила, без соблюдения которых нынешние переговоры станут опасной авантюрой для начавших их двух государств, ни в чем не умаляет ценности этих правил.
Мы с моим коллегой вновь настаиваем на возврате к ним, особенно теперь, когда начнутся военные переговоры.
6. Сэр У. Сидс передал Молотову новую британскую формулировку {{* См. док. 519. }} (моя телеграмма № 799).
Как и предполагалось, комиссар отверг в ней параграф 2 (консультации). Он сослался на соображения, изложенные в моей телеграмме № 797. По параграфу 1 он считает, что его текст не покрывает ни случай с президентом Гахой в марте 1939 г., ни тот, что следует ожидать в Данциге.
Стрэнг безуспешно старался доказать, что британская формулировка покрывает эти и другие случаи, но что, если речь идет о сомнительных случаях, можно было бы ввести в действие пункт о консультациях.
Молотов спросил, есть ли у меня компромиссное предложение. Я сказал в общих чертах о двух решениях: упомянуть косвенную агрессию, не определяя ее, или, ввиду невозможности предусмотреть все случаи, ограничиться приведением в секретном протоколе нескольких примеров. На большее я пойти не мог, поскольку не имел мандата, а мой коллега имел инструкции не вступать ни в какие дискуссии.
Я спросил у Молотова, не имеет ли он, со своей стороны, компромиссной формулы для предложения нам. Он сказал, что над этим работают, но что ничего конкретного еще не выработано.
С учетом заявлений Батлера — Чемберлена мой коллега опасается, что Молотов будет менее расположен считать расхождения по косвенной агрессии второстепенными.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. Т. XVII. P. 658—660.
522. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
2 августа 1939 г.
Только сегодня советская пресса публикует заявления, сделанные Чемберленом 31 июля в палате общин. Комментарии отсутствуют, так как их заменяет сообщение ТАСС о расхождениях во взглядах на косвенную агрессию {{** См. док. 518.}}.
Ничто не моглобыть более несвоевременным, чем высказывания премьер-министра по этому вопросу. Подчеркивая, что русская формула наносит ущерб независимости третьих стран, Чемберлен только спровоцировал англо-русскую полемику, проявлением которой является сообщение ТАСС. Он придал большой размах расхождениям во взглядах, которые Советское правительство хотело смягчить, что мы и сами заинтересованы сделать как по отношению к Балтийским странам, так и для того, чтобы не обесценить в глазах Германии и Италии психологический эффект, ожидаемый от направления военных миссий. Премьер-министр правильнее бы поступил, если бы сказал, что три правительства согласны по существу (не наносить ущерба третьим странам) и что расхождения касаются второстепенных вопросов редакции.
С этой же точки зрения слова Чемберлена о том, что открытие технических переговоров до полного согласования политического соглашения является фактом, почти не имеющим прецедентов, мне представляются столь же несвоевременными и также способными только помочь пропаганде «оси».
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVII. P. 662.
523. Телеграмма временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова в Народный комиссариат иностранных дел СССР
3 августа 1939 г.
Сообщив мне имена лиц, готовых ехать на выставку, Вайцзеккер сказал, что со мной хотел бы поговорить Риббентроп, и немедленно провел меня в кабинет последнего {{* Беседа с И. Риббентропом состоялась 2 августа 1939 г.}}.
Риббентроп начал с указания, что Шнурре доложил ему о своей беседе со мной, как бы подчеркивая, что эту беседу Шнурре вел по его поручению {{** См. док. 503.}}. Далее он в течение часа с лишним развивал свою точку зрения на наши взаимоотношения. Основные соображения его следующие: благополучное завершение кредитных переговоров может послужить началом улучшения политических отношений. До сего времени в наших отношениях накопилось много болячек, для рассасывания которых необходимо время, но изжить которые возможно. Основная предпосылка: надо иметь уверенность, что одна сторона не станет вмешиваться во внутренние дела другой. Германское правительство не считает национал-социалистскую идеологию предметом экспорта, и если Советское правительство придерживается аналогичной точки зрения, то главное препятствие к нормализации отношений отпадает.
На мое указание, что мы со своей стороны считаем взаимное невмешательство во внутренние дела необходимой предпосылкой нормальных отношений, Риббентроп ответил, что с удовлетворением принимает это к сведению.
В остальном он сказал: мы считаем, что противоречий между нашими странами нет на протяжении всего пространства от Черного моря до Балтийского. По всем этим вопросам можно договориться, если Советское правительство разделяет эти предпосылки, то можно обменяться мнениями более конкретным порядком,
На мой вопрос о том, в каких формах мыслит германское правительство это улучшение отношений и какие конкретные предложения оно могло бы сделать помимо общих соображений, Риббентроп ответил, что он хотел бы, чтобы я довел до вашего сведения сказанное им и затем сообщил бы ему, разделяет ли Советский Союз эту точку зрения и считает ли он желательным более подробно обсудить эту тему. Тогда можно было бы поговорить более конкретно здесь или в Москве. Кроме того, в этой же связи он подчеркнул, что по его прямой директиве германская пресса уже несколько месяцев тому назад прекратила нападки на СССР, но он не видит по этой линии взаимности со стороны советской прессы. На мое замечание, что наша пресса никогда не вела столь острой кампании против Германии, как германская против СССР, Риббентроп ответил, что все же он считает, что если Советское правительство хочет улучшения отношений с Германией, то это должно отразиться и на линии советской прессы, чего до сих пор не заметно. Он отметил также, что исходит из того, что СССР не намерен вести политику, идущую вразрез с жизненными интересами Германии. Я заметил, что эта предпосылка может иметь различный смысл и вряд ли сможет быть принята без обсуждения и уточнения.
Далее он указал, что мы не должны упускать из виду фазы германской дружбы с Японией. Что касается Польши, то Германия считает Данциг своим и полагает, что вскоре этот вопрос будет разрешен. Военное сопротивление Польши — чистый блеф, и, для того чтобы «выбрить» ее, германской армии достаточно 7 — 10 дней. Риббентроп бросил ряд пренебрежительных замечаний по адресу «западноевропейских демократий» и сказал, что хотя он СССР и не знает, но, по его впечатлениям, разговаривать с русскими немцам, несмотря на всю разницу идеологий, было бы легче, чем с англичанами и французами.
Резюмируя все сказанное, он еще раз просил сообщить все вам и запросить ваше мнение о том, считаете ли вы желательным более конкретный обмен мнениями.
Я изредка прерывал беседу, которая носила характер монолога.
Полпред {{* Так в оригинале.}}
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 294, д. 2036, л. 162-165.
524. Телеграмма временного поверенного в делах СССР в Герма нии Г. А. Астахова в Народный комиссариат иностранных дел СССР
Вне очереди
3 августа 1939 г.
По поручению Риббентропа Шнурре вызвал меня, чтобы уточнять и дополнить вчерашний разговор{{* См. док. 523.}}. Он сформулировал следующие четыре пункта, относительно которых германское правительство хотело бы знать нашу точку зрения:
1) считаем ли мы желательным обмен мнениями по вопросу улучшения отношений и если да, то
2) может ли Советское правительство конкретно наметить круг вопросов, которых желательно коснуться. В этом случае германское правительство готово изложить и свои соображения на этот счет;
3) разговоры желательно вести в Берлине, так как ими непосредственно интересуются Риббентроп и Гитлер. Тут Шнурре намекнул на желательность уточнения, кто именно с нашей стороны их будет вести, полпред или я;
4) поскольку Риббентроп собирается через два-три дня выехать в свою летнюю резиденцию близ Берхтесгадена, он хотел бы до отъезда иметь ответ хотя бы на первый пункт. Кроме того, Шнурре просил не допускать ни малейшей огласки. Прошу дать срочный ответ.
Полпред {{** Так в оригинале. }}
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 294, д. 2036, л. 167.
525. Запись беседы народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова с послом Германии в СССР Ф. Шуленбургом
3 августа 1939 г.
Шуленбург начал с того, что имеет поручение из Берлина продолжить предыдущий разговор с тов. Молотовым {{*** См. док. 442. }}. Содержание последней беседы и пожелание Молотова дать ответ Микояну на советские предложения были сообщены в Берлин. В результате этого, говорит Шуленбург, начались переговоры, которые они надеются успешно завершить. Но это относится к области экономических отношений. Что же касается политических взаимоотношений, то Шуленбург указывает на беседу Шнурре и Астахова в Берлине {{**** См. док. 503.}}. Он предполагает, что об этом уже доложено народному комиссару. Тов. Молотов подтверждает это. В этой беседе продолжает Шуленбург, Астахов спросил Шнурре, предполагают ли более авторитетные лица из германского правительства подтвердить все сказанное Шнурре. Шуленбург имеет поручение германского правительства подтвердить высказанное Шнурре.
Далее Шуленбург заявляет, что германское правительство желает улучшения отношений и представляет это себе в виде трех этапов: 1) заключение экономического соглашения; 2) улучшение отношений по линии прессы; 3) развитие культурных взаимоотношений в научной области. Все предыдущее должно служить созданию предпосылок для улучшений не только экономических, но и политических отношений между Германией и СССР путем освежения существующих или создания новых политических соглашений. Развивая указанные положения, Шуленбург отмечает, что германская сторона рассчитывает на успешное окончание экономических переговоров. Что же касается прессы, то если германская пресса ведет себя теперь сдержанно в отношении СССР, то о советской печати этого нельзя сказать и даже в последнее время имеет место ухудшение тона советской прессы в отношении Германии. Шуленбург и присутствовавший при беседе Хильгер ссылаются при этом на одну статью в «Плановом хозяйстве» и на карикатуру в одном из советских журналов («Машиностроение»), которую они даже не хотели бы показывать Молотову.
Далее Шуленбург отмечает наличие признаков улучшения отношений по линии культурной, указывая на присутствие Астахова на мюнхенском празднике немецкого искусства, и в этой же связи считает нужным отметить факт приглашения представителей Германии на Сельскохозяйственную выставку в Москву. Желательно было бы, говорит Шуленбург, продолжить эти первые шаги.
Германское правительство уполномочило Шуленбурга заявить, что, по его мнению", между СССР и Германией не имеется политических противоречий. Что касается «антикоминтерновского пакта»10, «то он направлен не против СССР», как, по словам Шуленбурга, будто бы говорил в своей речи и Молотов, а против Англии. Дружественные же отношения Германии с Японией также не направлены против СССР. Тов. Молотов поправляет посла, указывая, что он не говорил о том, что этот «пакт» не направлен против СССР, а говорил на Верховном Совете о том, что военно-политический договор Германии с Италией направлен в первую очередь не против СССР {{* См. док. 386.}}. Германия также, говорит дальше Шуленбург, не старается ободрять Японию в ее планах против СССР, так как Германия знает, что у самой Японии от забот полон рот. Таким образом, Германия не занимает враждебной позиции к СССР на Востоке. Что же касается Запада, то и здесь также нет пунктов, которые бы вызывали трения между Германией и СССР на всем протяжении между Балтийским и Черным морями. При этом Шуленбург указывает на заключенные Германией с прибалтами договоры о ненападении, которые, по его мнению, гарантируют независимость этих стран и Финляндии. Германию связывают с этими государствами хорошие экономические отношения. Что же касается Польши, то требования Германии также не противоречат СССР. Эти требования были изложены в речи Гитлера 102. С Румынией Германия стремится развивать хорошие отношения и не намерена при этом задевать интересы СССР. Посол заключает, что, принимая во внимание изложенное, имеются все возможности для примирения обоюдных интересов. Шуленбург говорит, что был бы благодарен Молотову, если бы он высказал свое мнение по этому вопросу.
Тов. Молотов отвечает, что послу известно, что мы стоим за заключение торгового соглашения с германским правительством и рассчитываем на успех ведущихся переговоров. Что же касается печати, то мне не кажется, говорит тов. Молотов, что наша пресса занимает какую-то враждебную позицию по отношению к Германии, во всяком случае, политике Советского правительства не соответствует — обострять через печать наши отношения с Германией. Германская же пресса очень часто служит источником распространения всякого рода слухов и небылиц о Советском Союзе и даже позволяет себе злостные выпады против СССР. Шуленбург пытается оправдаться тем, что, мол, во всякой прессе бывают ошибки. Переходя к вопросу о культурных взаимоотношениях, тов. Молотов, подтверждая наличие указанных послом положительных фактов, говорит, что здесь также в известной форме и в известных масштабах улучшение существующего положения нужно осуществить.
Остаются политические вопросы. В этой связи, говорит т. Молотов, нельзя не упомянуть об «антикоминтерновском пакте», вокруг которого много наговорено и много нагорожено такого, что не может не иметь отрицательного значения в глазах СССР. Известно также, что «антикоминтерновский пакт» и отношения Германии с Японией поощряли прямую агрессию против СССР со стороны Японии. Кроме того, известны факты, когда Германия отказывалась от участия в такого рода международных конференциях, в которых участвовал бы и СССР. Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, как связать все эти факты с сегодняшними заявлениями посла?
Шуленбург говорит, что он не имеет намерения оправдывать прошлую политику Германии, он лишь желает найти пути для улучшения взаимоотношений в будущем. На это тов. Молотов отвечает, что Советское правительство относится положительно к стремлению германского правительства к улучшению отношений. Во всяком случае, Советское правительство всегда стояло и теперь стоит за нормализацию и улучшение отношений с Германией и с другими странами.
Далее Шуленбург говорит, что Германия намерена уважать интересы СССР в Балтийском море и не имеет намерений, противоречащих СССР в Балтийских странах. Жизненным интересам СССР в Прибалтийских странах Германия не будет мешать. Что касается германской позиции в отношении Польши, то Германия не намерена предпринимать что-либо противоречащее интересам СССР. Требования Германии в отношении Данцига, от которых она не откажется, могут быть разрешены мирным путем. Мирное разрешение этого вопроса не затрагивает интересов СССР. Если же Германии будет навязан другой путь удовлетворения своих требований, то Шуленбург заверяет, что и в этом случае не будут задеты интересы СССР. Но он уверен, что этот путь не будет навязан Германии. Тов. Молотов делает замечание, что, насколько ему представляется, это зависит в первую очередь от самой Германии, чтобы этот путь ей не был навязан. Шуленбург пытается отрицать это, говоря о том, что страсти Германии может разжечь свинство поляков, особенно если Польша будет продолжать свою политику, как это следует из речи Чемберлена.
Шуленбург снова заявляет, что он не хочет обсуждать прошлый период в германской политике, но он считает, что сейчас надо искать новые пути к улучшению этих отношений. Тов. Молотов говорит, что он согласен с тем, что надо искать эти новые пути, но в нашей памяти остались такие факты, как «антикоминтерновский пакт», поддержка Германией агрессивных шагов Японии против СССР, отрицательное отношение к участию Германии вместе с СССР в некоторых международных конференциях. Политика Советского правительства по линии нормализации и улучшения отношений с Германией и другими странами неизменна. Теперь все зависит от линии поведения германской стороны.
Наконец Шуленбург пускается в исторический экскурс. Он припоминает при этом, что в свое время, в 1935 году, вхождение СССР в известное соглашение с другими странами (намек на франко-советский пакт 7) создало затруднения для улучшения отношений между Германией и СССР. В этой связи Шуленбург делает замечание, что и в данный момент вхождение СССР в новую комбинацию держав в Европе (намек на англо-франко-советские переговоры) может создать затруднения для улучшения отношении Германии и СССР. На это тов. Молотов отвечает разъяснениями. Что касается 1935 года, то к участию в тогдашнем соглашения приглашалась и Германия на равных условиях с другими странами. Что же касается данного момента, то, оставаясь верным своей последовательно миролюбивой политике, СССР пойдет только на чисто оборонительное соглашение против агрессии. Такое соглашение будет действовать только в случае нападения агрессора на СССР или на страны, к судьбе которых СССР не может относиться безразлично. Другое положение у Германии. Германия имеет «антикоминтерновский пакт», который Япония уже не раз использовала и использует теперь как поддержку в ее прямой агрессии против СССР. Германия заключила с Италией военно-политический договор не только в целях оборонительных, но и в целях наступательных 51. В ответ на это Шуленбург пытался истолковать «антикоминтерновский пакт» и военно-политический союз с Италией как оборонительные пакты: Тов. Молотов отмечает, что было бы хорошо, если бы это было действительно так.
В заключение беседы Шуленбург поднял вопрос об арестованных в СССР германских гражданах, о выезде из СССР жен германских подданных и их детей, указав, что он уже говорил об этом с тов. Потемкиным. Тов. Молотов обещал поговорить по этому вопросу с тов. Потемкиным.
Беседа продолжалась полтора часа.
В. Молотов
АВП СССР, ф. 06, oп. 1 а, п.26, д. 1, л. 7 — 12.
526. Запись беседы посла Германии в Великобритании Г. Дирксена с главным советником правительства Великобритании по вопросам промышленности Г. Вильсоном
3 августа 1939 г.
I
После того как из разговоров г-на Кордта с г-ном Батлером выяснилось, что сэр Горас Вильсон хотел бы поговорить со мной в дополнение к своей беседе с г-ном Вольтатом {{* См. док. 499. }}, мы условились, что я буду сегодня в 4 часа у него на дому. Беседа эта состоялась; продолжалась она почти два часа.
II
Я придавал большое значение тому, чтобы сэр Горас Вильсон подтвердил мои записи, которые я сделал на основании моего разговора с г-ном Вольтатом о его беседе с сэром Горасом Вильсоном {{** См. док. 516.}}. Мне казалось важным получить это подтверждение, чтобы иметь вполне ясное представление по столь важным вопросам, тем более что после инцидента с нескромностью Хадсона была развернута новая кампания против чемберленовской политики умиротворения. Выяснилось, что суть беседы Вольтата — Вильсона остается в полной силе. Сэр Горас Вильсон подтвердил мне, что он предложил г-ну Вольтату следующую программу переговоров:
1. Заключение договора о «ненападении», по которому обе стороны обязываются не применять одностороннего агрессивного действия как метода своей политики. Сокровенный план английского правительства по этому пункту сэр Горас Вильсон раскрыл мне тогда, когда я в ходе беседы задал ему вопрос, каким образом соглашение с Германией может согласоваться с политикой окружения, проводимой английским правительством. В ответ на это сэр Горас Вильсон сказал, что англо-германское соглашение, включающее отказ от нападения на третьи державы, начисто освободило бы британское правительство от принятых им на себя в настоящее время гарантийных обязательств в отношении Польши, Турции и т. д.; эти обязательства приняты были только на случай нападения и в своей формулировке имеют в виду именно эту возможность. С отпадением этой опасности отпали бы также и эти обязательства.
2. Англо-германское заявление о том, что обе державы желают разрядить {{* В оригинале в скобках: «improve». }} политическую атмосферу с целью создания возможности совместных действий по улучшению мирового экономического положения.
3. Переговоры о развитии внешней торговли.
4. Переговоры об экономических интересах Германии на юго-востоке.
5. Переговоры по вопросу о сырье. Сэр Горас Вильсон подчеркнул, что сюда должен войти также колониальный вопрос. Он сказал, что в настоящий момент нецелесообразно углубляться в этот очень щекотливый вопрос. Достаточно будет условиться, что колониальный вопрос должен быть предметом переговоров.
Соглашение о невмешательстве. Сэр Горас Вильсон пояснил, что требующееся от германской стороны заявление содержится уже в речи фюрера от 28 апреля 102. С английской стороны также будут готовы сделать заявление о невмешательстве по отношению к Великой Германии. Оно распространится, в частности, и на данцигский вопрос. Сэр Горас Вильсон уклонился от того, чтобы высказаться относительно германской сферы интересов так же ясно, как он это сделал в разговоре с г-ном Вольтатом, или как г-н Роден Бакстон — в беседе с г-ном Кордтом {{** См. док. 515.}}, хотя из хода беседы можно было заключить, что это германское требование могло бы обсуждаться в этом пункте программы.
6. Вооружения. Сэр Горас Вильсон сказал по этому поводу, что он хочет категорически подчеркнуть, что под этим подразумевается не разоружение, а переговоры о вооружениях вообще. В дальнейшем ходе беседы выяснилось, что он хорошо сознает трудности, стоящие на пути к заключению какого бы то ни было соглашения об ограничении вооружений, а также и тот факт, что такое соглашение может быть поставлено на очередь и осуществлено лишь через несколько лет.
7. Пользуясь этим случаем, я попросил сэра Гораса Вильсона разъяснить, как возникли газетные слухи о большом «займе на разоружение», обещанном будто бы г-ном Хадсоном, так как г-н Вольтат в разговоре со мной совсем не упомянул о нем. Сэр Горас Вильсон сказал, что способ преодоления финансовых и экономических затруднений, которых надо опасаться в связи с ограничением вооружений, неоднократно обсуждался. Хадсон, возможно, подхватил и развил эту идею. Но этот вопрос теперь отпал и больше не поднимается. Он лично думает, что в таком случае {{* Очевидно, имеется в виду положение, которое создалось бы в результате разоружения.}} наступит трехмесячный или шестимесячный период финансовых затруднений, преимущественно в области техники денежной системы.
III
Возвращаясь к своей беседе с Вольтатом, сэр Горас Вильсон остановился подробно на том, что вступление в конфиденциальные переговоры с германским правительством связано для Чемберлена с большим риском. Если о них что-либо станет известно, то произойдет грандиозный скандал, и Чемберлен, вероятно, будет вынужден уйти в отставку. Депутат-лейборист Долтон уже указал вчера в палате общин на слухи о новых чемберленовских «попытках умиротворения», и сам он, Вильсон, получил только что анонимное письмо, в котором его и Чемберлена предостерегают от такого рода маневров.
На мое возражение, что мне кажется сомнительным, чтобы какое-либо английское правительство было в состоянии достигнуть какого-либо связывающего соглашения с Германией при существующем здесь настроении умов — так как каждого, кто выступает за соглашение с Германией, считают изменником и как такового клеймят,— сэр Горас Вильсон ответил, что хотя и возможно прийти к такому соглашению, но для этого требуется применить все мастерство лиц, участвующих в переговорах с английской стороной, для того чтобы не провалить все дело. На настоящей стадий требуется прежде всего сохранять строжайшую тайну. Возник вопрос: как и в какой форме можно будет позднее осведомить общественность о планах правительства? По этому поводу Вильсон сказал, не касаясь того, справедливо это или нет, что в Англии поколеблено доверие к Германии и к ее миролюбивым намерениям; важнее всего убедить британскую общественность в том, что она может доверять [Германии]. Кроме того, можно опасаться, что в ближайшие недели или месяцы произойдут события, которые вызовут новый кризис. Британское правительство располагает сведениями, что в скором времени должно быть призвано 2 миллиона человек в германскую армию, что будто на польской границе проводятся угрожающие Польше маневры с большим количеством самолетов; если также принять во внимание сделанное недавно рейхсминистром Геббельсом заявление о войне нервов, которая должна быть продолжена, то можно предвидеть положение, при котором от будущих переговоров трудно ожидать успеха. Ведь не имело бы никакого смысла вести переговоры о соглашении, если предстоит новый опасный кризис. Надо признать, что получается порочный круг, так как, с одной стороны, нельзя успокоить общественность сообщением о предстоящих переговорах (потому что это повредит переговорам), а в то же время германская сторона отказывается сделать успокоительные заявления, пока нет ясной картины в отношении переговоров. Для Чемберлена, вследствие демократической конституции Англии, трудно обратиться к общественности с умиротворяющим заявлением, ибо он, по всей вероятности, был бы вынужден тогда вместе с кабинетом уйти в отставку. Этот порочный круг мог бы скорее быть разорван, если бы фюрер, которому нечего бояться никаких внутриполитических нападок, взял бы на себя инициативу такого умиротворяющего заявления. Он тем более может это сделать, что он является не только великим, но и преуспевающим государственным деятелем, который, в сознании своей силы и достигнутых успехов, может сказать свое слово, не подвергая опасности свой престиж и не боясь внутренних потрясений.
Я на это возразил, что запроектированные Германией большие маневры не выдерживают никакого сравнения с военными мероприятиями, предпринятыми другими государствами: поляки на протяжении четырёх месяцев мобилизовали 1 миллион человек и стоят на нашей границе (сэр Горас Вильсон возразил против названного числа, но он ничего не возразил против цифры 900 тысяч) ; английские вооруженные силы — наземные, морские и воздушные — в той или другой степени мобилизованы; Франция осуществила обширные мобилизационные мероприятия. Невозможно же требовать от нас, чтобы мы отменили свои мероприятия или отказались от маневров.
Сэр Горас Вильсон возразил, что он этого и не имел в виду; однако имеется существенное различие в способах проведения маневров. Их можно так организовать, что другая сторона сочтет их за непосредственную угрозу и за вызов, и их можно проводить иначе, как обычные маневры мирного времени.
Я еще раз указал на то, что мы в вопросе о будто бы обманутом доверии держимся совершенно другого мнения, чем английская сторона. Во всяком случае, факт, что английская политика в последние месяцы имела целью образовать всемирную коалицию, направленную против Германии, и что она держит по сей день отдельных членов коалиции в состоянии финансовой и военной готовности к эвентуальному выступлению против Германии. Мы должны достоверно знать, как английское правительство согласует эту политику с возможностью соглашения с Германией. Фюрер, конечно, ни в коем случае не может сделать успокоительные или дружественные заявления, не зная того, на какое отношение английской стороны к справедливым германским требованиям он может рассчитывать.
Сэр Горас Вильсон повторил в ответ на это приведенное выше объяснение касательно английской политики окружения, что эта политика отпадет в результате заключения с Германией договора о ненападении. Что же касается вопроса, насколько фюрер должен иметь уверенность относительно уступок, которые должны быть сделаны с английской стороны раньше, чем он мог бы, так сказать, предложить пальмовую ветвь мира, то и здесь имеется трудность, которая заключается в том, что требуется предварительно прийти к конкретным результатам; германская сторона, во всяком случае, должна быть достаточно уверена в том, что она полностью осведомлена о программе переговоров; ведь английская сторона изъявила готовность обсудить все предложенные германской стороной пункты. В какой мере окажется возможным договориться, пока еще, конечно, сказать нельзя.
Далее разговор коснулся вопроса, в какой форме должны быть продолжены переговоры, начатые с г-ном Вольтатом, если с германской стороны есть желание их продолжить. Сэр Горас Вильсон сказал при этом, что английская сторона будет глубоко разочарована, если мы не продолжим того, чему положено начало: в этом случае не останется ничего иного, как быстро двигаться навстречу катастрофе {{* В оригинале добавлено в скобках английское выражение: «Leading on to the catastrophe».}}. Поэтому он чрезвычайно заинтересован в том, чтобы узнать, как была принята в Берлине его беседа с Вольтатом.
Я ответил, что не могу сказать ничего определенного об этом. Я и сам не могу представить себе ясно, как с чисто технической точки зрения возможно продолжение этих переговоров; так, например, о новой поездке г-на Вольтата в Лондон из-за нескромности Хадсона не может быть и речи.
Сэр Горас Вильсон полагает, что можно найти выход; можно будет договориться, когда для этого наступит время. Можно сделать так, чтобы оба делегата встретились в Швейцарии или где-либо в другом месте.
IV
Из беседы, изложенной выше в общих чертах, постепенно стали вырисовываться несколько определенных пунктов, которые сэр Горас Вильсон обобщил следующим образом:
1. Какие инструкции дал фюрер относительно дальнейшего обсуждения представленного Вольтатом доклада и что думает германское правительство касательно ближайших шагов, которые следует теперь предпринять?
2. Возможно ли будет для фюрера повлиять на события ближайших недель, поскольку это зависит от него, так чтобы они не повели к обострению положения?
3. Исходя из предположения, что программа и отдельные подлежащие обсуждению ее пункты разработаны, каким образом фюрер мог бы объявить о своем решении взять на себя инициативу в том, чтобы создать такую атмосферу, которая давала бы шансы на успех для обсуждения программы переговоров?
На мой вопрос, каков был бы предварительный вклад с английской стороны, для того чтобы был оправдан подобный предварительный вклад с германской стороны, сэр Горас Вильсон ответил, что британское правительство ведь уже проявило свою добрую волю и свою инициативу тем, что оно обсудило вышеупомянутые пункты с г-ном Вольтатом и тем самым осведомило германское правительство о своей готовности к переговорам.
Из всего хода беседы с сэром Горасом Вильсоном можно было заключить, что программу переговоров, сообщенную г-ну Вольтату и подтвержденную мне, он рассматривает как официальный зондаж со стороны Англии, на который ожидается ответ Германии. Нельзя было не почувствовать тяжкую озабоченность английской стороны в связи с трудным положением, в котором находится британское правительство и до которого оно довело себя своими маневрами. С одной стороны, общественное мнение, взбудораженное правительственной политикой и антигерманским воздействием на него; с другой — стремление путем соглашения с Германией предотвратить войну, которую в противном случае считают неизбежной. Беспокойство о том, что политика окружения может пострадать, стоит, как мне показалось, на втором плане, здесь преобладало впечатление, что возникшие за последние месяцы связи с другими государствами являются лишь резервным средством для подлинного примирения с Германией и что эти связи отпадут, как только будет действительно достигнута единственно важная и достойная усилий цель — соглашение с Германией. Точно так же привлечение Франции и Италии имело в беседе только подчиненное значение. Сэр Горас Вильсон сказал, между прочим, что соглашение должно быть заключено между Германией и Англией; в случае если бы было сочтено желательным, можно было бы, конечно, привлечь к нему Италию и Францию 145.
фон Дирксен
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 193—198.
527. Соображения советской стороны по переговорам с военными миссиями Великобритании и Франции
4 августа 1939 г.
При переговорах с Англией и Францией могут возникнуть несколько ВАРИАНТОВ, когда возможно вооруженное выступление наших сил.
I вариант — это когда нападение агрессоров будет непосредственно направлено против ФРАНЦИИ и АНГЛИИ.
В этом случае Франция и Англия должны развернуть немедленно большую часть своих вооруженных сил на восточных границах Франции и Бельгии и с 16-го дня мобилизации начать решительные действия против главного из агрессоров.
Главным противником считается главный из агрессоров, против которого и должны быть направлены главные силы Франции и Англии.
Действия против второстепенного из агрессоров должны носить и второстепенный характер. Теория о разгроме сначала слабого противника — второстепенного агрессора — нами не разделяется. Разгром главного из агрессоров выведет из войны и второстепенного из агрессоров, и наоборот, главный первоначальный удар по второстепенному агрессору может повести к решительному наступлению главного агрессора на Париж и к захвату Бельгии и Голландии, чем создается кризис на западном театре военных действий с первых же дней войны, давая превосходство главному агрессору.
Исходя из этого положения, Франция и Англия должны к 15-му дню мобилизации на восточных границах Франции и Бельгии развернуть и выставить на фронт против главного агрессора не менее:
80 пехотных дивизий
14 000 — 14 500 средних и тяжелых орудий
3500 — 4000 танков
5000 — 5500 самолетов.
Оставив на линии «Мажино» от Бельфора до Меца из указанных сил до 10 пехотных дивизий, Франция, Англия и Бельгия должны
с 70 пехотными дивизиями
13 000
средними и тяжелыми орудиями
3500 танками
5000 самолетами
повести решительное наступление к северу от Меца и из Бельгии против Рура и Кельнской промышленной области в общем направлении на Магдебург.
Воздушные силы Франции и Англии должны ударить по важнейшим промышленным районам главного агрессора на западе, по базам его морского флота, по железным дорогам, автострадам, а также по столице и другим крупным административным пунктам главного агрессора.
Действия объединенного англо-французского флота должны иметь целью: 1) закрытие Ла-Манша и прорыв сильной эскадры в Балтийское море для действий против флота главного агрессора в Балтике и против его берегов; 2) добиться от Балтийских стран согласия на временное занятие англо-французским флотом Аландских островов, Моонзундского архипелага с его островами, портов Ганге, Пернова, Гапсаля, Гайнаша и Либавы {{* Ханко, Пярну, Хаапсалу, Айнажи, Лиепая.}} в целях охраны нейтралитета и независимости этих стран от нападения со стороны Германии; 3) перерыв подвоза по Балтике из Швеции руды и другого сырья; 4) блокада берегов главного агрессора в Северном море; 5) господство в Средиземном море и закрытие Суэцкого канала и Дарданелл; 6) крейсерские операции у берегов Норвегии, Финляндии, вне их территориальных вод, Мурманска и Архангельска против подводных лодок и крейсеров флота агрессоров у этих берегов.
При обязательном участии в войне Польши, в силу ее договора с Англией и Францией, силами не менее 40 пехотных дивизий против Восточной Пруссии и в Познани для удара против Восточной Пруссии и Померании, Польша должна взять на себя обязательства пропустить наши сухопутные вооруженные силы к северу от Минска через Виленский коридор и по возможности через Литву к границам Восточной Пруссии. Нужно добиться того, чтобы Литва оказала помощь блоку миролюбивых держав.
Наше содействие Франции и Англии может выразиться в совместном действии наших сухопутных, воздушных сил, Балтийского и Северного флотов против главного из агрессоров.
В этом случае нами против Восточной Пруссии, к северу от Минска, было бы направлено 70% от выделенных Англией и Францией против главного из агрессоров пехотных сил, а также сверх того кавалерии, а именно:
56 пехотных дивизий
6 кавалерийских дивизий
8500—9000 средних и тяжелых орудий
3300 танков
3000 самолетов
а всего 2 053 000 людей.
Наши воздушные силы предпринимают операции против Восточной Пруссии и сосредоточенных здесь воздушных и сухопутных сил главного агрессора, против его флота и баз в Балтике и действуют с нашими сухопутными частями.
Наш Северный военно-морской флот ведет крейсерские операции у берегов Финляндии и Норвегии вне их территориальных вод совместно с англо-французскими эскадрами.
Что же касается нашего Балтийского флота, то он в случае благоприятного разрешения вопроса будет базироваться совместно с объединенным флотом Франции и Англии на Ганге, Аландском и Моонзундском архипелагах, Пернове, Гапсале, Гайнаше и Либаве в целях охраны независимости Балтийских стран.
При этих условиях Балтийский флот может развить свои крейсерские операции, действия подводных лодок и постановку мин у берегов Восточной Пруссии, Данцига и Померании. Подводные лодки Балтийского флота мешают подвозу промышленного сырья из Швеции для главного агрессора.
Командование всеми нашими вооруженными силами остается за нами, и координация военных действий с Англией и Францией достигается особым соглашением во время войны.
Наши силы действуют компактно и никаких частей в другие армии не выделяют.
II вариант возможного возникновения военных действий — это когда объектом нападения явится ПОЛЬША.
Если Франция и Англия также объявят войну агрессорам в силу договора их с Польшей и немедленно выступят против них, то СССР должен будет выступить против агрессоров в силу его договора с Англией и Францией.
Польша может быть атакована не одним только главным агрессором, но, по всей вероятности, и Венгрия примет участие в войне против Польши.
Надо полагать, что в этом случае Румыния вступит в войну на стороне Польши. Правда, помощь ее будет ограничена, так как сама Румыния будет скована Болгарией и Венгрией, но все же Румынию следовало бы обязать выставить на фронт не менее
20 пехотных дивизий
3 кавалерийских дивизий
2276 средних и тяжелых орудий
240 танков
440 самолетов.
Франция и Англия должны выступить известными своими вооруженными силами, как указано в I варианте, и наносить главный удар против главного из агрессоров.
Развитие операций вооруженных сил Франции и Англии должно проводиться, как указано в I варианте.
Наше участие в войне может быть только тогда, когда Франция и Англия договорятся с Польшей и по возможности также с Литвой о пропуске наших войск к северу от Минска через Виленский коридор и о предоставлении нашему Балтийскому флоту совместного базирования с объединенным англо-французским флотом, как указано в I варианте.
В этом случае мы выделяем силы, как указано в I варианте, и направляем их против Восточной Пруссии.
Франция и Англия должны потребовать от Польши развертывания и выставления на фронт не менее 40 пехотных дивизий с соответствующей артиллерией против Восточной Пруссии и в Познани для удара по Восточной Пруссии и Померании. В то же время Польша обязана обеспечить маневр наших войск на территории северо-востока Польши предоставлением нам железных дорог и подвижного состава для подвоза боевого снабжения и продовольствия.
Одновременное вторжение агрессоров в южную часть Польши (Галиция) со стороны Словакии и Венгрии потребует от нас развертывания на границах с Польшей и Румынией дополнительных сил, но в общей совокупности с выделяемыми для действий против Восточной Пруссии в равном числе с выставляемыми силами Англией и Францией против главного агрессора, т. е. 80 пехотных дивизий, 12 кавалерийских дивизий, 9500—10 000 средних и тяжелых орудий, 3500—4000 танков, 3000—3500 самолетов.
Командование нашими вооруженными силами остается за нами. Координация военных действий с Англией и Францией достигается особой договоренностью во время войны.
III возможный вариант развертывания военных действий — когда Венгрия, Болгария при помощи главного агрессора нападают на РУМЫНИЮ.
Если Англия и Франция объявят в этом случае войну агрессорам и выставят на фронт вместе против главного агрессора к 15-му дню мобилизации, как указано в I варианте,
80 пехотных дивизий
14 000 — 14 500 средних и тяжелых орудий
3500 - 4000 танков
5000 — 5500 самолетов
и перейдут на 16-й день мобилизации в решительное наступление против главного агрессора — как главного противника, то они могут обратиться к нам за военным сотрудничеством.
Наши предложения Франции и Англии в этом варианте должны сводиться: 1) в обязательном участии в войне ПОЛЬШИ; 2) в пропуске наших сил, как указано в I варианте, через Виленский коридор и Литву, а также совместного с англо-французами базирования нашего Балтийского флота в восточной части Балтики, как указано в I варианте; 3) в обязательстве Польши развернуть и выставить на фронт 40 пехотных дивизий против Восточной Пруссии и Померании и 4) в обязательстве Польши пропустить наши войска через Галицию к югу от Львова.
В этом случае нами также выставляется 70% от направленных Францией, Англией пехотных сил против главного агрессора, не считая 12 кавалерийских дивизий, а именно:
56 пехотных дивизий
12 кавалерийских дивизий
8500 — 9000 средних и тяжелых орудий
3300 танков
3000 самолетов
а всего 2 075 000 людей.
Причем к северу от Минска для действий против Восточной Пруссии направляется:
26 стрелковых дивизий
6 кавалерийских дивизий
4000 средних и тяжелых орудий
1300 танков
1500 самолетов
а всего 926 000 людей.
Для действий к югу от Полесья, для непосредственной поддержки Румынии, причем Франция и Англия должны добиться пропуска наших войск через румынскую территорию и южную часть Галиции, будет направлено нами:
30 стрелковых дивизий
6 кавалерийских дивизий
5000 средних и тяжелых орудий
2000 танков
1500 самолетов
а всего 1 149 000 людей.
Эти наши силы развертываются на границе СССР с Румынией и в южной части Галиции и действуют к югу от Карпат, получая самостоятельный участок фронта.
Командование нашими войсками остается за нами. В этом варианте действия наших Северного и Балтийского флотов проводятся, как изложено это в I варианте, поэтому и задачи для объединенного англо-французского флота остаются, те же, что и указаны в I варианте.
В нападении на Румынию, возможно, примет участие Болгария, поэтому Франция и Англия должны принять на себя обязательство добиться участия в войне Турции и Греции.
Если эти оба государства примут участие в войне, то в таком случае наш Черноморский флот, заградив устье Дуная от проникновения по нему в Черное море подводных лодок агрессоров и блокируя Варну (болгарский военный порт), совместно с турецким флотом предпринимают крейсерские операции и операции подводными лодками в восточной части Средиземного моря. Однако при всяких обстоятельствах Дарданеллы и Босфор должны быть прочно закрыты от проникновения в Мраморное и Черное моря надводных эскадр противников и их подводных лодок.
IV. Возможный вариант возникновения военных действий, когда агрессия будет направлена против Турции, причем, возможно, в этом случае к войне на стороне агрессоров примкнет Болгария.
Франция и Англия в силу договора с Турцией объявляют войну агрессорам.
Если Франция и Англия обратятся к нам за военным сотрудничеством, это сотрудничество может быть оказано при условии:
1) участия Польши в войне против главного агрессора и пропуска наших войск через Виленский коридор и по договоренности с Литвой через ее территорию для действий против Восточной Пруссии;
2) совместно с объединенным англо-французским флотом базирования нашего Балтийского флота в восточной части Балтики, как указано в I варианте; 3) участия Румынии в войне и пропуске наших войск через Румынию для действий на юге Румынии.
В этом случае нами выставляются и развертываются силы так, как указано это в III варианте.
Задачи нашего Черноморского флота будут те же, что указаны в предыдущем варианте (III).
Действия армий Франции и Англии должны свестись к атаке главного агрессора как главного противника так, как изложено в I варианте.
В действия объединенного англо-французского флота должны быть внесены изменения против того, что изложено в I варианте,— это нанесение решительного поражения объединенному флоту агрессоров в Средиземном море, в особенности в восточной его части.
V. Возможный вариант военных действий — это когда агрессия главного агрессора, используя территории Финляндии, Эстонии и Латвии, будет направлена против СССР.
В этом случае Франция и Англия, согласно договору, должны немедленно вступить в войну с агрессорами. Польша, связанная договором с Англией и Францией и имеющая нашу гарантию, должна выступить по варианту I.
Наше требование в отношении развертывания 40 польских пехотных дивизий против Восточной Пруссии и в Познани остается.
Если в первом варианте мы одни развертывали 70% тех вооруженных сил, которые могли бы быть Англией и Францией направлены против главного из агрессоров при нападении на одну из этих держав, то в случае нападения на нас главного агрессора мы должны потребовать от Франции и Англии выставления и развертывания на 15-й день мобилизации против главного агрессора, считающегося нами главным противником, 70% того, что мы одни выставляем и развертываем против главного агрессора по этому варианту.
Мы можем выставить 120 пехотных дивизий. Поэтому мы должны потребовать развертывания и выставления на фронт против главного агрессора Англией и Францией к северу от Бельфора и до Бельгии включительно
84 пехотных дивизий
от 13 000 до 13 500 средних и тяжелых орудий
от 3000 до 3500 танков
от 5000 до 5500 самолетов.
Эти силы с 16-го дня мобилизации должны повести решительное наступление против главного агрессора к северу от Меца и из Бельгии с общим направлением главного удара на Магдебург.
Воздушные силы Франции и Англии должны нанести мощный удар по промышленным районам главного агрессора, по базам его военного флота, по железным дорогам, автострадам, а также по столице и крупным административным пунктам.
Действия англо-французского военно-морского флота должны происходить по варианту I.
Командование нашими вооруженными силами остается за нами. Координация военных действий достигается особым соглашением во время войны.
Трудно предполагать, чтобы главный агрессор бросил часть своих сил против нас через Румынию. Однако такой вариант не исключен, а поэтому в этом случае для оказания содействия Румынии Англией и Францией должны быть привлечены Польша, Турция и Греция, а часть наших войск обеспечена пропуском через Галицию и Румынию.
Действия нашего Черноморского флота должны быть увязаны с действиями турецкого флота, как изложено в IV варианте.
При нападении главного агрессора на нас мы должны требовать выставления указанных выше сил Францией, Англией и Бельгией, решительного их наступления с 16-го дня мобилизации против главного агрессора и самого активного участия в войне Польши, а равно беспрепятственного прохода наших войск через территорию Виленского коридора и Галицию с предоставлением им подвижного состава.
Вышеизложенное является предпосылкой для переговоров, в ходе которых будут выясняться позиции Франции и Англии в искреннем стремлении заключить договор,
Б. Шапошников
АВП СССР, ф. 06, оп. 1 б, п. 27, д. 5, л. 22-32.
528. Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова временному поверенному в делах СССР в Германии Г. А. Астахову
4 августа 1939 г.
В связи с Вашей беседой со Шнурре {{* См. док. 524.}}:
1) по первому пункту мы считаем желательным продолжение обмена мнениями об улучшении отношений, о чем было мною заявлено Шуленбургу 3 августа {{** См. док. 525. }};
2) что касается других пунктов, то много будет зависеть от исхода ведущихся в Берлине торгово-крҐдитных переговоров.
Молотов
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 295, д. 2038, л. 101.
529. Телеграмма временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова в Народный комиссариат иностранных дел СССР
5 августа 1939 г.
В духе Ваших указаний от 4 августа {{*** См. док. 528.}} беседовал со Шнурре. Он ответил, что Шуленбург также сообщил, что вы считаете обмен мнениями желательным. Он сказал, что, вероятно, пригласит меня на днях по выяснении вопроса в высших сферах. Кредитные переговоры, по его мнению, продлятся еще полторы-две недели и вряд ли стоит задерживать обмен мнениями из-за них. Он просит также обратить ваше внимание на его мысль о специальной оговорке (желание улучшить отношения) в коммюнике или секретном протоколе при подписании кредитного соглашения (смотрите заключительную часть моей беседы со Шнурре в дневнике) и запросить Ваше мнение.
Поверенный в делах
АВП СССР, ф. 059, он. 1, п. 294, д. 2036, л. 169.
530. Полномочия главе советской делегации К. Е. Ворошилову наведение переговоров и подписание конвенции по вопросам организации военной обороны Великобритании, Франции и СССР против агрессии в Европе
5 августа 1939 г.
Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов — глава военной делегации СССР, в состав которой входят начальник Генерального штаба РККА командарм 1-го ранга Б. М. Шапошников, народный комиссар Военно-Морского Флота флагман флота 2-го ранга Н. Г. Кузнецов, начальник Военно-Воздушных Сил РККА командарм 2-го ранга А. Д. Локтионов, заместитель начальника Генерального штаба РККА комкор И. В. Смородинов, уполномочивается вести переговоры с английской и французской военными миссиями и подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе.
Председатель СНК Союза ССР В. Молотов
Управляющий делами СНК Союза ССР М. Хломов
АВП СССР, ф. 06, он. 16, п. 27, д. 5, л. 1. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 200.
531. Сообщение ТАСС «Японцы не успокаиваются»
6 августа 1939 г.
По сообщению штаба монголо-советских войск в МНР, с 26 июля по 5 августа монголо-советские войска прочно удерживают местность к востоку от реки Халхин-Гол, находясь в боевом соприкосновении с японо-маньчжурскими войсками. Неоднократные попытки японо-маньчжур атаковать монголо-советские войска и вклиниться в их расположение отражались артиллерийским и пулеметным огнем с большими потерями для японо-маньчжур.
В течение этих дней произошел ряд воздушных боев. 28 июля воздушной атакой монголо-советская авиация уничтожила 5 японских самолетов, не потеряв при этом ни одного своего самолета.
Особенно активно действовала авиация японцев 29 июля. В результате нескольких воздушных боев на территории МНР за день 29 июля японцы потеряли 32 самолета. В этот же день монголо-советской авиацией были сбиты и захвачены в плен японские летчики Фикуди Такэо и подпоручик Табути. Со стороны монголо-советской авиации не вернулось 4 летчика; розыски их продолжаются.
31 июля произошло несколько воздушных боев, в результате которых монголо-советской авиацией сбито 5 японских истребителей. Со стороны монголо-советской авиации не вернулся 1 самолет.
1 августа японская бомбардировочная авиация вторглась на территорию МНР, но, встреченная монголо-советскими истребителями и огнем зенитной артиллерии, не приняв боя и не сбросив бомб, ушла на свою территорию, потеряв 2 самолета, сбитых преследовавшими ее монголо-советскими истребителями. Со стороны монголо-советской авиации легко ранен 1 летчик, благополучно севший на свой аэродром. Во второй половине дня 1 августа японская бомбардировочная авиация снова пыталась бомбить расположение монголо-советских войск, но была отогнана зенитной артиллерией и истребителями.
В 8 часов 2 августа монголо-советская авиация разбомбила аэродром противника и уничтожила 8 японских самолетов, кроме того, 3 самолета сбила на взлете. Монголо-советская авиация потерь не имела.
3 августа японские бомбардировщики под прикрытием истребителей попытались совершить нападение на монголо-советские войска, но, встреченные монголо-советскими истребителями, потеряв 2 бомбардировщика сбитыми и упавшими на территории МНР, ушли на территорию Маньчжурии.
4 августа над территорией МНР произошло 2 воздушных боя между японскими истребителями и бомбардировщиками и монголо-советской авиацией. В результате этих боев сбито 10 японских самолетов. На аэродромы монголо-советской авиации не вернулся 1 самолет.
Известия. 1939. 6 августа.
532. Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова временному поверенному в делах СССР в Германии Г. А. Астахову
7 августа 1939 г.
На Ваш запрос от 5 августа {{* См. док. 529.}}. Неудобно говорить во введении к договору, имеющему чисто кредитно-торговый характер, что торгово-кредитный договор заключен в целях улучшения политических отношений. Это нелогично, и, кроме того, это означало бы неуместное и непонятное забегание вперед. О том, что мы действительно хотим улучшить политические отношения, уже заявлено германскому правительству {{** См. док. 525.}}. Если германское правительство расположено верить нам, то этого нашего заявления должно быть вполне достаточно на первое время. Считаем неподходящим при подписании торгового соглашения предложение о секретном протоколе.
Молотов
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 295, д. 2038, л.103.
533. Запись беседы германского журналиста с военно-воздушным атташе Германии в Польше А. Герстенбергом
7 августа 1939 г.
7 августа 1939 г. полковник Герстенберг, пригласив меня к себе, попросил коротко рассказать о текущих политических событиях. Затем он рассказал:
5 и 6 августа я был в Берлине. В настоящее время решение принято. Еще в этом году у нас будет война с Польшей. Из совершенно надежного источника я знаю, что Гитлер принял решение в этом смысле. После визита Вольтата в Лондон {{* См. док. 499.}} Гитлер убежден в том, что в случае конфликта Англия останется нейтральной. Переговоры западных держав с Москвой проходят неблагоприятно для нас. Но и это является для Гитлера еще одним доводом в пользу ускорения акции против Польши. Гитлер говорит себе, что в настоящее время Англия, Франция и Советский Союз еще не объединились; для достижения соглашения между генеральными штабами участникам московских переговоров потребуется много времени; следовательно, Германия должна до этого нанести первый удар. Развертывание немецких войск против Польши и концентрация необходимых средств будут закончены между 15 и 20 августа. Начиная с 25 августа следует считаться с началом военной акции против Польши.
Печат по сб,: СССР в борьбе за мир... С. 537.
534. Письмо временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова народному комиссару иностранных дел СССР В. М. Молотову
8 августа 1939 г.
Глубокоуважаемый Вячеслав Михайлович,
По всем признакам подписание торгово-кредитного соглашения не за горами (если, конечно, не произойдет каких-нибудь сюрпризов, на которые немцы такие мастера). Поэтому я позволю себе сделать кое-какие предположения насчет тех объектов возможных политических разговоров, которые имеют в виду немцы. Предположения эти я делаю на основании как прямых высказываний своих собеседников, так и более или менее туманных намеков, имеющих, однако, кое-какое показательное значение. Посылаю его {{** Так в тексте.}} в качестве сырого материала к отмеченной проблеме.
Не касаясь вопросов экономики, можно заметить, что в качестве первоначальных, относительно безобидных объектов немцы имеют в виду:
1. Вопрос об «освежении» рапалльского 101 и других политических договоров в форме ли замены их новым договором, или в форме напоминания о них в том или ином протоколе.
2. Вопрос о прессе. Совершенно определенно можно сказать, что немцы хотели бы договориться относительно той или иной формы взаимного «ненападения» по линии прессы. В качестве образца они предложили бы линию поведения германской прессы в отношении СССР за последние три-четыре месяца, потребовав от нас взаимности.
Надо при этом, однако, учитывать, что немцы или вовсе отрицают, или очень плохо воспринимают разницу между государственным и партийным началом и, например, прекратив (в основном) нападки на нас как на государство, они почти в той же мере приостановили и нападки на большевизм, ВКП(б) и даже о К[оммунистическом] И[нтернационале] стали писать значительно меньше. В устных же разговорах они пытаются даже проложить «идеологический» мостик, напоминая, что они тоже «социалисты», что они «против капитализма» и т. п. В случае разговоров о прессе мы смогли бы, между прочим, указать немцам на факт существования у них белоэмигрантской газеты «Новое слово», продолжающей осыпать СССР и наших руководящих деятелей самыми грубыми оскорблениями, проповедующей открытую интервенцию и т. п.
3. Вопрос о радиопропаганде. Вероятно, немцы стали бы добиваться от нас прекращения радиопропаганды, по, крайней мере в том виде, в каком она существует сейчас. Надо сказать, что здесь они от нас несколько отстали —.на русском языке передач у них нет, есть украинские передачи из Вены, носящие антисоветский, но в данное время преимущественно антипольский характер.
4. Несомненно, германское правительство стало бы настаивать на освобождении или высылке из СССР всех арестованных немцев. Здесь вопрос взаимности мог бы появиться лишь в том случае, если бы мы захотели добиваться освобождения арестованных чешских левых (частично принявших советское гражданство).
5. Они стали бы добиваться восстановления хотя бы части закрытых СССР консульств. Должен в этой связи отметить, что в нашей работе довольно отрицательно ощущается факт отсутствия консульств в Восточной Пруссии (Кенигсберг) и Южной Германии (Вена, Мюнхен) по соображениям главным образом информационного порядка.
6. Они готовы были бы пойти на некоторую форму «культурного соглашения» в виде договора, скажем, об обмене книгами, (с оговоркой, конечно), музыкальными произведениями, научными новинками и т. п. Взаимное участие на спортивных состязаниях, научных конференциях, выставках международного значения также мыслится ими как возможное.
В частности, они заговаривали (правда, совершенно неофициально и через безответственных лиц) о желательности нашего приезда на так называемую зимнюю олимпиаду, несомненно, весьма охотно восприняли бы наше активное участие в торговых мессах {{* — ярмарках (нем.).}} (Кенигсберг, Лейпциг) и т. п.
Таковы те объекты разговоров, на которые немцы, по моему ощущению, пошли бы весьма охотно и, возможно, сами предложат их, если этого не сделаем мы. Эти разговоры не исключены даже в случае осуществления нашего соглашения с Англией и Францией.
Но, по существу, немцев интересуют, конечно, не эти вопросы. Судя по намекам, которые я слышу, и веяниям, которые до меня доходят, они не прочь были бы, проверив на этих вопросах нашу дискретность и готовность договариваться, вовлечь нас в разговоры более далеко идущего порядка, произведя обзор всех территориально-политических проблем, могущих возникнуть между нами и ими. В этой связи фраза об отсутствии противоречий «на всем протяжении от Черного моря до Балтийского» может быть понята как желание договориться по всем вопросам, связанным с находящимися в этой зоне странами. Немцы желают создать у нас впечатление, что готовы были бы объявить свою незаинтересованность (по крайней мере, политическую) к судьбе прибалтов (кроме Литвы), Бессарабии, русской Польши (с изменениями в пользу немцев) и отмежеваться от аспирации на Украину. За это они желали бы иметь от нас подтверждение нашей незаинтересованности к судьбе Данцига, а также бывш[ей] германской Польши (быть может, с прибавкой до линии Варты или даже Вислы) и (в порядке дискуссии) Галиции. Разговоры подобного рода в представлениях немцев, очевидно, мыслимы лишь на базе отсутствия англо-франко-советского военно-политического соглашения.
Излагая эти впечатления, получающиеся из разговоров с немцами и других данных, я, разумеется, ни в малой степени не берусь утверждать, что, бросая подобные намеки, немцы были бы готовы всерьез и надолго соблюдать соответствующие эвентуальные обязательства. Я думаю лишь, что на ближайшем отрезке времени они считают мыслимым пойти на известную договоренность в духе вышесказанного, чтобы этой ценой нейтрализовать нас в случае своей войны с Польшей. Что же касается дальнейшего, то тут дело зависело бы, конечно, не от этих обязательств, но от новой обстановки, которая создалась бы в результате этих перемен и предугадывать которую я сейчас не берусь.
С тов. приветом
Г. Астахов
АВП СССР, ф. 011, оп. 4, п. 27, д. 61, л. 126-129.
535. Телеграмма временного поверенного в делах США в Великобритании X. Джонсона государственному секретарю США К. Хэллу
8 августа 1939 г.
Форин офис не видит надежды на скорое окончание англо-франко-русских переговоров о политическом соглашении, и военной миссии, которая в настоящее время отправилась в Москву, было дано указание предпринять все усилия, чтобы продлить ее переговоры до 1 октября. Одновременно должны продолжаться переговоры посла о политическом соглашении, которое висит в воздухе почти исключительно из-за вопроса о «косвенной агрессии» 144.
Джонсон
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 201.
536. Телеграмма полномочного представителя СССР в Турции А. В. Терентьева в Народный комиссариат иностранных дел СССР
10 августа 1939 г.
При встрече сегодня Сараджоглу сообщил следующее: «Позавчера, 8 августа, состоялось заседание совета министров, на котором было принято положительное решение о заключении Турцией с СССР двустороннего пакта взаимной помощи {{* См. док. 340. }}, переговоры о котором поручено вести мне. В случае необходимости правительство одобряет мою поездку в Москву. Я был бы очень признателен, если бы г. Молотов смог прислать нам предварительный проект пакта, который мы могли бы изучить. Правительство с нетерпением будет ждать получения этого предварительного проекта (аван-проже)».
На мои уточняющие вопросы Сараджоглу ответил: «а) турецкое правительство крайне благоприятно относится к заключению двустороннего пакта;
б) турецкое правительство ждет от Советского правительства предварительного проекта пакта;
в) после изучения проекта пакта и возможного обмена мнениями с Москвой турецкое правительство считает полезной мою поездку в Москву».
На мой вопрос, обсуждались ли турецким правительством какие-либо вопросы, которые могли бы служить базой для переговоров о пакте, Сараджоглу ответил, что базой являются переговоры, которые имели место во время пребывания в Анкаре Потемкина {{** См. док. 307-310, 314, 315, 320.}}. Речь может идти о сотрудничестве в Черном море, в проливах и в Средиземном море. Следовательно, турецкое правительство сможет заключить пакт с ограниченной ответственностью, т. е. по северным и дальневосточным границам СССР Турция не сможет принять на себя обязательства.
Полпред
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 298, д. 2059, л. 164-165.
537. Письмо посла Германии в СССР Ф. Шуленбурга в министерство иностранных дел Германии
10 августа 1939 г.
Содержание: позиция Польши в отношении англо-франко-советских переговоров о заключении пакта. Здешний польский посол Гжибовский в начале августа возвратился из отпуска. В беседе между ним и итальянским послом Россо был затронут также вопрос об англо-франко-советских переговорах относительно заключения пакта. Итальянский посол заявил, что, по его мнению, начинающиеся в настоящее время переговоры между военными лишь тогда могут привести к конкретному результату, когда Польша в той или иной форме примет в них участие или, по крайней мере, заявит о своем согласии принять советскую вооруженную помощь. Польский посол ответил на это, что в позиции Польши по отношению к переговорам о пакте ничто не изменилось. Польша ни в коем случае не потерпит того, чтобы советские войска вступили на ее территорию или даже только проследовали через нее. На замечание итальянского посла о том, что это, вероятно, не относится к советским самолетам, польский посол заявил, что Польша ни в коем случае не предоставит аэродромы в распоряжение советской авиации.
Граф фон дер Шуленбург
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 539. Опубл. в изд.: Akten zur deutschen auswärtigen Politik. Serie D. Bd. VII. S. 11.
538. Телеграмма временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова в Народный комиссариат иностранных дел СССР
10 августа 1939 г.
Вернувшись из Зальцбурга, куда его вызвал Риббентроп, Шнурре пригласил меня сегодня к себе под предлогом разговора о едущих на выставку. После этого он заговорил о наших политических отношениях. (Я сообщил ему ваше отношение к его идее {{* См. док. 532. }}. Он сказал, что целиком с вами согласен, и на этой идее отнюдь не настаивает.) Он отметил, что в связи с вероятным подписанием кредитного соглашения германское правительство хотело бы иметь обещанный ответ по оставшимся пунктам {{** См. док. 524.}}.
Со своей стороны германское правительство наиболее интересуется вопросом нашего отношения к польской проблеме. Если попытка мирно урегулировать вопрос о Данциге ни к чему не приведет и польские провокации будут продолжаться, то, возможно, начнется война. Германское правительство хотело бы знать, какова будет в этом случае позиция Советского правительства. В случае мирного разрешения вопроса германское правительство готово удовлетвориться Данцигом и экстерриториальной связью с ним в духе своих весенних предложений. Но если начнется война, то вопрос, естественно, будет поставлен шире, хотя и в этом случае германское правительство не имеет намерений выйти за известные заранее намеченные пределы. Германскому правительству важно знать, какие у нас соображения на этот счет. Оно готово сделать все, чтобы не угрожать нам и не задевать наши интересы, но хотело бы знать, к чему эти интересы сводятся. Тут он напомнил фразу Риббентропа о возможности договориться с нами по всем вопросам от Черного моря до Балтийского. Он добавил, что, конечно, если мы об этом разговаривать не хотим, то от нас зависит наметить другие объекты переговоров. На все это я ему ничего определенного не сказал. Не удержался он от критических замечаний по поводу наших переговоров с англо-французской военной миссией, сказав, что плохим введением к нашим переговорам с Германией будет заключение соглашения с Англией и Францией.
Поверенный в делах
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 294, д. 2036, л. 174-175.
539. Письмо посланника Германии в Югославии В. Херена в министерство иностранных дел Германии
Блед, 10 августа 1939 г.
Содержание: возвращение принца-регента из Лондона.
Принц-регент несколько дней назад снова прибыл в замок Бордо под Бледом. К этому же времени туда нанесли визит зять принцессы Ольги герцог Кентский со своей супругой.
Как сообщил мне министр иностранных дел, принц-регент вследствие довольно тяжелой операции челюсти, которую он перенес в Лондоне, в настоящее время еще прикован к постели. Цинцар-Маркович снова подтвердил мне, что поездка принца-регента в Лондон была предпринята только по частным мотивам и не имела под собой никакой политической основы. Фактически никто в Англии не предпринимал попытки повлиять на принца-регента в смысле изменения югославской политики. Из своих бесед с Чемберленом и Галифаксом принц-регент будто бы вынес твердое впечатление о том, что во всяком случае у этих обоих английских государственных деятелей по-прежнему живо желание добиться полюбовного урегулирования с Германией. Правда, вся Англия якобы находится в настоящее время в состоянии военного психоза, поскольку-де повсюду царит мнение, что престиж Англии ни при каких обстоятельствах не позволяет более отступать перед односторонним применением силы, которое практикуется тоталитарными государствами. В случае же полюбовных переговоров как Чемберлен, так и Галифакс, по мнению принца-регента, готовы пойти на значительные уступки. Само собой разумеется, что принц-регент, руководствуясь своими впечатлениями, вынесенными из Берлина, старался по возможности поддержать эти настроения.
фон Херен
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 539—540. Опубл. в изд.: Akten zur deutschen auswärtigen Politik. Serie D. Bd. VII. S. 14.
540. Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова временному поверенному в делах СССР в Германии Г. А. Астахову
11 августа 1939 г.
Перечень объектов, указанный в Вашем письме от 8 августа{{* См. док. 534.}}, нас интересует. Разговоры о них требуют подготовки и некоторых переходных ступеней от торгово-кредитного соглашения к другим вопросам. Вести переговоры по этим вопросам предпочитаем в Москве.
Молотов
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 295, д. 2038, л. 105.
541. Письмо временного поверенного в делах СССР в Германия Г. А. Астахова народному комиссару иностранных дел СССР В. М, Молотову
12 августа 1939 г.
Глубокоуважаемый Вячеслав Михайлович,
Получив Ваши телеграфные указания {{* См. док. 540.}}, я посетил сегодня Шнурре и сказал ему, что ряд конкретных объектов (культурные связи, пресса, «освежение» договора, Польша), намеченных разновременно им, Риббентропом и Вайцзеккером для разговоров с нами, Вас интересуют, но что Вы считаете желательным беседовать о них в Москве и притом «по ступеням», не начиная с самых сложных. Я не упомянул о ряде вопросов (арестованные, консульства и проч.), которые не фигурировали в моих беседах с немцами здесь и которые я наметил в своем письме предположительно, основываясь на беседах, которые ведутся в Москве. Шнурре попытался тотчас же уточнить, является ли это мое сообщение ответом на его просьбу от 10.VIII высказаться относительно Польши. Я ответил, что определенно сказать затрудняюсь, так как знаю лишь Ваше, так сказать, суммарное отношение к поставленному немецкой стороной разновременно комплексу вопросов, но не могу утверждать, что оно является таким же в отношении каждого из них в отдельности.
Шнурре впал в состояние некоторой задумчивости и затем сказал, что все выслушанное он передаст выше. На этом, в сущности, закончилась содержательная часть беседы.
Таким образом, сейчас мы как бы ответили Риббентропу на его основные пункты, сформулированные Шнурре.
Теперь остается ждать, какова будет дальнейшая реакция немцев в отношении нас. События развиваются быстро, и сейчас немцам явно не хотелось бы задерживаться на промежуточных ступенях в виде разговоров о прессе, культурном сближении и т. п., а непосредственно приступить к разговорам на темы территориально-политического порядка, чтобы развязать себе руки на случай конфликта с Польшей, назревающего в усиленном темпе. Кроме того, их явно тревожат наши переговоры с англофранцузскими военными и они не щадят аргументов и посулов самого широкого порядка, чтобы эвентуальное военное соглашение предотвратить. Ради этого они готовы сейчас, по-моему, на такие декларации и жесты, какие полгода тому назад могли казаться совершенно исключенными. Отказ от Прибалтики, Бессарабии, Восточной Польши (не говоря уже об Украине) — это в данный момент минимум, на который немцы пошли бы без долгих разговоров, лишь бы получить от нас обещание невмешательства в конфликт с Польшей. Я совершенно не касаюсь, разумеется, того, в какой степени мы в этом заинтересованы, но если мы хотим получить какие-либо заверения от немцев (и на каких условиях?), то, быть может, было бы нелишне поставить их об этом в известность до Нюрнбергского конгресса, чтобы это нашло свое отражение в речи Гитлера, имеющей как-никак программное значение.
Поверенный в делах СССР в Германии
Астахов
АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 7, д. 70, л. 1-2.
542. Письмо временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова народному комиссару иностранных дел СССР В. М. Молотову
12 августа 1939 г.
Конфликт с Польшей назревает в усиливающемся темпе, и решающие события могут разразиться в самый короткий срок (если, конечно, не разыграются другие мировые события, могущие изменить обстановку). Основные лозунги — «воссоединение Данцига с рейхом», «домой в рейх» —уже выброшены, причем мыслится не только Данциг, но вся германская Польша. Сообщения о «польских зверствах» ежедневно заполняют столбцы газет, и тон в отношении Польши мало чем отличается от тона в отношении Чехословакии в начале сентября прошлого года. Основная разница состоит, однако, в том, что нет персонального глумления по адресу руководящих деятелей Варшавы, чем сохраняется мостик для «мирного» урегулирования вопроса. Отсутствует также излюбленный в прошлом году тезис о «руке Москвы». Наоборот, о нас либо тщательно умалчивают, либо пытаются изобразить нашу позицию как нейтральную (телеграфное сообщение из Москвы о реагировании нашей прессы на речь Форстера {{* Руководитель данцигских нацистов. См.: Известия, 1939, 11 августа.}}). В остальном пресса продолжает вести себя в отношении нас исключительно корректно, причем стали появляться (факт доныне небывалый!) даже заметки о наших успехах в области строительства (заметка о Казано-Бугульминской дороге). Наоборот, в отношении Англии глумление переходит всякие границы элементарной пристойности.
Нет недостатка и в других симптомах близости назревающего конфликта: учащенные переброски войск к восточной границе, реквизиции автомобилей, подмеченные иностранными военными атташе в Берлине и Дрездене (а возможно, и в других городах), резкий недостаток бензина, который стали выдавать из ряда колонок в пределах нормы, заметное невооруженному глазу беспокойство в населении по поводу возможности войны — таков далеко не полный перечень этих симптомов. Сами немцы в официальных и неофициальных беседах не скрывают назревания развязки и признают приближение таковой, хотя и с оговорками о возможности «мирного» разрешения вопроса на базе своих весенних требований (Данциг и экстерриториальная связь с ним через «коридор»). Впрочем, если бы поляки эти требования удовлетворили, то трудно предположить, чтобы немцы удержались от постановки вопроса о Познани, Силезии и Тешинской области. Вопрос, по существу, ставится о довоенной границе (если не больше). Но как бы немцы ни старались создать впечатление, что они готовы начать войну в случае, если Польша будет упорствовать, чувствуется, что в основном на мировую войну они не рассчитывают. Они по-прежнему уповают на то, что Польшу удастся или запугать или взять настолько коротким ударом, что Англия не успеет вмешаться, а затем примирится с «реальными фактами», тем более будучи под постоянной угрозой со стороны Японии. Кстати, перспектива приобщения Японии к германо-итальянскому союзу 51 остается в резерве Берлина на случай нашего соглашения с Англией и Францией. Вмешательство же Франции в этом случае не страшно и считается вряд ли осуществимым. Что же касается нас, то в населении уже вовсю гуляет версия о новой эре советско-германской дружбы, в результате которой СССР не только не станет вмешиваться в германо-польский конфликт, но на основе торгово-кредитного соглашения {{* См. док. 575.}} даст Германии столько сырья, что сырьевой и продовольственный кризисы будут совершенно изжиты. Эту уверенность в воссоздании советско-германской дружбы мы можем чувствовать на каждом шагу в беседах с лавочниками, парикмахерами и всевозможными представителями разнообразных профессий. Та антипатия, которой всегда пользовались в населении поляки, и скрытые симпатии, которые теплились в отношении нас даже в самый свирепый разгул антисоветской кампании, сейчас дают свои плоды и используются правительством в целях приобщения населения к проводимому курсу внешней политики.
Что касается срока возможной развязки, то предсказывать его, конечно, трудно, так как мало кому он в точности известен, кроме самого Гитлера. Иностранные наблюдатели теряются в догадках, произойдет ли это в конце августа или будет отложено до окончания нюрнбергского съезда, носящего, как нарочно, название «съезда мира». Во всяком случае, обострение может произойти в течение какой-нибудь недели. Нужно лишь последнее категорическое выступление фюрера и два-три дня на солидную концентрацию войск. Будет ли это в конце августа или в половине сентября, определить пока невозможно.
Надо упомянуть, что в течение последних недель в среде иностранных наблюдателей немало говорили об ослаблении итало-германских отношений. Утверждали, что Рим боится войны, противится обострению конфликта из-за Данцига и т. п. Доля истины в этих слухах, несомненно, есть, тем более что такие явления, как выселение немцев из Южного Тироля в Сицилию, возрастающий интерес немцев к Триесту и прочее также не служат признаками улучшения отношений. Очевидно, в целях ликвидации наметившейся трещины и произошла последняя встреча Риббентропа с Чиано 146 , результаты которой в полной мере еще не выяснились. Но как бы то ни было, трудно допустить, чтобы эти противоречия уже сейчас достигли столь сильной остроты, чтобы могли радикально изменить ход событий в ближайший период.
Поверенный в делах СССР в Германии
Г. Астахов
АВП СССР, ф. 011, оп. 4, п. 27, д. 61, л. 130-133.
543. Телеграмма военно-воздушного атташе СССР в Великобритании И. И. Чернего в Генеральный штаб РККА
12 августа 1939 г.
По проверенным данным, Германия проводит военные приготовления, которые должны быть закончены к 15 августа. Призыв резервистов и формирование частей резерва проводятся в широком масштабе и замаскированно.
15 августа ожидается издание приказа «Шпаннунг» по всей Германии. Это очень серьезные мобилизационные мероприятия.
Подготавливается удар против Польши силами 1-й армии — 2, 3, 4, 8, 13, 17 и 18~м армейскими корпусами и бронедивизиями, ориентированными на восток. На западе проводятся только оборонительные мероприятия.
Германские военные круги ожидают, что Польше будет еще раз предложено мирное разрешение вопроса. Во всяком случае, решено покончить с этим вопросом в этом году.
И. Черный
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 540.
544. Из записи беседы рейхсканцлера Германии А. Гитлера с министром иностранных дел Италии Г. Чиано
12 августа 1939 г.
[...] Фюрер ответил, что при решении польской проблемы нельзя терять времени. Чем ближе подходит осень, тем труднее будет проводить военные операции на востоке Европы. С середины сентября из-за условий погоды в этих районах почти не удастся использовать авиацию; вследствие плохого состояния дорог, которые в результате начинающихся осенью дождей быстро превратятся в болото, также невозможно было бы использовать и моторизованные части. С сентября по май Польша представляет собою большое болото и полностью непригодна для каких-либо военных действий. Таким образом, в октябре Польша просто могла бы занять Данциг — а она, по-видимому, имеет такие намерения,— тогда как Германия не могла бы ничего поделать против этого, поскольку обстреливать и разрушать Данциг, разумеется, нет смысла.
Граф Чиано спросил, в какой срок, по мнению фюрера, необходимо решить вопрос с Данцигом. Фюрер ответил, что этот вопрос так или иначе надо решить до конца августа. На вопрос Чиано, как он представляет себе решение этого вопроса, фюрер ответил, что в политическом отношении Польша должна уступить Данциг, причем само собой разумеется, что ее экономические интересы не будут затронуты и что в остальном ее общая позиция должна способствовать устранению напряжения. Он сомневается в том, что Польша будет готова на это, ибо до настоящего времени она отклоняла германские предложения. Фюрер сказал, что лично Беку он сделал эти предложения во время его визита в Оберзальцберг {{* См. док. 102.}}. Они были чрезвычайно выгодны для Польши. За отказ от Данцига в пользу Германии в политическом отношении, при полном соблюдении польских экономических интересов, и за установление связи между Восточной Пруссией и рейхом Германия обещала гарантию границ, заключение на 25 лет пакта о дружбе и участие Польши в делах, касающихся Словакии. Бек в свое время принял к сведению данное предложение, заметив при этом, что он хотел бы изучить его. Резкий отказ последовал лишь в результате английского вмешательства. Впрочем, какие цели преследует Польша, можно со всей ясностью понять из прессы. Хотят захватить всю Восточную Пруссию, продвинуться вплоть до Берлина и т. д. Для великой державы на длительный период невыносимо терпеть соседа, питающего к ней такую сильную вражду и отдаленного от ее столицы всего на 150 км. Фюрер поэтому преисполнен решимости использовать первую же политическую провокацию (будь то ультиматум, жестокое обращение с немцами в Польше, попытка установить голодную блокаду Данцига, ввод польских войск на территорию Данцига или тому подобное), чтобы в течение 48 часов обрушиться на Польшу и таким путем решить проблему. Это означало бы существенное укрепление «оси», точно так же как и ликвидация Югославии Италией означала бы существенный прирост сил «оси».
Граф Чиано спросил, когда можно ожидать проведения подобной операции против Польши, так как, по его мнению, Италия, естественно, должна подготовиться к любым возможностям. На это фюрер ответил, что в нынешних условиях в любой момент нужно считаться с выступлением против Польши 147. [...]
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С 540-542.
545. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
12 августа 1939 г.
В то время как генерал Думенк прибывает сюда с директивами (и то, что он мне сообщает о них, соответствует Вашей телеграмме № 571), английский адмирал имеет письменные инструкции (которые он мне зачитал), в соответствии с которыми он не должен вступать в конкретные военные переговоры, пока не будут урегулированы последние расхождения во взглядах по политической части соглашения (косвенная агрессия).
Мой коллега и я считаем, что прежде всего инструкции адмирала противоречат тому, о чем было договорено между тремя правительствами (проводить военные переговоры одновременно с доработкой того, что остается урегулировать в политических переговорах) . Далее они могут очень навредить, если только британское
правительство не намерено аннулировать уже достигнутые столь важные результаты и тайно не хочет провала переговоров, о желании успеха которых оно заявляет публично. Невероятная гипотеза, учитывая характер Невиля Чемберлена.
Русские, и так слишком склонные ставить под вопрос нашу твердую решимость брать конкретные обязательства, не преминут проявить еще большее недоверие.
Они подумают, что мы хотим их скомпрометировать... {{* Пропуск в расшифровке (прим. документа).}} Германией, посылая миссии и в то же время отказываясь заключать военные соглашения, без которых политические договоренности, как бы тщательно они ни были выработаны, не имеют никакой практической силы.
Генерал Думенк сообщил мне, что он убедил адмирала сообразовать его позицию со своей. Мой коллега подтвердил мне, что у последнего действительно такое намерение, несмотря на его инструкции. Тем не менее сэр У. Сидс считает необходимым запросить Форин офис в соответствии с нашими общими взглядами. Он намеревается это сделать сегодня во второй половине дня после первой встречи трех миссий, которая должна состояться сегодня утром под председательством маршала Ворошилова.
Я не сомневаюсь, что...{{ ** Пропуск в расшифровке (прим. документа).}} независимость и патриотизм адмирала заставят его действовать во имя лучшего, вопреки данным ему инструкциям.
В этих условиях я могу только оставить за Вами право оценить, надлежит ли Вам тем не менее срочно предпринять действия в Лондоне.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. Т. XVII. P. 870 — 871.
546. Запись заседания военных миссий СССР, Великобритании и Франции 148
12 августа 1939 г.
Начало заседания в 11 час. 30 мин.
Маршал К. Е. Ворошилов. Господа, я считаю целесообразным прежде всего установить порядок заседаний военных миссий, т. е. установить дни и часы работы. Затем, мне кажется, было бы правильным установить порядок председательствования, очевидно, председательствование потребуется. Мне казалось бы, по этому вопросу было бы правильным решить председательствование по очереди, по дням: один день председательствует глава одной миссии, другой день — глава другой миссии и т. д.
Кроме того, предлагаю решить, как называть заседания военных миссий Англии, Франции и СССР. Полагаю, правильным будет, если наши заседания будем называть совещанием.
После короткого обмена [мнениями] между членами миссий главы военных миссий Англии и Франции выражают свое согласие с внесенным предложением о порядке председательствования, а также свое согласие именовать заседания военных миссий совещанием.
Маршал К. Е. .Ворошилов (обращаясь к главам военных миссий). Какие будут ваши предложения о днях и часах совещания?
Французская миссия предлагает заседать каждый день и заседания устраивать два раза в день.
Английская миссия не возражает.
Маршал К. Е. Ворошилов. Наша миссия согласна устраивать заседания каждый день по два заседания.
Английская и французская миссии вносят совместное предложение: утреннее заседание проводить с 10 час. 30 мин. до 12 час. 30 мин. и вечернее заседание — с 17 час. 30 мин. до 19.00 час.
Предложение принимается.
Маршал К. Е. Ворошилов предлагает решить, кто сегодня будет председательствовать и сколько будет сегодня заседаний, два или одно.
После обмена мнениями английская и французская миссии предлагают сегодня устроить одно заседание и председательствование возложить на главу советской военной миссии маршала К. Е. Ворошилова.
Предложение принято.
Маршал К. Е. Ворошилов. Совещание военных миссий Англии, Франции и СССР объявляю открытым. Я полагаю, что нет надобности в каких бы то ни было речах, и предлагаю приступить прямо к делу.
Считаю необходимым, прежде всего, решить такой вопрос: первое — считают ли английская и французская миссии необходимым соблюдение секретности наших совещаний?
После обмена мнениями между миссиями адмирал Дракс {{* Глава английской военной миссии. }} и генерал Думенк заявляют, что совещание необходимо сделать секретным и все сообщения в прессе, какие совещание найдет нужным сделать, могут быть даны только с согласия всех трех миссий.
Советская миссия принимает это предложение.
Маршал К. Е. Ворошилов. Второй вопрос — мне хотелось бы знать мнение миссий относительно того, будут ли протоколироваться результаты нашего совещания. Лично полагал бы, что протоколировать речи и выступления нет надобности, поскольку принято решение о секретности совещания, но отдельные решения, если таковые будут иметь место, надо протоколировать. И еще один формальный вопрос. Я полагаю, что все выступления английских, французских и советских делегатов должны переводиться по принадлежности: выступления французских делегатов переводятся французским переводчиком, английских — английским и советских — советским.
После обмена мнениями принимается предложение маршала К. Е. Ворошилова протоколировать только принимаемые решения, а также и предложение о порядке перевода выступлений.
Маршал К. Е. Ворошилов. Формальности все окончены. Мы могли бы приступить сейчас к обсуждению вопросов по существу. Но мне кажется вполне естественным, [что], прежде чем приступить к обсуждению по существу интересующих нас вопросов, следует взаимно ознакомить друг друга с письменными полномочиями о предмете тех вопросов, по которым мы здесь будем вести разговоры. Я предъявляю мой и моих товарищей мандат на ведение переговоров и подписание военной конвенции, если мы окончательно договоримся по интересующим нас вопросам. Прошу Вас, г-н адмирал Дракс, и Вас, г-н генерал Думенк, ознакомить нас с вашими полномочиями и предъявить свои мандаты. Предлагаю все письменные полномочия, какие имеются, перевести на языки миссий. Читаю свой мандат по-русски.
Маршал К. Е. Ворошилов зачитывает текст своего полномочия {{** См. док. 530.}}, после чего текст переводится на французский и английский языки.
Ген. Думенк предъявляет свой мандат.
Адм. Дракс заявляет, что он не имеет письменного полномочия; он уполномочен вести только переговоры, но не подписывать пакта (конвенции).
На вторичный вопрос маршала К. Е. Ворошилова, имеются ли у адмирала Дракса какие-либо письменные полномочия, адмирал Дракс заявляет, [что] он предполагает, что его полномочия английским посольством доведены до сведения советской миссии, но письменных полномочий у него нет. В случае надобности он это полномочие в письменном виде может предъявить в возможно короткий срок.
Маршал К. К. Ворошилов. Я полагаю, вы отлично понимаете, что мы не сомневаемся в том, что вы представляете интересы ваших стран, в частности английская миссия представляет здесь английскую армию, флот и воздушные силы, а французская миссия — французскую армию, флот и воздушные силы. Но полномочия, по-моему, необходимы в письменном виде для того, чтобы было видно взаимно, в каких пределах вы уполномочены вести переговоры, каких вопросов вы можете касаться, до каких пределов вы можете обсуждать эти вопросы и чем эти переговоры могут окончиться. Наши полномочия, как вы видели, всеобъемлющи. Мы можем вести переговоры по вопросам организации обороны Англии, Франции и СССР от агрессивных стран Европы, и мы можем подписать военную конвенцию. Ваши полномочия, изложенные на словах, мне не совсем ясны. Во всяком случае, мне кажется, что этот вопрос не праздный — он в самом начале определяет и порядок, и форму наших переговоров.
Адм. Дракс заявляет, что советская миссия находится в преимущественных условиях, так как имеет возможность непосредственно сноситься со своим правительством. Далее адмирал Дракс заявляет, что если бы было удобным перенести переговоры в Лондон, то он имел бы все полномочия, но ввиду дальности расстояния от Лондона он не может подписать конвенцию без того, чтобы эту конвенцию [не] видело его правительство.
Маршал К. Е. Ворошилов под общий смех замечает, что привезти бумаги из Лондона в Москву легче, чем ехать в Лондон такой большой компании.
Адм. Дракс заявляет, [что] он считает, что отсутствие полномочий не должно служить препятствием к ведению переговоров и что не было таких прецедентов, чтобы миссия, которая едет для военных переговоров, уполномочивалась подписывать конвенцию без правительства. Так было при наших переговорах с Турцией и Польшей.
Ген. Думенк зачитывает свои полномочия, текст которых сводится к следующему:
«Председатель совета [министров], министр национальной обороны, военный министр назначают члена Высшего военного совета генерала Думенка главой военной миссии, направляемой в СССР, и уполномочивают его договориться с главным командованием советских военных сил по всем вопросам, относящимся к вступлению в сотрудничество между военными силами обеих стран».
Записано со слов переводчика французской миссии.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я полагаю, что наша миссия не будет иметь возражений против того, чтобы принять к сведению заявление главы английской миссии адмирала Дракса о том, что отсутствующие письменные полномочия им будут представлены своевременно и что этот момент не может служить препятствием Для начала нашего совещания и для обсуждения вопросов по су-ществу.
Адм. Дракс заявляет, что он с удовлетворением принимает заявление главы советской миссии.
Маршал К. Е. Ворошилов. Теперь я хотел бы просить главу английской миссии адмирала Дракса и главу французской миссии генерала Думенка сообщить нам их предложения относительно тех мероприятий, которые должны обеспечить, по их мнению, организацию обороны договаривающихся стран, т. е. Англии, Франции и Советского Союза. Есть ли у миссий Англии и Франции соответствующие военные планы?
Адм. Дракс заявляет, что, приезжая сюда по приглашению Советского правительства, он рассчитывал, что проект будет предложен советской миссией.
Маршал К. Е. Ворошилов. У нас кое-какие наметки плана имеются, но мы полагаем, что каждая миссия должна иметь свои предложения, поэтому нас очень занимает вопрос о том, что собой представляют ваши планы. Наше правительство пригласило военные миссии Англии и Франции в надежде на то, что эти вопросы как английский, так и французский генеральные штабы неоднократно обсуждали и у них имеются эти планы, тем более что нашему совещанию предшествовали политические переговоры, начатые по предложению Англии. Поэтому естественно, что этот вопрос не мог не быть в поле зрения английского и французского правительства.
Адм. Дракс заявляет, что у них, конечно, имеется план, но [разработанный] в общих чертах; так как выезд миссии был поспешный, мы [заявляет Дракс] точно выработанного плана не имеем. Германия уже имеет отмобилизованных 2 млн войск, и ее выступление намечено на 15 августа. Мы приехали в Москву в надежде обсудить план более точно.
Маршал К. Е. Ворошилов. Наша миссия не претендует на то, чтобы дать законченный во всех деталях военный план. Мы, однако, считаем целесообразным и абсолютно правильным, если хотите, справедливым, предъявление со стороны миссий Англии и Франции плана военной обороны трех договаривающихся стран от агрессии в Европе, хотя бы в том виде, в каком он есть. Советский Союз находится в несколько отличном положении, чем Англия и Франция. Советский Союз непосредственно не соприкасается на западе со странами блока агрессоров, поэтому он может служить объектом для нападения лишь во вторую очередь. Что же касается Франции и Англии, а также тех стран, с которыми Англия и Франция уже заключили те или иные пакты, то они являются непосредственно граничащими со странами блока агрессоров, и, разумеется, у вас в первую очередь должны быть наметки против возможных [военных] нападений агрессоров. Мы ваших планов не знаем. До тех пор пока мы не ознакомимся хотя бы с черновыми планами организации [обороны] Англии и Франции, а также тех стран, с которыми у вас имеются договоры сопротивления агрессорам, нам трудно со своим планом выступать. Поэтому я просил бы если не сегодня, то к завтрашнему утреннему заседанию подготовить сообщение о ваших планах, чтобы подвергнуть их обсуждению. Мы в свою очередь готовы представить свои планы, но повторяю, они также не претендуют на исчерпывающую полноту и точность.
После продолжительного обмена мнениями между членами английской и французской миссий адмирал Дракс заявил: как Вы сами указали, ваш план может быть несовершенен с нашей точки зрения, [однако] мы согласны на то, чтобы рассмотреть этот план, но особенно нас интересуют два вопроса:
О возможной войне для Германии {{* Так в оригинале.}} на два фронта.
1. О непосредственной связи вооруженных сил СССР и остальных государств, т. е. Англии и Франции.
Если бы можно было констатировать согласие по этим двум пунктам, этим было бы достигнуто многое.
Маршал К. Е. Ворошилов. Вы согласны обсудить или взаимно ознакомиться с планами, которые имеются у английской и французской миссий (один или два плана), и затем с нашим планом, после чего перейти к обсуждению всех других вопросов, которые, несмотря на их важность, тем не менее являются составными элементами самого плана.
Мне кажется, предварительно нужно рассмотреть ваши планы, а потом наш и приступить затем к обсуждению тех вопросов, о которых вы упомянули, т. е. вопроса относительно возможной войны на два фронта и затем вопроса о физической связи вооруженных сил Советского Союза с вооруженными силами Франции и Англии.
Адм. Дракс заявляет, что он очень доволен заявлением главы советской миссии и завтра предъявит в общих чертах проект наших общих целей, которые можно будет обсудить.
Маршал К. Е. Ворошилов. Цели у нас ясны, и теперь идет вопрос о выработке плана для достижения этих целей. Цель у нас определенная: защита миролюбивых стран во главе с Англией, Францией и Советским Союзом от агрессивного блока в Европе. Это, по-моему, цель, и мы теперь должны обсудить средства, как добиться этих целей. Цели ясны.
Ген. Думенк заявляет, что все силы будут использованы против врага с их стороны и он думает, что все силы СССР должны сражаться против блока агрессоров.
Маршал К. Е. Ворошилов. Это все верно, но прежде всего нужно обсудить военный план. Если агрессивный европейский блок нападет на одну из стран, его нужно будет разбить во что бы то ни стало, а для этого необходимо иметь соответствующий военный план. Этот план нужно обсудить в подробностях, договориться, подписать военную конвенцию и разъехаться по домам и ждать событий в спокойном сознании своей силы.
Ген. Думенк выдвигает три принципа:
1. Создание для противника двух фронтов: на западе, на востоке.
2. Непрерывность фронтов.
3. Использование против неприятеля всех сил.
Маршал К. Е. Ворошилов. Эти принципы у нас не вызывают возражений, однако я хочу возвратиться к обсуждаемому вопросу — взаимно ознакомить друг друга с планами, после чего приступить к их обсуждению. А принципы, безусловно, правильные.
Адм. Дракс заявил, что, с Вашего согласия, мы сделаем перерыв, разойдемся по домам и подготовим материалы.
Маршал К. Е. Ворошилов. Нет возражений на этом закончить заседание? Нужно разрешить еще один формальный вопрос. Я предлагаю на каждом заседании намечать вопросы для обсуждения на следующем заседании. Если нет возражений против этого, то мы сейчас должны наметить пункты порядка дня завтрашнего, хотя бы утреннего, заседания и установить последовательность председательствования; она, по-моему, должна быть такой: глава советской миссии, английской и затем французской.
Адм. Дракс и ген. Думенк изъявляют свое согласие и далее указывают: что касается завтрашнего дня, то Вы уже определили программу.
Маршал К. Е. Ворошилов. Еще раз хочу уточнить: завтра мы должны взаимно ознакомиться с существующими у нас планами относительно организации защиты трех договаривающихся между собою государств — Англии, Франции и СССР — против блока агрессоров и затем перейти к их обсуждению. Если нет возражений, мы на этом могли [бы] закончить сегодня наше совещание.
Адм. Дракс и ген. Думенк согласны с этой программой и заявляют, что они постараются сделать все, что можно, для успешности работы.
На этом заседание закрывается.
Заседание закончилось в 13 час. 10 мин.
АВП СССР, ф. 06, оп. 1а, п. 25, д. 12, л. 3 — 12. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 212-218.
547. Запись утреннего заседания военных миссий СССР, Великобритании и Франции
13 августа 1939 г.
Начало заседания в 10 час. 45 мин. Окончание [заседания] в 12 час. 30 мин.
Председательствует глава английской миссии адмирал Дракс.
Адм. Дракс, прежде чем начать совещание, благодарит маршала Ворошилова за новую расстановку мест {{* Так в оригинале.}}, обеспечивающую услешность работы совещания, далее [он] просит выступающих говорить короткими преддожениями для удобства перевода
Адм. Дракс, приступая к работе совещания, заявляет, что будет трудно одновременно обсуждать цели, принципы и планы, однако, учитывая предложения маршала Ворошилова, он выражает согласие вести обсуждение плана организации защиты от агрессивных стран в Европе.
Маршал К. Е. Ворошилов. Тут некоторое недоразумение, очевидно, виноват переводчик. Если мне будет позволено председателем, я уточню вчерашнее предложение. Вчера мы предложили обсудить на сегодняшнем заседании, вернее, взаимно ознакомиться с имеющимися у военных миссий планами по организации обороны договаривающихся сторон от агрессии в Европе, исходя из того положения, что принципы и цели уже всем нам известны и сами планы, которые мы будем обсуждать, имеют в своей основе соответствующие принципы; они должны исходить из того принципиального положения, что мы организуем наши вооруженные силы для защиты наших государств. Если бы оказалось, что этого предположения недостаточно, тогда можно будет особо коснуться принципов и целей. Но я выражаю опасение, что это отвлекло бы нас в сторону.
Повторяю, принципы и цели ясны. Планов мы еще не знаем. Поэтому нужно было бы перейти к изложению или сообщению плана.
Адм. Дракс заявляет, что в процессе заседания придется выяснить и письменно установить наши принципы и цели, но что он готов сегодня начать с вопроса о плане.
Далее адмирал заявил, что некоторые принципы в этих переговорах будут изложены в письменном виде в течение сегодняшнего дня.
Вас, вероятно, интересует больше всего план действия сухопутных сил на западной границе. Поэтому я попрошу генерала Думенка изложить план обороны западной границы.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я полагаю, что г-н генерал Думенк, излагая план обороны западной границы, Франции и Англии, очевидно, не ограничится только западным, а выскажет свои предположения, как, по их мнению, должна быть организована защита, оттяжка сил агрессора на востоке. Я бы хотел, чтобы изложение его плана не ограничивалось только планом обороны Франции и охватило бы все предположения генерального штаба Франции.
Адм. Дракс замечает, что план будет касаться всех фронтов. Если будут возникать вопросы, просьба задавать их после сообщения генерала Думенка.
Само собою разумеется, что начальники генеральных штабов совместно выработают планы, здесь мы дадим общий набросок плана, а о деталях будем договариваться впоследствии.
Маршал К. Е. Ворошилов. Это не совсем понятно. План должен быть здесь определен. Мне кажется, что дело данного высокого совещания, представляющего и правительства, и вооруженные силы трех договаривающихся стран, заключается в том, чтобы установить здесь основы плана: количество войск трех держав, материальные ресурсы и реальное направление этих действующих сил в защите наших государств. Все это должно быть, как мне кажется, определено здесь.
Если у г-на председателя адмирала Дракса нет возражений, тогда мы договоримся, если есть другие предложения, я просил бы их уточнить.
Адм. Дракс предлагает сперва дать тезисы плана, а потом посмотреть, в чем его недостаток.
[Командарм] Б. М. Шапошников. Вчера генерал Думенк говорил относительно необходимости направить все силы против агрессии. Поэтому нашу военную миссию интересует план действий не только сухопутных, но и воздушных и морских сил.
Адм. Дракс заявляет, что в плане все это будет изложено. Но так как предполагалось, что советскую миссию более всего интересует план действий сухопутных сил, то генерал Думенк начнет свое сообщение именно с этого.
Маршал К. Е. Ворошилов. Начать можно с чего угодно. Нас интересует общий план — сухопутных, воздушных и морских сил. Против агрессора придется бросить все наличные силы трех договаривающихся государств и всех других, кто с ними связан.
Адм. Дракс просит заслушать сообщение генерала Думенка.
Ген. Думенк, обращаясь к совещанию, заявляет, что он, прежде чем докладывать, имеет две просьбы: первое — вследствие того, что он объявит достаточно точные цифры о состоянии французской армии, [он] просит слушателей держать слышанное в большом секрете и забыть при выходе из этого зала; второе — просит разрешить докладывать сидя и задавать вопросы после окончания всего доклада.
Обе просьбы генерала Думенка удовлетворяются.
Ген. Думенк. Выполняя предложение маршала Ворошилова, генерал Думенк заявляет, что он хочет начать свое сообщение о количестве [и] направлении действий вооруженных сил Франции и о технике, которая сопровождает его {{* Так в оригинале.}}.
Говоря о вооруженных силах Франции, генерал Думенк просит маршала Ворошилова и адмирала Дракса сделать ему честь представить французскую армию, готовую к сражению.
Французская армия состоит из 110 дивизий. Три дивизии объединяются в армейском корпусе, и 4 армейских корпуса сводятся в одну армию. Французские дивизии имеют по 3 пехотных полка и по 2 полка артиллерии. Армейские корпуса и армия имеют свою артиллерию и танки. Всего французская армия, кроме входящих в состав дивизий, имеет 4 тыс. современных танков и 3 тыс. пушек крупного калибра от 150 мм до 420 мм (75-мм [пушки] и гаубицы, входящие в состав дивизий, в это количество не входят). Сюда также не входят войска противовоздушной обороны, береговой обороны, войска Северной' Африки и войска Западной Африки. К этому необходимо прибавить 200 тыс. войск республиканской Испании, которые просят принять их во французскую армию.
Маршал К. Е. Ворошилов. Они уже вступили или просятся вступить?
Ген. Думенк. Часть из них уже вступила. Кроме того, имеются центры (депо) обучения нового пополнения, о которых в докладе не упоминается.
Переходя к вопросу мобилизации, генерал Думенк рассказывает о времени, необходимом для сосредоточения войск на место действия {{* Так в оригинале.}}. Войска прикрытия будут готовы в течение шести часов и займут всю французскую границу и свои места в укрепленных районах. Укрепления сейчас имеются по всей французской границе, и линия Мажино продолжена до моря.
Часть этих укреплений, идущих от Юра до бельгийской границы, наиболее современна и лучше укреплена. Между Бельгией и морем их можно сравнить с линией Зигфрида.
В Юра и в Альпах имеются сильные прикрытия (отдельные узлы обороны) во всех тех местах, где могут проходить войска. Прикрытия эти очень удобны для обороны.
В течение последних двух лет Франция приложила много усилий для укрепления своих границ.
Имея на границе войска прикрытия под защитой укрепленных районов, французская армия в состоянии в течение меньше чем 10 дней подвести к границе все основные силы, причем 2/3 войск будут на месте сосредоточения через 8 дней и все остальные силы — на 2 дня позже.
Распределение этих сил по фронту неравное, но в течение 10 дней можно сделать любую перегруппировку. Генерал Гамелен располагает для этого 8 рокадами: четырьмя железнодорожными и четырьмя шоссейными.
Глубина этих рокад — 200 км. При помощи этих рокад главнокомандующий может менять диспозиции своих войск по собственному усмотрению.
Из 110 дивизий имеется 20 дивизий, которые довольно трудно перебросить, так как они поставлены для обороны Туниса, Корсики и для несения службы на линии Мажино. Остальные 90 дивизий могут быть легко переброшены.
Далее генерал Думенк переходит к вопросу снабжения.
Французская армия строго соблюдает правило иметь шестимесячный запас материалов, снаряжения и снабжения. Весь этот запас сосредоточен в точках, хорошо замаскированных от воздушного противника.
Не менее 10 ж[елезно] д[орожных] линий обеспечивают нормальное снабжение армии. Фабрикация (производство) снабжения производится на военных началах. Недавно во Франции издан закон, по которому все рабочие объявляются мобилизованными и получают мобилизационные карточки наравне с солдатами. По этому же закону правительству дано право мобилизовать необходимое количество рабочих для военных заводов. Для расширения производства стали, чугуна и другой продукции для нужд обороны нужно приспособить, кроме существующих военных заводов, также и другие предприятия. Примерно через 3 месяца продукция всех заводов будет равна потреблению. Через 6 месяцев она будет превосходить потребление.
Этим и объясняется наличие шестимесячного запаса, которым располагает французская армия.
Ген. Думенк, обращаясь к маршалу Ворошилову, спрашивает, если вопросы обеспечения горючим Вас интересуют, он может остановиться на этом вопросе.
Маршал К. Е. Ворошилов. Если это Вас не задержит и входит в Ваш план, то мы готовы заслушать.
Ген. Думенк. Мы имеем в наших резервуарах запас горючего на 6 месяцев войны. Но, к сожалению, эти резервуары не все достаточно замаскированы, особенно расположенные на побережье. Принимаются меры к тому, чтобы их замаскировать.
Сейчас строят много подземных складов горючего. Если бы подвоз горючего прекратился, то в течение 3 месяцев мы имеем возможность наладить производство газогенераторных двигателей. Через 3 месяца количество их может быть доведено до 10 тыс. двигателей.
Мы имеем также возможность производства синтетического топлива различных видов.
Мы имеем достаточные запасы хлопка и спирта для производства взрывчатых веществ.
Далее генерал Думенк переходит к изложению плана операций.
Если главные силы фашистских войск будут брошены на западную границу, Франция встретит их сильным и непрерывным фронтом и, опираясь на свои укрепления, задержит наступление неприятеля. После того как будет задержан неприятель, французская армия сосредоточит свои войска на выгодных местах для действия танков и артиллерии и перейдет в контратаку. К этому времени французская армия будет подкреплена английскими войсками, численность которых [он], к сожалению, не в состоянии вам сообщить.
При помощи тех рокад, о которых я вам доложил, генерал Га-мелен будет иметь возможность в короткий срок организовать мощную атаку.
В качестве примера могу привести следующее: по всем четырем дорогам (рокадам) может быть одновременно, с помощью автотранспорта, переброшено 15 дивизий.
Эта мощная атака воспрепятствует переброске неприятельских войск с запада на восток.
Если главные силы фашистских войск будут направлены на восточный фронт, то немцы вынуждены будут оставить не менее 40 дивизий против Франции, и в этом случае генерал Гамелен будет всеми своими силами наступать против немцев.
Маршал К. Е. Ворошилов. Если агрессор — в данном случае речь идет о Германии — будет нападать на восток, на Польшу, очевидно, тогда, по предположению генерала Гамелена, на французской границе будет оставлено не менее 40 немецких дивизий?
Ген. Думенк. Да, не менее 40 дивизий.
Далее Думенк продолжает: Гитлер заявляет, что линия Зигфрида непроходима (непреодолима), но с этим нельзя согласиться. Нет такой крепости, которую нельзя было бы взять.
Маршал К. Е. Ворошилов. Да, я также с этим согласен.
Ген. Думенк указывает, что в старые времена были города, окруженные мощными стенами, которые артиллерия не могла пробить, а они имели пять линий укреплений, и тем не менее эти города пали. Французы изучили способы вгрызаться (взламывать) в эту линию.
Я думаю также, что маршал Ворошилов достаточно знаком с этими способами. Нужно сперва взломать эти укрепления, затем расширить брешь.
Таким образом, генерал Гамелен заставит противника вернуть свои силы обратно с восточного фронта.
Если неприятель этого не сделает, то фашистские силы будут разбиты.
В заключение генерал Думенк заявляет, что он нарисовал общую картину французской обороны и если имеются вопросы, то он готов на них ответить, опираясь на свою несовершенную память.
Маршал К. Е. Ворошилов. Если г-н председатель разрешит, я позволю себе задать следующие вопросы.
Первый вопрос технического порядка. Я хотел бы знать, есть ли какие-либо укрепленные узлы южнее линии Мажино и к морю?
Второй вопрос: какими, если можно узнать, сухопутными силами в том варианте, который был изложен генералом Думенком, участвует Англия во время войны?
Третий вопрос: какими силами участвует в войне в том же варианте, изложенном генералом Думенком, Бельгия?
Четвертый вопрос: примет ли участие в войне на стороне Франции Польша, какими силами и есть ли на этот счет договоренность с Польшей?
Пятый вопрос: предполагает ли генеральный штаб Франции участие на стороне агрессора Италии и если предполагает, что Италия будет участвовать в войне на стороне Германии, то какие силы Франция думает выдвинуть против итальянского фронта?
Шестой вопрос: сколько сил будет выделено французским генеральным штабом на испанской границе?
Я не задал еще двух вопросов, связанных с докладом генерала Думенка.
Первый из этих вопросов — это вопрос о плане действий французской авиации и затем о плане действий военно-морского флота Франции. Когда я говорю — французского, я допускаю неточность. Я имею в виду план действий соединенных воздушных и морских сил Франции и Англии.
Ген. Думенк просит разрешить ему ответить на вопросы вечером.
Адм. Дракс. Предлагаю прервать на этом заседание и продолжить его вечером в 17 час. 30 мин.
АВП СССР, ф. 06, оп. 1a, п. 25, д. 12, л. 13-22. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 218-223.
548. Запись вечернего заседания военных миссий СССР, Великобритании и Франции
13 августа 1939 г.
Начало заседания в 17 час. 36 мин. Окончание [заседания] в 19 час. 10 мин.
Председательствует генерал Думенк.
Ген. Думенк. Заседание объявляю открытым.
Я воспользовался перерывом, чтобы подготовить те принципы и цели {{* Так в оригинале.}}, о которых мы говорили ранее. Я передаю г-ну маршалу и г-ну адмиралу эти документы для их сведения, прошу их рассмотреть и сделать свои замечания к завтрашнему заседанию. (Передает документы маршалу К. Е. Ворошилову и адмиралу Драксу.)
Я перехожу теперь к ответам на вопросы, которые были предложены маршалом Ворошиловым.
Есть ли какие-либо укрепленные узлы южнее линии Мажино?
(Генерал Думенк показывает маршалу К. Е. Ворошилову на карте линию Мажино, которая, как он сообщил об этом на утреннем заседании, продолжена до моря.)
Вы поставили вопрос: как она продолжается южнее? Вдоль Рейна она достаточно сильна, как и на севере.
(Генерал Думенк показывает на карте особо укрепленные участки линии Мажино.)
Перехожу затем к укреплениям по реке Ду. Здесь имеется сетка укреплений с одним главным центром.
Далее идут горы, которые труднопроходимы.
(Генерал Думенк показывает на карте пункты в районе Альп, которые имеют особо сильные укрепления.)
Эти укрепления соответствуют естественным проходам, доступным для войск. С французской стороны Альпы особенно труднопроходимы вследствие большой ширины горной цепи, чего нельзя сказать о горах по другую сторону французской границы.
Я воспользуюсь своим правом председателя, чтобы не отвечать на Ваш второй вопрос относительно участия британских войск в обороне и предоставить слово представителю британской армии генералу Хейвуду.
Ген. Хейвуд. Англия приложила особенно много усилий для достижения могущества на земле, в воздухе и на море.
Я хочу дать некоторые сведения относительно организации сухопутных сил Англии.
Британская армия состоит из двух основных частей. Одна из них — профессиональная армия, сравнительно малочисленная, хорошо обученная, моторизованная и с модернизированным вооружением. Половина этой армии расположена в самой Англии и вторая половина — вне метрополии.
Вторая часть — это территориальная армия, более многочисленная, но менее обученная. Она расположена на местах.
Кроме этого имеются войска колониальные и войска доминионов.
Благодаря Гитлеру Англия ввела обязательную военную службу. Это значит, что теперь у нас гораздо легче разрешается вопрос о формировании большой армии.
Маршал К. Е. Ворошилов. Регулярной или территориальной?
Ген. Хейвуд. И той, и другой.
Система теперешней армии такова, что после прохождения обязательной военной службы эти войска или записываются добровольно в регулярную армию, или в обязательном порядке записываются в территориальную армию.
Формирование частей теперь зависит исключительно от вооружения и снабжения.
Маршалу известны индустриальные возможности Англии, и вследствие этого программа будет реализована достаточно быстро.
Наш программа — это отмобилизовать один эшелон из 16 дивизий, который будет готов к первой стадии войны. Если война будет завтра,— количество войск будет незначительно, а если через 6 месяцев,— положение сильно изменится.
Маршал К. Е. Ворошилов. 16 дивизий, о которых сообщил генерал Хейвуд, они выставляются через какой срок после объявления войны?
Ген. Хейвуд. Срок будет кратчайшим.
Маршал К. Е. Ворошилов. Если завтра вспыхнет война, то сколько дивизий и в какой срок могут быть переброшены во Францию?
Ген. Хейвуд. В настоящее время в Англии имеется 5 дивизий пехотных и 1 механизированная, которые полностью укомплектованы благодаря призыву молодежи и которые могут быть направлены немедленно.
Я напомню, что в прошлой войне мы начали с 6 дивизиями, а окончили [с] сотней. И, находясь в настоящее время в лучшем положении, мне кажется, мы могли бы принять значительно большее участие {{* В оригинале: большие участки.}} в первый период войны.
Маршал К. Е. Ворошилов. Г-н генерал имел намерение сообщить также о втором эшелоне, но мы ему помешали в этом своими вопросами. Сейчас я прошу г-на генерала сообщить нам о втором эшелоне.
Ген. Хейвуд. 19 дивизий уже существуют, формирование остальных 13-ти продолжается и зависит исключительно от вопросов вооружения и снабжения.
Маршал К. Е. Ворошилов. Стало быть, в первом эшелоне 16 дивизий и во втором эшелоне еще 16. Так я понял?
Ген. Хейвуд. Так точно.
Ген. Думенк. Разрешите перейти к третьему вопросу — об участии Бельгии в войне в этом варианте. Я постараюсь ответить на этот вопрос возможно яснее и шире.
Вопрос о Бельгии для нас является таким же, как и вопрос о Швейцарии. Я хочу говорить о западном фронте, который касается одинаково обеих этих стран.
В первую очередь армии этих стран должны защищать их территорию. Мы не должны и не можем вступить на их территорию, прежде чем они нас об этом не попросят. Но мы готовы ответить на этот призыв. Если эта просьба придет с опозданием и их фронт будет угрожаем, в этом случае наши механизированные войска и авиация начнут свои действия.
В это же время с помощью имеющихся рокад генерал Гамелен сумеет обеспечить численное превосходство.
Во всяком случае, мы готовы всеми способами и средствами обеспечить им помощь, в частности, организацией путей сообщения у них в тылу, в которых они ощущают недостаток, и обеспечивая необходимым вооружением и снабжением.
Я знаю, с другой стороны, и, вероятно, об этом известно и маршалу Ворошилову, что теперь эти две страны заняты постройкой сильных укреплений на своих границах.
Перехожу к четвертому вопросу: какое участие приняла бы Польша и есть ли с ней какая-нибудь договоренность по этому поводу?
Польша имеет с Францией договор о взаимной помощи. Если Польша будет атакована, то о том, как мы будем действовать на западном фронте, я доложил уже сегодня утром. Если Польша не подвергнется нападению, а подвергнется нападению Франция, в этом случае Польша обязана сделать для нас то, что мы обязаны будем сделать для нее.
Маршал К. Е. Ворошилов. Нельзя ли узнать более конкретно, что это означает?
Ген. Думенк. Лично мне не известны точные цифры войск, какие должна выставить Польша. Все, что я знаю, это то, что главнокомандующий польской армией обязан оказать нам помощь всеми имеющимися у него силами.
Разрешите перейти к пятому вопросу: принял ли во внимание генеральный штаб Франции, что Италия будет участвовать на стороне Германии, а если так, то какие силы будут выставлены против.
Да, я принял это во внимание, и прикрытия на итальянской границе имеются, кроме того, предусматривается концентрация войск, если к тому будет необходимость. Я полагаю, что для первоначального отпора понадобится 8 дивизий. Переброска подкреплений к этим 8 дивизиям в значительной мере будет зависеть от времени года, так как граница проходит в Альпах.
Маршал поставил в связи с этим другой вопрос: выступит ли Италия одновременно с Германией?
Маршал К. Е. Ворошилов. Мы такого вопроса не выдвигали.
Первый ответ исчерпывает наш вопрос.
Адм. Дракс. В Лондоне мы имели некоторые сведения по этому поводу, хотя полной уверенности в них нет. В соответствии с этими сведениями нам кажется, что, если бы СССР имел военный договор с западными державами, тогда сомнительным стало бы одновременное выступление Италии совместно с Германией. Нам кажется также, на основании этих сведений, что при наличии такого военного договора Гитлер не пошел бы на риск войны.
Ген. Думенк. Пословица говорит: «Хочешь мира, готовься к войне», и мы должны готовиться к войне.
Перехожу к следующему вопросу: какие силы предполагает Франция иметь на испанской границе?
Насколько мне известно, единственной силой являются там пограничные посты. Одним из вариантов, кажущимся весьма правильным, является подкрепление этой границы бывшими войсками республиканской Испании.
Раньше чем перейти к очередному вопросу, я хотел бы остановиться на следующем. Мне кажется, маршал просил высказать наш взгляд на итальянские силы.
Маршал К. Е. Ворошилов. Этот вопрос мы не ставили.
Ген. Думенк. Тогда разрешите остановиться на вопросе о плане
военных действий соединенных воздушных и морских сил Франции и Англии.
Я знаю, что французский флот очень тесно сотрудничает с английским флотом и что вместе они представляют мощную силу.
Главная цель наших флотов — уничтожение неприятеля. Это главная задача, все остальное является последующей целью.
Есть, конечно, много деталей, но они касаются сообщений между фронтами. Я еще вчера хотел говорить об этих сообщениях, но, согласно Вашему желанию, г-н маршал, я сегодня говорил лишь о сухопутных силах.
Вопрос о сообщении между западным и восточным фронтом имеет исключительно важное значение. Важно добиться такого положения, чтобы генерал Гамелен и маршал Ворошилов могли сообщаться, консультироваться и друг другу помогать. Каждый является ответственным за свой фронт, но оба фронта должны осуществлять между собой связь.
Перехожу теперь к вопросу о воздушных силах.
Авиация по своим задачам разделяется на две части: на войсковую и самостоятельных действий.
В настоящее время мы располагаем одной эскадрильей на две дивизии. Кроме того, имеются резервные самолеты для подкрепления войсковой авиации.
Но я забыл о том, что являюсь председателем и что в составе нашей миссии имеется специалист по авиации — генерал Вален, который командует воздушной дивизией в Реймсе.
Ген. Вален. Я могу лишь присоединиться к тому, что сказал генерал Думенк, а именно, что наша авиация разделяется на две части: на войсковую и самостоятельного действия (истребительная и бомбардировочная).
Что касается войсковой авиации, Франция имеет достаточное количество разведывательных самолетов и самолетов для взаимодействия с артиллерией (корректировщиков). Я считаю это очень важным, а поэтому необходимо увеличить численность этой авиации.
Войсковая авиация распределяется следующим образом: одна эскадрилья на две дивизии и две разведывательные эскадрильи на каждую армию.
Всего имеется 70 эскадрилий по 10 самолетов в каждой.
Эти самолеты войсковой авиации не все одного типа, что диктуется возложенными на них функциями.
Что касается авиации истребительной и бомбардировочной, то ее применение недостаточно ясно определено по сравнению с войсковой авиацией. Необходимо прежде всего решить вопросы действия наземных войск. Этот вопрос связан с общим ведением войны. Мы только изучаем этот вопрос на основании имеющихся данных о действиях союзной авиации на восточном фронте.
Мне кажется также, что этот вопрос об истребительной и бомбардировочной авиации мы должны отложить до тех пор, пока мы не узнаем планов военных действий на восточном фронте.
Я имел возможность обменяться мнениями по этому вопросу с маршалом Бернетом {{* Член английской военной миссии.}}, который разделяет эту точку зрения, но, к сожалению, я не имел еще возможности говорить на эту тему с генералом Локтионовым. Однако, зная его как большого специалиста в вопросах авиации, я не сомневаюсь, что он разделяет ту же точку зрения.
[Командарм] А. Д. Локтионов. Мне казалось, что здесь следовало бы сказать о количестве самолетов, [об] организации французской авиации самостоятельного действия, а также об участии английского воздушного флота на фронтах Франции.
Ген. Вален полагает все же, что следовало бы изучить авиацию трех стран и задачи, которые на них будут возложены.
Маршал К. Е. Ворошилов. Наша миссия не возражает.
Ген. Думенк предлагает наметить порядок работы следующего заседания и полагает, что маршал Ворошилов сделает такое же сообщение о диспозиции советских войск на восточном фронте, какое он сделал в отношении французских войск.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я не возражаю против предложения, выдвинутого генералом Думенком, но хотел бы до этого получить от англо-французской миссии ответ еще на один вопрос относительно того, как данные миссии или генеральные штабы Франции и Англии представляют себе участие Советского Союза в войне против агрессора, если он нападет на Францию и Англию или если агрессор нападет на Польшу или Румынию или на Польшу и Румынию вместе, а также если агрессор нападет на Турцию. Одним словом, как себе представляют английская и французская миссии наши совместные действия против агрессора или блока агрессоров в случае их выступления против нас.
Ген. Думенк. Мы сегодня изучили положение на западном фронте и сообщили, [какие] наши силы могут быть выставлены на этом фронте. Я был бы рад иметь от маршала Ворошилова такие же данные относительно восточного фронта.
Маршал К. Е. Ворошилов. Очевидно, г-ну генералу неправильно перевели мой вопрос. Я довел до сведения высокого совещания, что охотно сделаю интересующие их сообщения, но до этого я хотел бы получить ответ на свой вопрос: как представляют генеральные штабы Англии и Франции участие вооруженных сил Советского Союза совместно с вооруженными силами Англии и Франции в борьбе против блока агрессоров или главного агрессора?
Ген. Думенк выражает свое согласие ответить на этот вопрос завтра, с тем чтобы после этого заслушать сообщение маршала Ворошилова.
Маршал К. Е. Ворошилов. Правильно ли понят мой вопрос? Я хочу дать пояснение, Советский Союз, как известно, не имеет общей границы ни с Англией, ни с Францией. Поэтому наше участие в войне возможно только на территории соседних с нами государств, в частности Польши и Румынии
Ген. Думенк заявляет, что завтра он сделает об этом сообщение.
Адм. Дракс вносит предложение вместо [двух] заседаний устроить одно заседание с 10 час. до 13 час. с 30-минутным перерывом, чтобы не терять времени на переезд.
Маршал К. Е. Ворошилов. Советская миссия считает, что нужно было бы работать не менее четырех часов. Против одного заседания в день наша миссия не возражает и предлагает заседание начинать в 10 час. и работать до 14 час. с перерывом на 15 мин.
Это предложение принимается.
Ген. Думенк объявляет заседание закрытым.
АВП СССР, ф. 06, оп. 1а, п. 25, д. 12, д. 23 — 32. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 224-229.
ФРАНЦУЗСКАЯ ВОЕННАЯ МИССИЯ
ПРОЕКТ
ФРАНКО-АНГЛО-СОВЕТСКОГО ВОЕННОГО СОГЛАШЕНИЯ
{{* Вручен военной миссии СССР 13 августа 1939 г., перевод с французского.}}
Преамбула
Настоящая конвенция будет осуществляться как следствие постановлений договоров, которые объединяют три договаривающиеся державы, когда будет иметь место один из случаев, предусмотренных этими договорами.
Ввиду современной военной ситуации в Европе эта конвенция касается неотложных мероприятий, которые будут приняты в случае, если бы война разразилась в ближайшем будущем.
Статья I
Три договаривающиеся стороны согласны в том, что основное значение имеет установление непрерывного, прочного и долговременного фронта на восточных границах Германии, так же как и на ее западных границах.
Статья II
В целях оказания незамедлительного сопротивления развитию военных действий со стороны общего противника три договаривающиеся державы соглашаются действовать всеми своими силами, воздушными, сухопутными и морскими, на всех неприятельских фронтах, где они могут аффективно сражаться до низвержения германской мощи.
Способ использования этих сил зависит от решений соответствующих верховных командований. Эти решения будут согласовываться по мере развития событий, но первоочередные общие цели определены настоящим соглашением.
АВП СССР, ф. 06, оп. 16, п. 27, д. 5, л. 234—236. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 229-230.
549. Телеграмма временного поверенного в делах СССР в Герма нии Г. А. Астахова в Народный комиссариат иностранных дел СССР
13 августа 1939 г.
От имени Риббентропа, с которым до этого имел телефонный разговор (Риббентроп находится в Зальцбурге), несмотря на воскресный день, Шнурре вызвал меня из-за города и сообщил следующее: германское правительство, исходя из нашего согласия вести переговоры об улучшении отношений {{* См. док. № 528, 529.}}, хотело бы приступить к ним возможно скорее. Оно хотело бы вести переговоры в Германии, но, поскольку мы предпочитаем вести их в Москве, оно принимает и это. Оно желало бы, однако, в этом случае поручить ведение переговоров кому-либо из ближайших доверенных лиц Гитлера, старому члену национал-социалистской партии. Оно считает, что, отправив в Москву такое лицо, оно также дало бы нам доказательство серьезности своих намерений в комиссии {{** Так в тексте.}} улучшить отношения. Такое лицо обменялось бы с вами мнениями по всем интересующим обе стороны вопросам, учитывая и наше пожелание о последовательности. Намекнув, что Шуленбург этими качествами не обладает, Шнурре в качестве примера назвал фамилию Франка, рейхсминистра без портфеля, стоящего во главе юристрейха {{*** Очевидно, имеется в виду Академия права.}}. Франк — член партии с момента ее основания, участвовал с Гитлером в мюнхенском путче 1923 г. Шнурре считает, что, поскольку сейчас в Москве в связи с выставкой много иностранцев, поездка даже такого лица могла бы обойтись без особой сенсационности, которая, вообще говоря, нежелательна. Германское правительство очень хотело бы возможно скорее выяснить наше отношение к подобному проекту. Шнурре подчеркнул, что речь может идти вообще о лице подобного калибра, а не только о Франке.
Поверенный в делах
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 294, д. 2036, л. 178-179.
550. Телеграмма военно-воздушного атташе СССР в Великобри тании И. И. Чернего в Генеральный штаб РККА
13 августа 1939 г.
Дополнительными данными подтверждается:
Срок выступления против Польши еще неизвестен. Полагают, что Польше сделают еще раз предложение, которое должно будет убедить ее в бесполезности сопротивления. Ей укажут, что она не должна быть инструментом Англии. Имеется решение покончить с этим вопросом в этом году.
До настоящего времени считают, что не следует ожидать активного вмешательства Англии и Франции и что конфликт будет иметь местный характер.
Против Польши сразу будет брошено большое количество войск — до 50 дивизий.
Штаты дивизий, предназначенных для выступления против Польши, скоро будут доведены до штата военного времени.
И. Черный
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 562.
551. Запись заседания военных миссий СССР, Великобритании и Франции
14 августа 1939 г.
Заседание началось в 10 час. 05 мин. и окончилось в 14 час. 20 мин.
Председательствует Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов.
Маршал К. Е. Ворошилов. Разрешите заседание военных миссий Франции, Англии и Советского Союза объявить открытым.
Ген. Думенк на вчерашнем заседании предъявил проект подлежащих, очевидно, рассмотрению нашего совещания принципов, как он выразился. Очевидно, эти так называемые принципы должны лечь в основу по смыслу их будущей конвенции. Ввиду серьезности вопросов советская военная миссия считает необходимым основательно изучить представленные три принципа, после чего даст свой ответ.
Разрешите перейти к обсуждаемому вопросу.
На вчерашнем заседании было решено, что сегодняшнее заседание мы начнем с того, что нам г-н генерал Думенк даст ответ на поставленный мною вопрос. Нужно ли повторить этот вопрос?
Ген. Думенк просит еще раз напомнить вопрос.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я вчера генералу Думенку задал следующий вопрос: как данные миссии или генеральные штабы Франции и Англии представляют себе участие Советского Союза в войне против агрессора, если он нападет на Францию и Англию, если агрессор нападет на Польшу или Румынию или на Польшу и Румынию вместе, если агрессор нападет на Турцию? Одним словом, как себе представляют английская и французская миссии наши совместные действия против агрессора или блока агрессоров в случае их выступления против одной из договаривающихся стран или против тех стран, о которых я только что упомянул.
Ген. Думенк. Я постараюсь ответить на этот вопрос. Мне на него очень легко ответить, так как, мне кажется, мы с маршалом хорошо друг друга понимаем.
Генерал Гамелен думает, а я, как его подчиненный, думаю так же, что наша первая задача — каждому крепко держаться на своем фронте и группировать свои силы на этих фронтах. Что касается упомянутых ранее стран, то мы считаем, что их дело защищать свою территорию. Но мы должны быть готовыми прийти им на помощь, когда они об этом попросят. И в этом случае мы должны обеспечить пути сообщения, которые у них недостаточно развиты. Я приготовил грубую схему, которая может пояснить мои мысли. (Ген[ерал] Думенк по своей схеме дает объяснение тов. К. Е. Ворошилову.)
Эти страны защищают свою территорию, но мы им оказываем помощь.
Маршал К. Е. Ворошилов. А если они не потребуют помощи?
Ген. Думенк. Нам известно, что они нуждаются в этой помощи.
Маршал К. Е. Ворошилов. ... {{* Многоточие в документе.}}Если же они своевременно не попросят этой помощи, это будет значить, что они подняли руки кверху, что они сдаются.
Ген. Думенк. Это было бы крайне неприятно.
Маршал К. Е. Ворошилов. Что тогда предпримет французская армия?
Ген. Думенк. Франция тогда будет держать на своем фронте силы, которые она сочтет необходимым.
Если обстоятельства заставят, генерал Гамелен возьмет ответственность за решение этого вопроса на себя. Фронт непроницаемый, крепкая связьс тылом и помощь путями сообщения {{** Так в оригинале.}} этим странам. Сообщения между нами мы намерены изучать детально и согласны заняться этим попозже. Я не говорю о Турции, так как это также связано с вопросом о морских сообщениях, которые мы решили обсуждать позже.
Кроме этого основного участия {{** Так в оригинале.}} я вижу еще два очень важных момента, которые мы совместно должны обсудить. Первое — общие действия против путей сообщения неприятеля — фашистской державы (показывает на карте направление).
Маршал К. Е. Ворошилов. Морские коммуникации?
Ген. Думенк. Да. Вопросы снабжения и путей сообщения, как я уже сказал, мы детально изучим позже.
Второе — совместные действия нашей бомбардировочной и истребительной авиации. Это тоже вопрос, который мы согласились вчера отложить для обсуждения. Я спрашиваю маршала, являются ли мои объяснения достаточно ясными?
Маршал К. Е. Ворошилов. Не ясны. Я очень извиняюсь за откровенность, но мы, военные люди, должны быть откровенными.
Неясность этой схемы заключается в том, что я и, думаю, мои коллеги не совсем ясно представляем себе положение вооруженных сил на этой схеме Советского Союза {{* Так в оригинале.}}. В общем абрис весь понятен но положение вооруженных сил Советского Союза не совсем ясно. Непонятно, где они территориально пребывают и как они физически принимают участие в общей борьбе.
Ген, Думенк. (Разворачивает карту СССР и показывает район западной границы.) Это фронт, которого немцы не должны перейти ни в коем случае. И это тот фронт, на котором должны быть базированы советские вооруженные силы.
Маршал К. Е. Ворошилов. Это «фронт», который мы всегда занимаем и который, можете быть уверены, г-н генерал, фашисты никогда не перейдут, договоримся мы с Вами или нет.
Ген. Думенк. Я очень рад слышать это заверение г-на маршала.
Если немцы нападут на Польшу, я не думаю, что советские силы могут принять участие в борьбе прежде, чем они закончат свое сосредоточение. Позволяю себе задать маршалу вопрос: в этот момент сможет ли он оказать помощь Польше, в момент, когда нападение случится?
Маршал К. Е. Ворошилов. Случайностей на свете не бывает. Относительно нашего плана, наших сил и возможностей мы потом будем докладывать согласно нашей вчерашней договоренности.
Ген. Думенк. Я доволен, что Вы изложите затем свою точку зрения на этот вопрос. Если маршал мог бы сейчас изложить свой план, было бы легче говорить о том, что можно сделать для оказания помощи Польше. Я сделал маршалу мои предложения, задал вопрос, и я прошу его контрпредложения.
Маршал К. Е. Ворошилов. Г-н генерал Думенк ответил на часть заданного мною вопроса, но не на весь вопрос в целом. Речь идет о восточном фронте. Если агрессор или блок агрессоров нападет на Польшу через Восточную Пруссию или непосредственно нападет на западную границу Польши — это один вопрос. На этот вопрос генерал Думенк ответил,
Вторая часть моего вопроса относится к случаю, если нападений агрессора будет произведено непосредственно на Францию или Англию или на обе эти страны вместе,— как тогда в представлении генеральных штабов Франции и Англии помогут войска Со-ветского Союза их странам?
(Адмирал Дракс ведет длительный разговор с генералом Ду-менком.)
Ген. Думенк. Я объяснил вчера, что агрессия на западе автоматически втягивает и Польшу. В этих обстоятельствах генерал Га-мелен думает, что нужно будет посмотреть, как сложится положение. Генерал Гамелен думает, что советские войска должны быть сконцентрированы в тех местах, как это указано по плану, и что самую близкую связь нужно будет держать между генералом Га-меленом и маршалом Ворошиловым, чтобы не предпринимать су-хопутных операций с недостаточным количеством войск. Генерал Гамелен расположит свои силы по плану и попросит произвести немедленную воздушную атаку на Германию и на ее коммуникаций, а действия на западе будут подготовлены со значительным количеством сил.
Наверное, можно будет сказать, что, как только Польша и Румыния войдут в войну{{* Так в оригинале.}}, им понадобится помощь в снабжении. Мысделаем все, что можем, и эти сообщения {{* Так в оригинале.}} будут обеспечены. Ноясно, что СССР может сделать многое в этом направлении, потому что Красная Армия лучше расположена.
Маршал К. Е. Ворошилов. Так, как вы себе это представляете, я с этим не согласен. Что значит лучше расположена? (Переводчик поясняет, что речь идет о географическом положении.) Безотносительно к тому, что происходит, наша страна хорошо расположена для защиты своих границ. Для участия в совместной борьбе против врага она не может считать себя так расположенной.
Ген. Думенк. Уточню вопрос таким образом, что речь идет о ваших воздушных силах и о нападении этих сил на Германию. Сейчас мы еще не обсуждаем вопроса о путях сообщения.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я хочу получить ясный ответ на мой весьма ясный вопрос относительно совместных действий вооруженных сил Англии, Франции и Советского Союза против общего противника — против блока агрессоров или против главного агрессора,— если он нападет. Только это я хочу знать и прошу дать мне ответ, как себе представляют эти совместные действия генерал Гамелен и генеральные штабы Англии и Франции.
Г-н генерал, г-н адмирал, меня интересует следующий вопрос, или, вернее, добавление к моему вопросу:
Предполагают ли генеральные штабы Великобритании и Франции, что советские сухопутные войска будут пропущены на польскую территорию, для того чтобы непосредственно соприкоснуться с противником, если он нападет на Польшу?
И далее:
Предполагается ли, что наши вооруженные силы будут пропущены через польскую территорию для соприкосновения с противником и борьбы с ним на юге Польши — через Галицию?
И еще:
Имеется ли в виду пропуск советских войск через румынскую территорию, если агрессор нападет на Румынию?
Вот эти три вопроса больше всего нас интересуют.
(Адмирал Дракс ведет продолжительную беседу с генералом Думенком.)
Ген. Думенк. Я согласен с маршалом, что концентрация советских войск должна, главным образом, происходить в этих областях, указанных маршалом, и распределение этих войск будет сделано по Вашему усмотрению. Я считаю, что слабыми местами польско-румынского фронта являются их фланги и место их стыка. Мы будем говорить о левом фланге, когда перейдем к вопросу о путях сообщения.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я прошу ответить на мой прямой вопрос. Я не говорил о концентрации советских сил, а спрашивал насчет того, предполагается ли генеральными штабами Англии и Франции пропуск наших войск к Восточной Пруссии или к другим пунктам для борьбы с общим противником.
Ген. Думенк. Я думаю, что Польша и Румыния Вас, г-н маршал, будут умолять прийти им на помощь.
Маршал К. Е. Ворошилов. А может быть, не будут. Пока этого не видно. У нас с поляками есть пакт о ненападении, а у Франции с Польшей имеется договор о взаимной помощи. Поэтому названный мною вопрос не является для нас праздным, поскольку мы обсуждаем план совместных действий против агрессора. На мой взгляд, у Франции и Англии должно быть точное представление о нашей реальной помощи или о нашем участии в войне. (Происходит продолжительный обмен мнениями между адмиралом Драк-сом и генералом Хейвудом.)
Адм. Дракс. Если Польша и Румыния не потребуют помощи от СССР, они в скором времени станут простыми немецкими провинциями, и тогда СССР решит, как с ними поступить. Если, с другой стороны, СССР, Франция и Англия будут в союзе, тогда вопрос о том, попросят ли Румыния и Польша помощи, становится совершенно очевидным.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я повторяю, господа, что этот вопрос для Советского Союза является весьма кардинальным вопросом.
Адм. Дракс. Еще раз повторяю свой ответ. Если СССР, Франция и Англия будут союзниками, то в этом случае, по моему личному мнению, не может быть никаких сомнений в том, что Польша и Румыния попросят помощи. Но это мое личное мнение, а для получения точного ответа, не оставляющего сомнений, нужно спросить Польшу.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я очень сожалею, что военные миссии Великобритании и Франции этого вопроса для себя не поставили и не привезли на него точного ответа.
(Адмирал Дракс и генерал Думенк снова обмениваются мнениями.)
Адм. Дракс. Вчера Вы, г-н маршал, попросили нашего мнения. Мы его Вам сообщили. Мы обсуждаем сейчас вопрос, решение которого зависит от польского правительства под давлением войны {{* Так в оригинале.}}. Я хочу привести Вам такой пример: если человек тонет в реке и на берегу стоит другой человек, который предлагает ему спасательный круг,— откажется ли тонущий человек от предложенной ему помощи? Спасательный круг будет на хорошем месте» если мы будем совместно действовать.
Маршал К. Е. Ворошилов. Если вы перешли на «притчи», разрешите и мне последовать вашему примеру. Я должен сказать следующее: ну а что, если «спасательный круг» будет на таком расстоянии, что его нельзя будет добросить до утопающего? Естественно, что такой круг утопающему никакой помощи не принесет.
Ген. Думенк. Я продолжу это сравнение и скажу, что этот «спасательный круг» в первую очередь должен быть крепким и солидным. Это вопрос, на котором я настаивал с военной точки зрения с самого начала.
Маршал К. Е. Ворошилов показывает на карте, как может быть реально оказана помощь и как Советский Союз может принять своими военными силами участие в совместной борьбе против агрессора.
Ген. Думенк. Это будет окончательная победа.
Маршал К. Е. Ворошилов. Неизвестно, что будет. В войне всякое бывает. Но это является предварительным условием — пропуск наших войск на польскую территорию через Виленский коридор и Галицию и через румынскую территорию. Это предварительное условие наших переговоров и совместного договора между тремя государствами. Если этого не будет, если этот вопрос не получит положительного разрешения, то я сомневаюсь вообще в целесообразности наших переговоров.
Заявление генерала Думенка и других представителей французской и английской военных миссий о том, что Польша и Румыния сами попросят помощи, я считаю не совсем правильным. Они, Польша и Румыния, могут обратиться за помощью к Советскому Союзу, но могут и не обратиться или могут адресовать свою просьбу с таким опозданием, которое потом повлечет за собой очень большие и тяжелые последствия для армий Франции, Англии и тех союзников, которые у них будут. Мы в это время не в состоянии будем оказывать соответствующего воздействия на события.
Заявление, сделанное адмиралом Драксом о том, что если Польша и Румыния не попросят помощи у Советского Союза, то они очень скоро станут провинциями Германии,— это заявление весьма интересно. Я на этом вопросе остановлюсь в двух словах.
Самого мнения о том, что Польша и Румыния, если они не попросят помощи у СССР, могут стать очень быстро провинциями агрессивной Германии, я не оспариваю. Должен, однако, заметить здесь, [что] наше совещание является совещанием военных миссий трех великих государств и представляющие вооруженные силы этих государств люди должны знать следующее: не в наших интересах, не в интересах вооруженных сил Великобритании, Франции и Советского Союза, чтобы дополнительные вооруженные силы Польши и Румынии были бы уничтожены. А ведь если они, Польша и Румыния, не попросят своевременно помощи Советского Союза, то, по концепции адмирала, вооруженные силы Польши и Румынии будут уничтожены.
Вот почему военная миссия Советского Союза настаивает на том, чтобы предварительно, до того как мы договоримся окончательно о соответствующих документах, которые явятся результатом нашего совещания, был бы решен вопрос о пропуске советских войск на польскую территорию (на севере и юге) и на румынскую территорию.
Адм. Дракс. Мы выслушали заявление маршала с большим интересом, и я предлагаю теперь сделать 15-минутный перерыв во время которого мы обсудим заявление г-на маршала.
Маршал К. Е. Ворошилов. Не возражаю против этого, объявляю перерыв на 15 минут.
(После перерыва.)
Маршал К. Е. Ворошилов. Заседание продолжается.
Ген. Думенк. Я хочу сказать прежде всего, что мы удовлетворены выдвинутыми предложениями маршала относительно организации обороны на восточном фронте. Мы думаем, что это лучший способ отбить агрессора. Но нужно быть уверенным в том, что со своей стороны мы будем располагать достаточными силами, которые смогут своевременно вступить в действие. Мы будем довольны, когда узнаем, какими средствами маршал думает вмешаться (включиться) в наши совместные действия. Может быть, маршал теперь это сделает.
Маршал К. Е. Ворошилов. Вы нашей миссии в целом не дали никакого ответа на прямо поставленный вопрос. Повторяю мой вопрос: будут ли советские вооруженные силы пропущены на территорию Польши в районе Вильно по так называемому Виленскому коридору? Раз.
Будут ли советские вооруженные силы иметь возможность пройти через польскую территорию для соприкосновения с войсками агрессора через Галицию? Два.
Будет ли обеспечена возможность вооруженным силам Советского Союза в случае надобности воспользоваться территорией Румынии, если агрессор будет действовать в этом южном направлении? Три.
Еще раз повторяю: для советской миссии ответы на эти прямо
поставленные вопросы являются кардинальнейшими 140. Без точных и недвусмысленных ответов на эти вопросы дальнейшие разговоры наши не будут иметь актуального значения.
После получения ответа на эти три вопроса мы немедленно изложим наш план и наши предположения в том объеме, который мы считаем для себя необходимым и который, мне думается, вполне удовлетворит данное высокое совещание.
(Продолжительный обмен мнениями между генералом Думенком, адмиралом Драксом и генералом Хейвудом.)
Ген. Хейвуд. (По поручению глав обеих миссий.) Для того чтобы иметь возможность дать точный ответ, мы просим предоставить нам 5 минут.
После десятиминутного обсуждения, во время которого адмирал Дракс и генерал Хейвуд привели в порядок свои записи и прочитали эти записи генералу Думенку, генерал Хейвуд от имени английской и французской военных миссий зачитывает следующее сообщение:
«Мы уже высказали достаточно ясно наше мнение и приняли к сведению суммарный итог всего сказанного г-ном маршалом. Ноне надо забывать, что Польша и Румыния — самостоятельные государства и в данном случае разрешение на проход советских вооруженных сил должно быть получено от их правительств. Этот вопрос превращается в политический вопрос, и СССР должен поставить его перед правительствами Польши и Румынии. Совершенно очевидно, что это является наиболее простым и прямым методом.
Однако если г-н маршал особенно настаивает на своем требовании, то мы можем снестись с Лондоном и Парижем, для того чтобы они задали правительствам Польши и Румынии следующий вопрос:
В случае если Советский Союз будет нашим союзником, могут ли они разрешить советским войскам пройти на территорию Польши в районе Виленского коридора и в Галиции, а также на территорию Румынии, для того чтобы сотрудничать в операциях против Германии в случае агрессии с ее стороны?
Возможно, что Германия завтра вторгнется на территорию Польши. Если мы не хотим терять времени, то можем ли мы продолжать нашу работу в надежде на получение положительного ответа на указанные вопросы? Наше личное мнение, что конференция может продолжаться с пользой.
Мы уже дали маршалу изложение наших планов организации обороны на западном фронте. Наши миссии, посылая запросы своим правительствам, будут чувствовать себя более уверенными, если они заслушают Ваш план использования советских вооруженных сил в случае получения разрешения на проход советских войск через территорию указанных государств».
Маршал К. Е. Ворошилов. Я прошу у совещания разрешения устроить перерыв, для того чтобы сформулировать предложения советской военной миссии.
Объявляю перерыв на 15 минут.
(После перерыва.)
Маршал К. Е. Ворошилов. Приношу мои извинения за задержку. Прошу заслушать заявление советской миссии:
Советская военная миссия в ответ на меморандум английской и французской военных миссий, зачитанный генералом Хейвудом, отвечает:
1. Советская военная миссия не забывала и не забывает, что Польша и Румыния являются самостоятельными государствами. Наоборот, именно исходя из этого бесспорного положения, советская военная миссия и просила английскую и французскую военные миссии ответить на вопрос: будут ли пропущены советские вооруженные силы через территорию Польши (Виленский коридор и Галицию) и Румынии в случае агрессии против Англии и Франции или против Польши и Румынии?
Этот вопрос тем более законен, что Франция с Польшей состоит в политическом и военном союзе, а Англия имеет пакт взаимопомощи и военный договор с Польшей.
2. Советская военная миссия согласна с мнением английской и французской военных миссий, что вышеуказанный вопрос является вопросом политическим, но еще в большей мере является вопросом военным.
3. Что же касается заявления военных миссий Англии и Франции о том, что наиболее простым является обращение Советского правительства по вышеупомянутому вопросу непосредственно к правительствам Польши и Румынии, то, поскольку СССР не имеет военных договоров с Польшей и Румынией, а также поскольку угрожаемыми со стороны агрессии в Европе являются, прежде всего, Польша, Румыния, Франция и Англия, постольку вопрос о пропуске советских вооруженных сил через территорию Польши и Румынии, а также и о действиях советских войск на территории этих государств против агрессора должен быть разрешен английским и французским правительствами совместно с правительствами Польши и Румынии.
4. Советская военная миссия выражает сожаление по поводу отсутствия у военных миссий Англии и Франции точного ответа на поставленный вопрос о пропуске советских вооруженных сил через территорию Польши и Румынии.
Советская военная миссия считает, что без положительного разрешения этого вопроса все начатое предприятие о заключении военной конвенции между Англией, Францией и СССР, по ее мнению, заранее обречено на неуспех. Поэтому военная миссия Советского Союза не может по совести рекомендовать своему правительству принять участие в предприятии, явно обреченном на провал.
5. Советская военная миссия просит ускорить получение от правительств Англии и Франции ответа на поставленный вопрос.
До получения ответа советская военная миссия считает возможным изложить свои соображения о плане совместных действий против агрессии в Европе.
Я очень извиняюсь, что сегодняшнее заседание было целиком использовано на один вопрос и один ответ. Завтрашнее заседание будет посвящено изложению советских планов о том, как мы себе представляем совместные действия против агрессии в Европе, если мы договоримся о заключении военной конвенции.
Если вопросов и замечаний нет, можно объявить заседание закрытым. (Замечаний нет.)
Объявляю заседание закрытым.
АВП СССР, ф. 06, оп. 1а, п. 25, д. 12, л. 33-47. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 230-239.
552. Телеграмма главы военной миссии Франции Ж. Думенка военному министерству Франции
Москва, 14 августа 1939 г.
Три делегации имели два заседания 13 августа и одно длительное заседание 14 августа.
Советская делегация выразила желание добиться результатов и просила не обсуждать общих, признанных всеми принципов, а рассматривать только конкретные вопросы.
Вначале обсуждался вопрос о западном фронте, а завтра советская делегация должна сделать сообщение о военных средствах и о планах операций, предусмотренных на русском фронте. Но еще до этого советская делегация сегодня поставила в качестве условия заключения военного пакта наличие уверенности у Советской Армии в том, что она в случае агрессии против Польши и Румынии сможет, если окажется необходимым, вступить в Виленский коридор, в Галицию и на румынскую территорию {{* См. док. 551.}}. Наша работа тем не менее продолжается.
Наш посол полагает, так же как и я, что самым быстрым решением вопроса было бы направить в Варшаву генерала Валена, специально прикомандированного вами к польскому штабу. Он постарался бы получить от последнего секретное принципиальное согласие, которое позволило бы франко-британской делегации обсуждать этот вопрос на конференции с военной точки зрения, оставляя официально польское правительство в стороне.
Британская миссия полностью с этим согласна.
Ссылаясь на сегодняшнюю телеграмму посла, имею честь просить вас дать мне срочно инструкции.
Согласовано с двумя другими делегациями, что в прессе не будет публиковаться никаких сообщений о нынешнем состоянии переговоров. Я надеюсь, что смогу завтра дать точные сведения о районах румынской территории, о которых могла бы идти речь.
Генерал Думенк
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 572 — 573. Опубл. в изд.: Documents diplomatiques français... 2 série. Т. XVIII. P. 23-24.
553. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
14 августа 1939 г.
Не сообщать прессе ни в прямой, ни в косвенной форме.
В телеграмме в министерство обороны, содержание которой я прошу Вас запросить у Даладье, генерал Думенк дает отчет о заседаниях 13-го и 14-го {{** См. док. 552.}}.
Как и предвиделось в моей последней телеграмме № 867, русские говорили, по существу, о польских и румынских проблемах, первостепенная важность которых была отмечена во многих моих телеграммах, самые последние из которых имеют номера 629, 699, 707, 744, 784, '834 и т. д.
Не прерывая переговоры, следующее заседание на которых намечено на 15-е, и заявляя, что это не им, а нам надлежит урегулировать этот вопрос, потому что мы имеем с Польшей и Румынией договоры о помощи и гарантиях, русские считают, что если не последует ответа с нашей стороны, то работа делегаций будет обречена на неуспех.
Очевидно, что с самого начала трехсторонних переговоров от французского и английского правительств не ускользнула первостепенная важность румынского и польского факторов. Поэтому я уверен, что, учитывая прежде всего соображения, изложенные в Вашей телеграмме № 571, французское правительство срочно одобрит сделанные генералом Думенком в согласии со мной предложения с целью заставить поляков облегчить нам заключение...{{ * Пропуск в расшифровке (прим. документа).}} который из-за их уклонения держался бы в подвешенном состоянии и успех которого для них жизненно важен. Что касается румын, я могу только оставить за департаментом заботу об определении самого эффективного способа, с тем чтобы также принять их в расчет на тех же официозных условиях, которые мы предусматриваем для Польши.
Я согласен с моим коллегой и с адмиралом, который телеграфирует в Лондон. Полагаю, что, учитывая срочность, генерал Вален должен получить разрешение направиться в Варшаву, не ожидая согласия британского кабинета.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 Erie. Т. XVIII. P. 24-25.
554. Запись заседания военных миссий СССР, Великобритании и Франции
15 августа 1939 г.
Заседание началось в 10 час. 07 мин.
Окончилось в 13 час. 20 мин.
Адм. Дракc (председательствующий). Объявляю заседание открытым.
После того как мы на вчерашнем заседании получили заявление советской военной миссии, мы передали его нашим правительствам и в настоящее время ожидаем ответа. Мы счастливы, что советская миссия в ожидании этого ответа сочла возможным продолжить работу нашего совещания. Мы также согласны продолжать работу.
Мы ожидаем теперь изложения советских планов на восточном фронте, которое, как сказал маршал, будет достаточным для французской и английской миссий.
Я попрошу теперь маршала начать это изложение.
Маршал К. Е. Ворошилов. Советская военная миссия принимает к сведению заявление г-на председателя адмирала Дракса о том, что английская и французская миссии передали своим правительствам наши вопросы и ожидают ответа на них. Я считаю возможным теперь приступить к изложению наших планов и прошу г-на председателя разрешить предоставить слово начальнику Генерального штаба Красной Армии командарму 1-го ранга члену нашей миссии Б. М. Шапошникову.
Адм. Дракc. Прошу.
[Командарм] Б. М. Шапошников. На предыдущих заседаниях военных миссий мы заслушали развертывание французской армии на западе. Согласно просьбе военных миссий Англии и Франции, по поручению военной миссии СССР, я излагаю план развертывания вооруженных сил СССР на его западных границах.
Против агрессии в Европе Красная Армия в европейской части СССР развертывает и выставляет на фронт:
120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5000 тяжелых орудий (сюда входят и пушки, и гаубицы), 9 — 10 тыс. танков, от 5 до 5,5 тыс. боевых самолетов (без вспомогательной авиации), т. е. бомбардировщиков и истребителей.
В это число не входят войсковые части укрепленных районов, части противовоздушной обороны, части охраны побережья, запасные части (отрабатывающие пополнения (депо) и части тыла.
Не распространяясь в подробностях об организации Красной Армии, скажу коротко: стрелковая пехотная дивизия состоит из 3 стрелковых полков и 2 артиллерийских полков. Численность дивизии военного времени — 19 тыс. человек.
Корпус состоит из 3 дивизий, имеет свою артиллерию — 2 полка.
(Адмирал Дракc в разговоре с генералом Хейвудом интересуется, записывает ли кто-либо из офицеров сообщение [командарма] Шапошникова, и получает утвердительный ответ.)
Армии различного состава корпусов — от 5 до 8 корпусов — имеют свою артиллерию, авиацию и танки.
Боевая готовность частей укрепленных районов от 4 до 6 часов по боевой тревоге.
Укрепленные районы СССР имеет вдоль всей своей западной границы — от Ледовитого океана до Черного моря.
Сосредоточение армии производится в срок от 8 до 20 дней. Сеть железных дорог позволяет не только сосредоточить армию в указанные сроки к границе, но и произвести маневры вдоль фронта. Мы имеем вдоль западной границы от 3 до 5 рокад на глубину в 300 км.
Мы имеем сейчас достаточное количество мощных больших паровозов и большие грузовые вагоны размером в два раза большим, чем было раньше. Наши поездные составы ходят в два раза большие по весу, чем было раньше. Увеличена скорость движения поездов.
Мы имеем значительный автотранспорт и рокады — шоссе, позволяющие произвести сосредоточение автотранспортом вдоль фронта.
Мы выслушали общие соображения о плане действий от главы французской миссии генерала Думенка и ничего конкретного не слышали о плане действий английской армии от генерала Хейвуда. Также ничего не слышали в конкретном изложении о планах действий на море объединенного англо-французского флота.
Я сейчас изложу одобренные военной миссией СССР три варианта возможных совместных действий вооруженных сил Англии, Франции и СССР в случае агрессии в Европе.
Первый вариант — это когда блок агрессоров нападет на Англию и Францию. В этом случае СССР выставляет 70% тех вооруженных сил, которые Англией и Францией будут непосредственно направлены против главного агрессора — Германии. Я поясню. Например, если бы Франция и Англия выставили против Германии непосредственно 90 пехотных дивизий, то СССР выставил бы 63 пехотные дивизии, 6 кавалерийских дивизий с соответствующим количеством артиллерии, танков, самолетов общей численностью около 2 млн человек.
В этом варианте считается обязательным участие в войне Польши, в силу ее договора с Англией и Францией, всеми ее силами. Причем от 40 до 45 пехотных дивизий Польша должна сосредоточить для главного удара на своих западных границах и против Восточной Пруссии.
Правительства Англии и Франции должны добиться от Польши обязательства на пропуск и действия вооруженных сил СССР, сухопутных и воздушных, через Виленский коридор и по возможности через Литву — к границам Восточной Пруссии, а также если обстановка потребует, то и через Галицию.
Хотя конкретных планов по действию морских флотов Англии и Франции высказано не было, считаю необходимым привести соображения Генерального штаба Красной Армии, одобренные военной миссией СССР.
Действия объединенного англо-французского флота должны иметь целью:
1. Закрытие Ла-Манша и прорыв сильной эскадры в Балтийское море для действий против флота главного агрессора в Балтике и против его берегов.
2. Англия и Франция должны добиться от Балтийских стран
согласия на временное занятие англо-французским флотом Аландских островов, Моонзундского архипелага с его островами (Эзель, Даго, Вормс) {{* Саарема, Хийумаа, Вормси.}}, портов Ганге, Пернов, Гапсель, Гайнаш и Либава {{** Ханко, Пярну, Хаапсалу, Айнажи, Лиепая.}} в целях охраны нейтралитета и независимости этих стран от нападения со стороны Германии.
3. Перерыв подвоза в Германию из Швеции руды и другого сырья.
4. Блокаду берегов главного агрессора в Северном море.
5. Господство в Средиземном море и закрытие Суэцкого канала и Дарданелл.
6. Крейсерские операции у берегов Норвегии и Финляндии, вне их территориальных вод, у Мурманска и Архангельска — против подводных лодок и крейсеров флота агрессора — у этих берегов.
Северный флот СССР ведет крейсерские операции у берегов Финляндии и Норвегии, вне их территориальных вод, совместно с англо-французской эскадрой.
Что же касается нашего Балтийского флота, то он в случае благоприятного разрешения вопроса о временном занятии вышеуказанных островов и портов, будет базироваться совместно с объединенным флотом Англии и Франции на Ганге, Аландском и Моонзундском архипелагах, Гапсаль, Пернов, Гайнаш и Либаве, в целях охраны независимости Балтийских стран.
При этих условиях Балтийский флот СССР может развить свои крейсерские операции, действия подводных лодок и установку мин у берегов Восточной Пруссии и Померании. Подводные лодки Балтийского флота СССР мешают подвозу промышленного сырья из Швеции для главного агрессора.
(По мере изложения [командармом] Б. М. Шапошниковым плана действий адмирал Дракс и генерал Хейвуд наносят на имеющиеся у них кроки обстановку.)
Второй вариант возникновения военных действий — это когда агрессия будет направлена на Польшу и Румынию. В этом случае Польша и Румыния выставляют на фронт все свои вооруженные силы.
Польша должна защищать Румынию. Польша и Румыния могут быть атакованы не одной только Германией, но и Венгрией. Германия может бросить до 90 дивизий против Польши.
Франция и Англия должны вступить и объявить немедленно войну агрессору.
Участие СССР в войне может быть [осуществлено] только тогда, когда Франция и Англия договорятся с Польшей и, по возможности, с Литвой, а также с Румынией о пропуске наших войск и их действиях — через Виленский коридор, через Галицию и Румынию.
В этом случае СССР выставляет 100% тех вооруженных сил, которые выставят Англия и Франция против Германии непосредственно. Например, если Франция и Англия выставят против Германии 90 пехотных дивизий, то и СССР выставляет 90 пехотных дивизий, 12 кавалерийских дивизий с соответствующей артиллерией, авиацией и танками.
Задачи морских флотов Англии и Франции остаются те же, что указаны в первом варианте. Задачи Северного и Балтийского флотов СССР также остаются те же, что и в первом варианте.
На юге Черноморский флот СССР, заградив устье Дуная от проникновения по нему подводных лодок агрессора и других возможных морских сил, закрывает Босфор от проникновения в Черное море надводных эскадр противника и их подводных лодок.
Третий вариант. Этот вариант предусматривает случай, когда главный агрессор, используя территорию Финляндии, Эстонии и Латвии, направит свою агрессию против СССР. В этом случае Франция и Англия должны немедленно вступить в войну с агрессором или блоком агрессоров.
Польша, связанная договорами с Англией и Францией, должна обязательно выступить против Германии и пропустить паши войска, по договоренности правительств Англии и Франции с правительством Польши, через Виленский коридор и Галицию.
Выше было указано, что СССР развертывает 120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5 тыс. тяжелых орудий, от 9 до 10 тыс. танков, от 5 до 5,5 тыс. самолетов. Франция и Англия должны в этом случае выставить 70% от указанных только что сил СССР и начать немедленно активные действия против главного агрессора.
Действия англо-французского военно-морского флота должны проходить, как указано в первом варианте.
Польша должна выставить против Германий не менее 45 пехотных дивизий с соответствующей артиллерией, авиацией и танками.
Если бы в войну была втянута Румыния, то она должна участвовать в ней всеми своими силами, и правительства Англии и Франции должны добиться согласия от правительства Румынии на пропуск наших сил через территорию Румынии.
Таковы общие соображения по совместным действиям вооруженных сил Англии, Франции и СССР, одобренные военной миссией СССР.
(Общие оживленные переговоры всех членов английской и французской военных миссий.)
Адм. Дракс. Мы благодарим маршала и начальника Генерального штаба за ясное и точное изложение плана, которое он только что сделал.
У нас будет целый ряд вопросов, которые мы желали бы задать. Мы хотели бы поэтому получить некоторое время, для того чтобы обсудить их и чтобы число этих вопросов не получилось слишком большим. Поэтому мы считаем целесообразным представить эти вопросы на завтрашнем заседании. Есть еще ряд вопросов, которые мы хотели бы поставить сегодня после перерыва.
Маршал К. Е. Ворошилов. С нашей стороны возражений нет.
Адм. Дракс. Объявляю перерыв.
(После перерыва.)
Адм. Дракс. Мы решили, что будет лучше всего, если мы зададим наши вопросы завтра.
Я хочу кратко изложить план военно-морских операций англофранцузского флота.
Одной из основных задач, которые стоят перед морским флотом, является поддержание путей сообщения между метрополией и союзниками, а с другой стороны — парализование путей сообщения противника.
Мы прослушали с большим интересом предполагаемый план действий советских морских сил в Балтийском море. Этими вопросами я бы хотел заняться несколько позднее, а перед тем осветить несколько вопросов, которые лучше уяснят положение.
С точки зрения мировых морских сообщений Балтийское море имеет местное значение, но мы себе представляем, что для СССР оно имеет крупнейшее значение.
Если мы хотим быстро выиграть войну, то мы должны сразу же отрезать все пути сообщения неприятеля. Я сейчас и начну с изложения соображений относительно внешних путей сообщения (океаны и внешние моря).
Это — задача, которая требует большого количества сил. Одна из важнейших задач с точки зрения трудностей и необходимости наличия превосходных сил — это найти и разрушить флот противника, для того чтобы он не мешал нашим коммуникациям.
Необходимое сырье для ведения войны мы получаем, главным образом, из Австралии и Южной Америки, но также и из других частей света.
Германия провела приготовления, которые позволяют ее крейсерам и подводным лодкам действовать на расстоянии до 10 тыс. миль от своих баз. Германия располагает для своего флота не только наземными, но и плавучими базами.
Я бы хотел напомнить, что Атлантический океан имеет 3 млн кв. миль, а Тихий океан — в два раза больше.
Я думаю, что опыт прошлой войны показал и нам, и Советскому Союзу на необходимость поддержания путей сообщения в открытых морях с целью обеспечения наших стран необходимым сырьем для военных нужд.
Пути сообщения Советского Союза идут или через Мурманск (Северный Ледовитый океан), или через Черное море (Дарданеллы). Защиты исключительно этих входов недостаточно для того, чтобы сохранить все нужные пути сообщения. Защита этих мест является местным делом, но она недостаточна для обеспечения общих путей сообщения. Поэтому Вы поймете и учтете, что если даже мы будем оперировать у советскЁх берегов и закроем Ла-Манш, то нам придется еще вести своим флотом морские операции на миллионах квадратных миль.
Нам необходимо содержать в Северном море флот больше всего германского флота, который может быть здесь сконцентрирован в очень короткий срок.
Мы должны содержать в Средиземном море флот, который превосходил бы итальянский и дал бы нам возможность уничтожить итальянский флот. В настоящее время Италия имеет в Средиземном море больше 100 подводных лодок. До тех пор пока эти подводные лодки не будут уничтожены, советские морские коммуникации на Черном море будут находиться под сильной угрозой.
Все транспорты, идущие в Черное море, проходят через Эгейское море и через Дарданеллы, которые удобны для действия подводных лодок и мин, разбросанных на путях сообщения, потому что море здесь очень узкое и имеет много островов.
Нам можно будет позднее обсудить вопросы о сотрудничестве наших сил в Эгейском море для устранения этой опасности. Мы придаем большое значение совместным действиям против Додеканезских островов, которые могут быть базой для итальянских подводных лодок.
На севере придется принять меры для защиты советских транспортов на большом протяжении. Нужно, по-видимому, будет в северном районе разграничить сферы действия наших морских сил, оставив английской базой Оркнейские острова и базой советского флота — Мурманск. Вы можете себе представить объем работы, которую нужно будет провести для осуществления этой цели.
Мы имеем в настоящее время флот исключительной силы. Мы увеличиваем этот флот темпами, которые не имели еще места в истории: мы в последний период ежегодно увеличиваем наш флот на 100 единиц.
Эффективность флота зависит в основном от обученности личного состава. За последние три года все наши учебные заведения и центры, обеспечивающие личным составом английский флот, были заполнены до предела.
Все наши эскадры сейчас находятся в боевой готовности и могут в течение четырех часов выйти в море. В настоящее время эскадры не находятся в своих обычных портах мирного времени, а находятся в таком положении, в каком они должны быть во время войны.
Кроме того, мы недавно мобилизовали наш запасной флот, состоящий из 130 единиц. Эти корабли еще не укомплектованы на 100% личным составом, так как мы не призвали всех резервистов-моряков. В настоящее время эти суда резерва укомплектованы личным составом от 75 до 90% (вполне точных данных у меня нет), потому что призваны не все резервисты. Но они могут быть мобилизованы меньше чем в два дня. Корабли и все снабжение и вооружение для них готовы. Речь идет только о недостатке личного состава.
Что касается нашего коммерческого флота, который выполняет основную задачу снабжения нас и наших союзников, то в настоящее время коммерческих судов имеется в производстве (постройке) на 1 млн тонн больше, чем когда бы то ни было после войны. К этому надо добавить, что мы имеем то преимущество, что современный военный и коммерческий флот Франции будет находиться в распоряжении союзного командования.
Вийом (капитан 2-го ранга {{* Так в оригинале.}} французского флота). Французский флот находится примерно в таком же состоянии, как и английский, и расположен в местах не мирного времени, а в местах сосредоточения военного времени, и выступление этого флота может быть произведено по решению франко-английского командования согласно распределению их вод {{* Так в оригинале.}}. Их соединенные и раздельные действия будут решены в зависимости от того, где будет находиться флот противника.
Французский флот является вполне современным флотом и обладает достаточной быстроходностью. Его крейсеры, контрминоносцы, эскадренные миноносцы и подводный флот натренированы для дальних действий. Эта тренировка производилась флотом в течение последних лет.
Адм. Дракс. План взаимодействия флотов Англии и Франции был выработан для основной цели. Это соответствует основному принципу морской стратегии. Это значит, что нам нужно будет сосредоточить свои силы, для того чтобы в самом начале разбить неприятельский флот.
В качестве примера я буду говорить о действиях против неприятельских подводных лодок. Здесь можно вспомнить, что мы находились во время войны в тяжелом положении, когда немецкие подводные лодки почти прервали наши морские коммуникации. Это произошло не потому, что английский морской флот был не в состоянии бороться против этой опасности. Это произошло потому, что мы не предвидели возможности, что Германия нарушит все международные законы, так как они топили в открытом море нейтральные и союзные суда без предупреждения и умерщвляли их экипажи.
Как только это случилось, мы тотчас же предприняли необходимые меры. В конце войны Германия строила подводные лодки во всех своих доках с максимальной скоростью, на какую они {{* Так в оригинале.}} были только способны. Но все-таки мы топили подводных лодок больше, чем Германия их строила.
В течение последних 20 лет мы не сидели сложа руки. Мы считаем, что в настоящее время в состоянии бороться против этой угрозы гораздо более эффективно, чем в 1918 году.
Мне кажется, что я дал достаточно ясную наметку плана наших морских действий.
В случае если Советский Союз становится нашим союзником, нужно будет обсудить довольно большое количество вопросов относительно взаимодействия флотов.
Вот все, что я хотел сказать.
Я предлагаю перейти сейчас к обсуждению программы работ на завтрашний день. Я предлагаю начать с наших вопросов в связи с изложением плана, сделанным сегодня командармом Шапошниковым.
Я полагаю также, что нам нужно будет получить ответ от советской миссии на те три принципа, которые были переданы советской миссии генералом Думенком. Я предлагаю обсудить этот вопрос, потому что мы здесь с большой легкостью можем добиться соглашения с Советским Союзом. Было бы очень важно определить несколько пунктов, по которым мы могли бы прийти к соглашению.
После обсуждения этих двух вопросов маршал авиации Бернет и генерал Вален будут готовы изложить план действия своих воздушных сил. Если не будет возражений, мы на этом заседание наше закроем.
Маршал К. Е. Ворошилов. Прежде чем закончить заседание, я прошу дать мне слово на две минуты.
Советская военная миссия выражает признательность г-ну председателю и главе английской военной миссии адмиралу Драк-су за обстоятельное изложение наметок действий англо-французского флота.
Что касается порядка дня на завтра, то мне казалось бы наиболее целесообразным заслушать сообщения представителей англо-французской авиации, чтобы иметь полную картину взаимодействия всех вооруженных сил будущих союзников.
Относительно ответа на три принципа, которые были нам переданы главою французской миссии генералом Думенком,— на завтрашнем заседании это можно будет сделать после, если будет принято мое предложение, заслушания сообщения маршала авиации Англии и генерала авиации Франций.
Относительно перерыва для окончания заседания у нас возражений нет.
Адм. Дракс. Мы пришли к соглашению относительно программы завтрашних занятий. Благодарю за то внимание, с каким проходило сегодняшнее совещание.
Объявляю заседание закрытым.
АВП СССР, ф. 06, оп. 1 а, п. 25, д. 12, л. 48-59. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 239-247.
555. Телеграмма главы военной миссии Франции Ж. Думенка военному министерству Франции
Москва, 15 августа 1939 г.
Представляю отчет о пятом заседании.
Оно было посвящено детальному обзору советских вооруженных сил и планов, с учетом различных предположительных вариантов и весьма эффективной помощи, которую они полны решимости нам оказать. Все еще уточняется главное условие, изложенное в моей вчерашней телеграмме, о проходе [войск] через польскую территорию. Отмечаю большое значение, которое с точки зрения устранения опасения поляков имеет тот факт, что русские очень строго ограничивают зоны вступления [советских войск], становясь исключительно на стратегическую точку зрения.
Возобновляю свою просьбу относительно срочного ответа на предложения, содержащиеся в моей шифрованной телеграмме № 1 {{* См. док. 552. }}. Благоволите ознакомиться с сегодняшней телеграммой нашего посла.
Генерал Думенк
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С, 582. Опубл. в изд.: Documents diplomatiques français... 2 série. Т. XVIII. P. 52 — 53.
556. Запись беседы народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова с послом Германии в СССР Ф. Шуленбургом {{** Беседа проходила с 20 час. до 21 час. 40 мин.}}
15 августа 1939 г.
Шуленбург извиняется за настойчивость, с которой он сегодня просил приема у т. Молотова. Но эта настойчивость объясняется инструкциями, полученными им из Берлина, а также и характером тех вопросов, которые он желал бы изложить.
Шуленбург сообщает, что из беседы Астахова с Риббентропом {{*** См. док. 523.}} ему известно, что Советское правительство интересуется переговорами, но считает нецелесообразным продолжать их в Берлине. Тов. Молотов отвечает, что мы считаем т. Астахова недостаточно опытным и поэтому находим нужным вести эти переговоры здесь.
Шуленбург сообщает, что полученную им из Берлина инструкцию ему поручено изложить устно, но он желал бы прочесть ее (приложение — полный текст инструкции). Прочитанную им инструкцию Шуленбург, по поручению Риббентропа, просит доложить т. Сталину. Тов. Молотов ответил, что ввиду важности сделанного Шуленбургом заявления ответ на него он даст после доклада этого заявления Советскому правительству. Но уже сейчас он может приветствовать выраженное в этом заявлении желание германского правительства улучшить взаимоотношения с СССР. Что же касается приезда Риббентропа в Москву, то для того, чтобы обмен мнениями дал результаты, по мнению т. Молотова, необходимо проведение соответствующей подготовки. Тов. Молотов подчеркивает, что сказанное им является предварительным мнением по этому предложению.
Затем т. Молотов сообщает Шуленбургу, что еще в конце июня наш поверенный в делах в Италии телеграфировал нам о своей беседе с Чиано {{* См. док. 437.}}. Чиано в беседе с нашим поверенным в делах упомянул о существовании в Берлине, как сказал Чиано, «плана Шуленбурга», имеющего в виду улучшение советско-германских отношений. «План Шуленбурга» будто бы предполагает: 1) содействие Германии урегулированию взаимоотношений СССР с Японией и ликвидации пограничных конфликтов с ней; 2) заключение пакта о ненападении и совместное гарантирование Прибалтийских стран; 3) заключение широкого хозяйственного соглашения с СССР. Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, насколько данное сообщение из Рима соответствует действительности.
Шуленбург вначале сильно покраснел, а затем сказал, что эти сведения Чиано получил от Россо {{** Посол Италии в СССР.}}, с которым Шуленбург беседовал лишь в общих чертах об улучшении советско-германских отношений. Шуленбург подтверждает, что в этой беседе он говорил об урегулировании отношений СССР с Японией, речи же о совместных гарантиях Прибалтийских стран не было. Разговора о деталях не было, и этот план просто излагает предположения Росса. Тов. Молотов говорит, что ничего невероятного в предложениях, содержащихся в указанном «плане Шуленбурга», он не видит, тем более что торгово-кредитное соглашение, видимо, приближается к осуществлению, намечается и улучшение политических отношений между Германией и СССР, как это видно из сегодняшнего заявления посла. Шуленбург заявляет, что все то, о чем он говорил Россо в части Балтийского моря, возможного улучшения отношений СССР с Японией, нашло свое выражение в зачитанной им сегодня инструкции. Шуленбург добавляет, что его последние предложения еще более конкретны.
Тов. Молотов говорит Шуленбургу, что из нашего опыта нам известно, что Германия до последнего времени не стремилась к улучшению взаимоотношений с СССР. И если мы сейчас видим, что Германия стремится к улучшению взаимоотношений, то мы, разумеется, приветствуем это стремление и относимся к нему положительно. Тов. Молотов добавляет, что он именно так рассматривает сегодняшнее заявление посла. О «плане Шуленбурга», продолжает т. Молотов, он упомянул, поскольку он идет по той же линии, по которой идет и сегодняшнее заявление Шуленбурга.
Шуленбург спрашивает, можно ли пункты приведенного т. Молотовым «плана» принять за основу дальнейших переговоров. Тов. Молотов отмечает, что теперь надо разговаривать в более конкретных формах. Мы рассчитываем на положительный исход советско-германских экономических переговоров. Что же касается советско-японских отношений, то т. Молотов спрашивает, может ли Германия оказать влияние на эти дела или в данное время нецелесообразно ставить этот вопрос. Шуленбург отвечает, что хотя об этом и не сказано ничего в инструкции, но Риббентроп указывал т. Астахову, что у него имеется своя концепция в отношении Японии, и что Риббентроп в свое время говорил послу, что он имеет возможность оказать «свое немалое влияние на позицию Японии».
Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, существует ли у германского правительства определенное мнение по вопросу заключения пакта о ненападении с СССР. Шуленбург отвечает, что с Риббентропом этот вопрос пока не обсуждался. Германское правительство не занимает в этом вопросе ни положительной, ни отрицательной позиции. Тов. Молотов заявляет, что в связи с тем, что как Риббентроп, так и Шуленбург говорили об «освежении» и о пополнении действующих советско-германских соглашений, важно выяснить мнение германского правительства по вопросу о пакте ненападения или о чем-либо подобном ему.
Шуленбург спрашивает, следует ли рассматривать упомянутые т. Молотовым пункты как предпосылку для приезда Риббентропа. Тов. Молотов заявляет, что он специально вызовет Шуленбурга и даст ему ответ на сегодняшнее заявление. Перед приездом Риббентропа, по мнению т. Молотова, необходимо провести подготовку определенных вопросов, для того чтобы принимать решения, а не просто вести переговоры. В сегодняшнем германском заявлении указано, что, во-первых, время не ждет, торопит и что, во-вторых, желательно, чтобы события не опередили и не поставили нас перед свершившимися фактами. Поэтому если германское правительство относится положительно к идее пакта о ненападении или к аналогичной идее и если подобные идеи включают сегодняшнее заявление Шуленбурга, то надо говорить более конкретно.
Шуленбург сообщает, что телеграфирует содержание сегодняшней беседы в Берлин, где подчеркнет особую заинтересованность Советского правительства в названных т. Молотовым пунктах.
В заключение Шуленбург просит т. Молотова ускорить ответ на сделанное сегодня заявление {{* См. док. 570.}}.
Беседа продолжалась 1 час. 40 мин., из которых 40 ушло на запись текста заявления (инструкции) Шуленбурга, т. к. посол не захотел передать бумажку, на которой оно было записано.
Беседу записал В. Павлов
АВП СССР, ф. 0745, оп. 14, п. 32, д. 3, л. 33-36.
Приложение
ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА,
ВРУЧЕННАЯ В. М. МОЛОТОВУ Ф. ШУЛЕНБУРГОМ
15 АВГУСТА 1939 г.
1. Противоречия между мировоззрением нац[ионал]-соц[иали-стской] Германии и мировоззрением СССР были в прошедшие годы единственной причиной того, что Германия и СССР стояли на противоположных и враждующих друг с другом позициях. Из развития последнего времени, по-видимому, явствует, что различные мировоззрения не исключают разумных отношений между этими двумя государствами и возможности восстановления доброго взаимного сотрудничества. Таким образом, периоду внешнеполитических противоречий мог бы быть навсегда положен конец и могла бы освободиться дорога к новому будущему обеих стран.
2. Реальных противоречий в интересах Германии и Советского Союза не существует. Жизненные пространства Германии и СССР соприкасаются, но в смысле своих естественных потребностей они друг с другом не конкурируют. Вследствие этого с самого начала отсутствует всякий повод для агрессивных тенденций одного государства против другого. Германия не имеет никаких агрессивных намерений против СССР. Германское правительство стоит на точке зрения, что между Балтийским и Черным морями не существует ни одного вопроса, который не мог бы быть разрешен, к полному удовлетворению обеих стран. Сюда относятся вопросы Балтийского моря, Прибалтийских государств, Польши, Юго-Востока и т. п. Помимо того, политическое сотрудничество обеих стран может быть только полезным. То же самое относится к германскому и советскому народным хозяйствам, во всех направлениях друг друга дополняющих.
3. Не подлежит никакому сомнению, что германо-советская политика стоит в данный момент на историческом поворотном пункте. Политические решения, которые должны быть приняты в ближайшее время в Берлине и Москве, будут иметь решающее значение для развития отношений между германским народом и народами СССР в течение поколений. От этих решений будет зависеть, придется ли однажды обоим народам без принудительной на то причины опять скрестить свое оружие, или же они вновь достигнут дружественных отношений. В прошлом обе страны всегда жили хорошо, когда они были друзьями, и плохо, когда они были врагами.
4. Правда, что Германия и СССР, вследствие существовавшей между ними в течение последних лет идеологической вражды, питают в данный момент недоверие друг к другу. Придется устранить еще много накопившегося мусора. Нужно, однако, констатировать, что и в течение этого времени естественная симпатия германского народа к русскому никогда не исчезала. На этой основе политика обоих государств может начать новую созидательную работу.
5. На основании своего опыта германское правительство и правительство СССР должны считаться с тем, что капиталистические западные демократии являются непримиримыми врагами как национал-социалистской Германии, так и Советского Союза. В настоящее время они вновь пытаются, путем заключения военного союза, втравить Советский Союз в войну с Германией. В 1914 г. эта политика имела для России худые последствия. Интересы обеих стран требуют, чтобы было избегнуто навсегда взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям.
6. Вызванное английской политикой обострение германо-польских отношений, а также поднятая Англией военная шумиха и связанные с этим попытки к заключению союзов делают необходимым, чтобы в германо-советские отношения в скором времени была внесена ясность. Иначе дела без германского воздействия могут принять оборот, который отрежет у обоих правительств возможность восстановить германо-советскую дружбу и при наличии соответствующего положения совместно внести ясность в территориальные вопросы Восточной Европы. Ввиду этого руководству обеих стран не следовало бы предоставлять развитие вещей самотеку, а своевременно принять меры. Было бы роковым, если бы из-за обоюдного незнания взглядов и намерений другой страны оба народа окончательно пошли по разным путям.
Согласно сделанному нам сообщению {{* См. док. 528, 529.}}, у Советского правительства также имеется желание внести ясность в германо-советские отношения.
Ввиду того что прежний опыт показал, что при использовании обычного дипломатического пути такое выяснение может быть достигнуто только медленно, министр иностранных дел Германии фон Риббентроп готов на короткое время приехать в Москву, чтобы от имени фюрера изложить г-ну Сталину точку зрения фюрера. По мнению г-на фон Риббентропа, перемена может быть достигнута путем такого непосредственного обмена мнениями, не исключающего возможности заложить фундамент для окончательного приведения в порядок германо-советских отношений.
АВП СССР. ф. 0745, оп. 14, п. 32, д. 3, л. 37-39.
557. Телеграмма военного министерства Франции военному атташе Франции в Польше Ф. Мюссу
15 августа 1939 г.
Содержание: миссия.
Имею честь довести до Вашего сведения, что Вам поручается ввести польский генеральный штаб в курс переговоров, которые происходят в настоящее время в Москве между военной миссией генерала Думенка и Генеральным штабом СССР.
Благоволите одновременно собрать те соображения, которые будут высказаны в связи с этими переговорами польским генеральным штабом.
В случае необходимости Вам разрешается поездка в Москву.
За министра и по его распоряжению,
за начальника генерального штаба армии
начальник штаба армии
генерал Кольсон
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 582-583.
558. Телеграмма и. о. военного атташе СССР в Японии Л. А. Мишина в Генеральный штаб РККА
15 августа 1939 г.
В июне кабинет отклонил предложение военных о заключении военного союза с Германией и Италией 51, направленного против демократических стран, и принял решение об укреплении антикоминтерновского пакта 10, т. е. союза против СССР. Военные, надеясь на компромисс с Англией, вынуждены были временно согласиться.
В результате аннулирования договора с Америкой, затяжки переговоров с Англией и боязни, что японская армия одна не справится с СССР, военные потребовали пересмотра июньского решения о военном союзе.
8 августа этот вопрос в течение пяти часов обсуждался на совещании пяти министров, при этом выявились крупные разногласия и никаких решений принято не было. Продолжение обсуждения назначено на 18 августа.
Дворцовые и финансовые круги пойдут на заключение военного союза только против СССР, но не против всех демократических стран, чего требуют Германия и Италия.
Основная масса морской группы поддерживает финансовую группу. Внутренние силы требуют союза без всяких условий.
Л. Мишин
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 583.
559. Запись заседания военных миссий СССР, Великобритании и Франции
16 августа 1939 г.
Заседание началось в 10 час. 25 мин.
Окончилось в 13 час. 55 мин.
Ген. Думенк (председательствующий). Объявляю заседание открытым. Слово предоставляется адмиралу Драксу для заявления.
Адм. Дракс. Я очень сожалею, что миссия сегодня опоздала на заседание. Это произошло вследствие того, что когда мы приехали в посольство, то должны были заняться уточнением формулировок некоторых вопросов, которые нас интересовали. Вместе с тем мне хотелось бы после перерыва поставить несколько вопросов морского порядка, но один вопрос я хотел бы задать сейчас, так как все остальные вопросы будут от него зависеть. Возможно, что ответ на этот вопрос советская миссия сможет дать либо сейчас, либо после перерыва.
Ген. Думенк. Слово предоставляется генералу Хейвуду.
Ген. Хейвуд. Мы хотели бы узнать, какие силы франко-британского морского флота, по Вашим предположениям, должны участвовать в операциях в Балтике и типаж этих судов.
Ген. Думенк. Программа нашего сегодняшнего заседания — это замечания советской делегации относительно тех принципов, которые были советской миссии переданы. Я хотел бы спросить маршала Ворошилова, может ли он сейчас дать свои замечания.
Маршал К. Е. Ворошилов. На первый вопрос, оглашенный генералом Хейвудом, я прошу разрешения дать ответ несколько позже. Что же касается второго вопроса, поставленного г-ном председателем, то, мне кажется, мы вчера условились сначала заслушать сообщения об авиации Англии и Франции, а затем перейти к вопросу о принципах, сообщенных французской миссией.
Ген. Думенк. Возможно, что произошло недоразумение, мы не расслышали друг друга, но я не вижу никаких неудобств в том, чтобы начать сейчас сообщение о воздушных силах.
Слово предоставляется маршалу воздушного флота Англии Бернету для сообщения о британских воздушных силах.
Маршал Бернет. Общая политика применения британских авиационных сил, кроме тех, которые находятся в Сингапуре, Адене, в Средиземном море, Суэцком канале, Индии и доминионах, заключается во взаимодействии с французской авиацией на западном фронте.
Каковы те военные объекты, которые в настоящий момент имеют жизненное значение? Часть истребительной авиации останется в самой Англии для уничтожения тех сил противника, которые могут напасть на Англию. Нашей истребительной авиации в этом случае будет помогать вся организация противовоздушной обороны: прожекторные заводы {{* Так в оригинале.}}, аэростаты заграждения, а также части звукоуловителей.
Условлено, что часть нашей авиации будет действовать с французской территории, где для этой цели заранее подготовлены аэродромы. Вы поймете, что это даст большое преимущество в стратегическом отношении для увеличения радиуса действия нашей авиации.
Наши авиационные базы в Англии защищены лучшими средствами в мире, которые непрерывно развивались с 1917 года, так что в настоящее время эффективность действия всех средств противовоздушной обороны этих баз находится на очень высоком уровне.
Мы в состоянии проводить действия нашей бомбардировочной авиации в глубоком тылу Германии. Бомбардировочная авиация с английских баз может в течение продолжительного времени и непрерывно поддерживать бомбардировку тылов Германии. Причиной этого будет то, что мы будем иметь за собой все ресурсы английской промышленности. Кроме того, мы имеем дополнительное преимущество, заключающееся в том, что мы обладаем большим количеством хорошо натренированных и обученных авиационных механиков. Это сильно облегчает разрешение проблемы снабжения и эксплуатации. Вопросы снабжения и эксплуатации материальной части гораздо легче разрешаются тогда, когда наши самолеты действуют с английских баз, чем в тех случаях, когда операции производятся из баз, выдвинутых вперед (Франция, Средиземноморское побережье), которые требуют поддержания связи с ними. Из этих баз, находящихся в Англии и расположенных во Франции, мы имеем возможность достигнуть всех важных объектов Германии.
Из прессы Вам, очевидно, известно о больших авиационных перелетах, которые были произведены из Англии до Средиземного моря, в частности до Марселя и обратно. И это было проделано не один, а несколько раз.
С каждым днем британская авиация становится все сильней и сильней. Увеличивается не только продукция промышленности, но также и выпуск пилотов и технического обслуживающего персонала, необходимого для авиации. Мы придаем большое значение авиационным техникам, на ответственности которых лежит поддержание самолетов в хорошем состоянии. Вопрос о правильной эксплуатации самолетов становится все более и более трудным по мере совершенствования самолетов.
Мы против того, чтобы построить больше самолетов первой линии, чем мы можем содержать во время войны. Мы придерживаемся такой точки зрения, чтобы иметь на первой линии такое количество самолетов, которое мы можем поддерживать постоянно в течение довольно длительного периода за счет имеющихся у нас резервов. В частности, мы предпочитаем иметь 1000 самолетов первой линии и в течение шести месяцев войны количество их поддерживать на том же уровне, чем иметь несколько тысяч самолетов первой линии, но которые не могут быть сохранены в этом количестве.
Для советской авиации представляет интерес узнать, что авиация первой линии в метрополии перешагнула уже 3000 самолетов. Сюда не включаются учебные самолеты и самолеты, которые ждут отправки за море. Но приведенная цифра не может, однако, дать настоящего представления об огромных возможностях британской авиации во время войны. Мы придаем большое значение тому, чтобы действия бомбардировочной авиации носили непрерывный и продолжительный характер. Состояние промышленности и обученности личного состава (пилоты, техники) дополняет общую картину состояния нашей военной авиации.
Остановлюсь на системе подготовки наших кадров авиации. Для обучения и совершенствования людей, успешно окончивших школы пилотажа, мы имеем около 15 школ. Из этих школ повышенного типа пилоты направляются немедленно в боевые эскадрильи. Подбор производится в следующем порядке. Отбирается молодежь, пригодная по своим физическим данным к службе в авиации. Эта молодежь проходит в школах первоначальное обучение. Часть этой молодежи, выдержавшая положенные испытания по пилотажу, идет затем в указанные выше школы, которые делятся на две категории. Первая категория — это школы, где проходится изучение материальной, части современного самолета. В школах второй категории проходится изучение боевого применения самолета (бомбардировка, аэрофотосъемка, стрельба). Пилоты, наиболее подходящие для истребительной авиации, направляются в истребительные эскадрильи. Пилоты, наиболее подходящие для ведения дальних разведок и для бомбардировочной авиации, направляются соответственно в разведывательные и бомбардировочные эскадрильи. Наконец, пилоты, наиболее подходящие для службы в войсковой авиации, перед тем как быть направленными в свои части, проходят краткосрочные курсы по своей специальности.
Количество этих школ во время войны будет значительно увеличено. Существующая в настоящее время организация позволяет провести это увеличение. Если война разразится завтра, то это можно будет сделать немедленно.
Кроме того, мы имеем также школы для обучения всего обслуживающего нелетного состава. Число этих школ увеличивается, и многие из них уже находятся в стадии формирования. Имеются также гражданские школы при авиационных заводах. Мы посылаем авиационных техников на заводы, для того чтобы они изучали там современные самолеты по мере их появления. Набираются эти техники и из строевых частей, и из учебных депо. Часть пилотов после прохождения пятилетней службы переходит в запас, что позволило нам создать значительный резерв.
Что касается размера промышленной продукции наших авиационных заводов, то я могу привести здесь следующие цифры: это производство перешагнуло уже за 700 самолетов в месяц. Сюда не входят гражданские и учебные самолеты. Цифры производства гражданских самолетов я точно не знаю и говорю здесь только о военных самолетах. Эта продукция производится без увеличения обычного числа смен рабочих на заводах. Большая часть заводов работает в одну смену и часть — в две смены.
В случае войны эта промышленность может давать значительно большую продукцию. Мы имеем очень большие промышленные резервы, которые нами пока не тронуты и которые будут использованы в случае войны. Мы имеем в настоящее время много заводов, производящих автомобили, мотоциклы и другую продукцию мирного назначения, которые во время войны могут быть использованы для производства военной авиационной продукции.
Из того, что я здесь сказал, Вы можете себе составить представление о мощи британской промышленности. К концу последней войны мы имели самую мощную авиацию в мире. В своих частях и соединениях мы имели более 22 тыс. самолетов. Это, конечно, не значит, что все они могли быть одновременно использованы, подняты в воздух.
Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что если бы в скором времени разразилась война, то мы начали бы ее в более благоприятных условиях, чем это было в прошлой войне. Я уверен, что мы добьемся более удивительных результатов, чем мы имели к концу прошлой войны.
В настоящее время мы имеем систему непрерывного снабжения нашей бомбардировочной, а также истребительной и разведывательной авиации всеми необходимыми ресурсами. Мы уже сейчас принимаем меры к увеличению продукции всех необходимых материалов (горючее, смазочные масла и пр.) и [к] созданию необходимых резервов для облегчения последующего расширения этого снабжения на время войны.
Мы изложили сейчас в кратких чертах состояние, в каком находится британская авиация, и рассказали о том, что она может делать. Я надеюсь, что несколько позднее мы сможем обсудить наилучшие способы применения тех огромных авиационных сил, которые будут находиться в распоряжении СССР, Франции и Великобритании.
Ген. Думенк благодарит маршала Бернета за сделанное им сообщение относительно британской авиации. К его благодарности присоединяются маршал К. Е. Ворошилов и адмирал Дракс.
После этого объявляется перерыв на 15 минут.:
(После перерыва.)
Ген. Думенк. Заседание возобновляется. Слово предоставляется генералу Валену для сообщения о французской авиации.
Ген. Вален. Я хочу в свою очередь дать физиономию {{* Physionomie (франц.) — характеристика.}} французской авиации.
Я хочу начать с организации материальной части, для того чтобы удовлетворить желание генерала Локтионова и ответить на поставленные им вопросы, беря за принцип такое же представление {{* Так в оригинале.}}, как маршал Бернет. Я хочу начать с материальной части, затем перейти к личному составу, к организации баз и аэродромов, мобилизации и организации различных служб и закончить свое сообщение действиями воздушных сил на западном фронте. Но до этого позволю себе сделать два замечания. Первое: я буду говорить только о самолетах первой линии, иначе говоря, относительно самолетов, которые могут быть мобилизованы немедленно и которые обеспечены для этого экипажем, вооружением, снабжением и запасными частями. При этом нужно иметь в виду, что аппаратам первой линии соответствует определенный резерв. Этот резерв зафиксирован для истребительной авиации в 200% и для всех прочих категорий — в 100%. Например, когда я говорю о 100 самолетах-истребителях первой линии, это значит, что имеется в резерве 200 самолетов, которые могут выполнять боевые функции. Второе замечание: говоря об этих воздушных силах, я буду иметь в виду только воздушные силы метрополии и Северной Африки и не буду принимать во внимание различные воздушные силы, расположенные в колониях. Их задачей является оборона самих колоний, но они могут быть в случае надобности использованы в качестве подкрепления для основных сил.
Материальная часть. Количество самолетов первой линии в настоящее время около 2000, из которых 2/3 являются самолетами современными со скоростью истребителей от 450 ~ до 500 км/час при усовершенствованном вооружении и для бомбардировочных самолетов — от 400 до 450 км/час с радиусом действия от 800 до 1000 км и с тоннажем бомб, которые они могут поднять, от 1000 до 2500 кг.
Эта авиация в последнее время развивается быстрыми темпами вследствие возможностей нашей индустрии. Предусмотрено, что наша авиация в 1940 году будет иметь 3000 самолетов первой линии.
Для того чтобы закончить вопрос о материальной части, я скажу, что мобилизация французской индустрии в отношении материальной части авиации позволяет держать количество самолетов первой линии постоянно на названном мною уровне. Через три месяца после начала войны количество производимых самолетов будет превышать имеющиеся потери; и это количество будет возрастать в пропорциях, сравнимых с прошлой войной.
Личный состав. Как во всех технических войсках, обеспечение авиации личным составом является наиболее трудно разрешимой проблемой. Методы, которыми мы добиваемся подготовки личного состава для нашей авиации, сводятся к следующему.
Допризывная подготовка. Эту подготовку проходит молодежь, желающая обучаться летному делу, в общественных авиационных организациях, задачей которых является научить их владеть легкими самолетами.
Молодежь, желающая обучаться различным специальностям авиационного дела, проходит эту учебу в школах, находящихся в ведении аэроклубов.
Наконец, это обучение проводится в военных летных школах, количество которых все время увеличивается.
Далее идет подготовка авиационных техников, техников по вооружению, техников по спецоборудованию, электриков. Все они проходят обучение в специализированных военных школах. Я Вам не даю цифры, потому что в сравнении с тем, что сообщил Вам маршал Вернет, это произвело бы на Вас недостаточное впечатление, между тем как наши методы различны. Мы имеем по каждой специальности основные школы, которые заполнены до предела, не для всех, правда, специальностей, а только для летчиков, авиационных техников и техников по вооружению. Имеются, кроме того, дополнительные возможности для укомплектования наших авиационных частей техническим составом.
Подготовка запаса. Все резервисты содержатся или в действующих единицах, и в этом случае они рассматриваются как личный состав действующей авиации, или в специальных центрах обучения резерва, где они могут проходить стажировку в обязательном или добровольном порядке.
Организация наземных баз. Кроме баз мирного времени мы организовали базы военного времени. Для этой цели в последнее время были предприняты очень большие усилия. В настоящее время по всей территории Франции мы имеем базы, рассчитанные на обслуживание всего французского и английского воздушных флотов. Эти базы построены с учетом различных вариантов ведения войны, согласно тем предположениям, которые были изложены. Каждая база рассчитана на прием не менее 20 самолетов и обеспечена всеми необходимыми средствами снабжения.
Маршал К. Е. Ворошилов. Является ли такая база полностью обеспечивающей непрерывность боевых действий авиации, или она является такой базой, на которой можно остановиться отдохнуть, заправиться и вылететь в другое место?
Ген. Вален. Я сейчас скажу, что имеется на этих базах. Там имеются все средства снабжения, которые состоят из подземных бензохранилищ со всеми механизмами, необходимыми для быстрой заправки, складов боеприпасов, средств связи в виде подземного телефонного узла, запасных материалов маскировки (краски, полотно, сетки) и нескольких тысяч квадратных метров стальных решеток, позволяющих быстро исправлять повреждения, нанесенные бомбардировкой аэродрому. Кроме того, здесь имеются части наземных войск, именуемые ротами обслуживания. Эти роты обслуживания имеются на территории каждого аэродрома вне зависимости от того, есть там самолеты или нет. На их обязанности лежит организация обороны аэродрома, а также обслуживание всех запросов и нужд тех частей, которые занимают или будут занимать данный аэродром.
Мобилизация. Вся воздушная армия может быть приведена в боевую готовность через четыре часа. В чем это заключается? Военная авиация после приказа рассредоточивается для того, чтобы не пострадать от воздушных бомбардировок, и направляется в места, которые не являются оперативными аэродромами, а специальными аэродромами для рассредоточения. Делается это для того, чтобы в самом начале не открывать противнику своих оперативных аэродромов.
Службы. Службы воздушного флота имеют примерно такую же организацию, как и службы сухопутной армии. Некоторые службы, в частности служба санитарная, действуют абсолютно одинаково.
Организация службы снабжения горючим и службы снабжения боеприпасами разработана весьма детально. Она включает под-земные склады на самих базах. Наиболее важные склады в тылу являются также подземными. Эти склады питаются либо с помощью поездов, либо по шоссейным дорогам, действующим в мирное время. Отправление этих поездов предусмотрено в транспортных планах. Кроме того, их снабжение предусмотрено автотранспортом. Обслуживание производится специальными частями, которые называются ротами. В частности, например, имеются рота снабжения горючим и рота снабжения боеприпасами. Эти роты располагают современными средствами передвижения и вообще необходимыми техническими средствами, в частности средствами перекачки, а также грузовиками с кранами — для перевозки и разгрузки боеприпасов. Все эти роты в настоящее время уже существуют. Они будут удвоены в первый же период войны за счет специальной реквизиции машин. В частности, необходимые машины могут быть взяты из топливной промышленности.
Перехожу теперь к общему вопросу о применении авиации. Командование французского воздушного флота предполагает максимальное использование возможностей авиации для того, чтобы в возможно короткий срок добиться сосредоточения авиации там, где это требуется положением.
Для этой цели авиация на территории Франции и Северной Африки располагает базами, о которых я уже говорил, причем количество этих баз не менее трех для каждого соединения, состоящего из 20 самолетов. Все эти базы и их снабжение предусмотрены для всех случаев военных действий. Расположение этих баз по отношению к линии фронта зависит от театра военных действий: оно будет в Альпах одно и на севере Франции — другое.
Благодаря такой организации, в случае необходимости, нет надобности перевозить с собой наземное оборудование и обслуживающий состав. Это позволяет авиации маневрировать весьма быстро и сосредоточиваться на имеющихся точках.
Следовательно, если нужен будет технический персонал, его можно перебрасывать самолетом, так как на пунктах, куда он прибудет, имеется все необходимое для того, чтобы существовать несколько дней.
Таким образом, имеется возможность, в зависимости от обстановки, переносить центр действий авиации туда, где это в данный момент всего более необходимо.
Эта организация, кроме того, облегчает защиту от нападения воздушного противника, в частности от нападения бомбардировщиков. Имеющиеся на этих базах роты обслуживания позволяют самим самолетам быстро менять аэродромы в случае их разрушения или вероятного нападения. Это также представляет большое преимущество.
Работа по созданию указанных баз стоила очень дорого, но она была необходима. В результате проведенной работы каждое соединение самолетов располагает тремя оборудованными базами.
В настоящее время построено достаточное количество этих баз для французской авиации, а также и для английской авиации, которая должна будет действовать на территории Франции. Предусмотрены все мероприятия, для того чтобы по мере развития французской авиации сохранить этот принцип трех баз для каждого соединения самолетов.
Таким образом, то, что сказано о французской авиации, почти не отличается от того, что было доложено маршалом Бернетом относительно авиации английской. Обе наши авиации стренированы для совместных действий, и значительное количество бомбардировщиков французского воздушного флота проводило уже перелеты над Англией.
Истребительная авиация, действуя совместно с противовоздушной артиллерией, защищает наиболее жизненные центры против воздушных атак неприятеля. В частности, она прикрывает все важнейшие объекты, разрушение которых могло бы повлиять на ход военных операций: железнодорожные узлы, шоссейные магистрали, мосты и сосредоточения сухопутных и воздушных сил, а также промышленные предприятия, необходимые для нужд обороны.
Бомбардировочная авиация имеет своей целью разрушение исключительно военных объектов, расположенных на территории неприятеля, и избегает действий против мирного населения и гражданских сооружений. Объекты действия нашей бомбардировочной авиации те, которые неприятель прикрывает своей истребительной авиацией и противовоздушной артиллерией. Объекты действия бомбардировочной авиации, очевидно, одинаковы во всех странах.
Весьма сложный вопрос — последовательность атак на различные объекты. Последовательность этих атак может быть решена только в зависимости от конкретных действий в данное время на данном фронте.
На этом я заканчиваю свое выступление.
Ген. Думенк. Могу ли я от нашего общего имени поблагодарить генерала Валена за сделанное им сообщение? (Маршал К. Е. Ворошилов- и адмирал Дракс благодарят генерала Валена за его сообщение.)
На вопрос, поставленный адмиралом, можно ли получить ответ сейчас?
Маршал К, Е. Ворошилов. Я попрошу г-на адмирала и высокое совещание разрешить нам представить ответ на следующем заседании.
АВП СССР, ф. 06, оп. 1 а, п. 25, д. 12, л. 60-71. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 255-263.
560. Запись заседания военных миссий СССР, Великобритании и Франции
16 августа 1939 г.
[Продолжение]
Ген. Думенк. Наша программа теперь включает замечания советской делегации относительно трех принципов. Можно ли попросить г-на маршала сделать сейчас эти замечания?
Маршал К. Е. Ворошилов. Советская военная миссия основательно ознакомилась с тремя принципами, врученными ей главою французской военной миссии г-ном генералом Думенком.
Эти три принципа об организации обороны договаривающихся сторон слишком универсальны, абстрактны, бесплотны и никого ни к чему не обязывают. Я их, разумеется, разделяю, так как против них трудно возразить. Но они, не представляя ничего конкретного, могли бы послужить материалом разве только для какой-либо абстрактной декларации. Мы же собрались здесь не для принятия общей декларации, а для выработки конкретной военной конвенции, которая должна определить количество дивизий, артиллерийских орудий, танков, самолетов, морских эскадр и пр., совместно участвующих в деле обороны договаривающихся стран.
В этом заключается наш ответ на представленные три принципа.
Ген. Думенк. Я хочу сказать маршалу, что он очень строг по отношению к моим принципам.
Маршал К. Е. Ворошилов. Жесткость моего ответа определяется жесткостью современного военно-политического положения. Еще два дня тому назад адмирал Дракс заявил о том, что Германия отмобилизовала уже 2 млн войск и готова выступить 15 августа, т. е. вчера, против одной из миролюбивых стран. Хотя прогноз адмирала Дракса, к счастью, не оправдался, тем не менее напряженность политического положения в Европе не уменьшилась, а, наоборот, увеличилась. Отсюда следует, что совещание военных миссий Великобритании, Франции и Советского Союза, если они всерьез хотят прийти к конкретному решению вопроса о совместных действиях против агрессии, должно, не тратя попусту времени на ничего не значащие декларации, поскорее решить этот основной вопрос.
Ген. Думенк. Я хочу следовать тем советам, которые дал мне маршал Ворошилов, и предлагаю исправить эти пункты на основе того, что было вчера доложено начальником Генерального штаба командармом Шапошниковым. Нужно поручить кому-нибудь написать проект и внести новое предложение на обсуждение.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я считаю, что еще не наступил момент для редактирования какого-либо документа. Мы не разрешили кардинального вопроса для советской стороны, а именно вопроса о пропуске Вооруженных Сил Советского Союза на территорию Польши и Румынии для совместных действий вооруженных сил договаривающихся сторон против общего противника.
Только после положительного разрешения указанного вопроса мы могли бы приступить к обсуждению заслушанных здесьв общем абрисе планов представителей трех военных миссий.
До сих пор мы только обменялись сообщениями. Я лично полагаю, что это — только начало наших конкретных разговоров об определении и количества вооруженных сил каждой стороны и их применении против агрессии в Европе.
Ген. Думенк. Не находит ли г-н маршал возможным, не теряя времени, уточнить эти цифры в виде предварительного проекта параграфов (статей) конвенции?
Маршал К. Е. Ворошилов. Я полагаю, что до тех пор, пока наша советская миссия не будет иметь ответа на наш вопрос, теперь уже всем известный, о котором миссии Великобритании и Франции запросили свои правительства, всякая предварительная работа является до известной степени бесполезной.
Ген. Думенк. Я принимаю к сведению сказанное г-ном маршалом и предлагаю перейти к тому, что же мы будем делать на следующем заседании. Можем ли мы -заслушать сообщение начальника Воздушных Сил генерала Локтионова относительно воздушного флота Красной Армии, которого мы еще неслышали?
К тому, что я уже передал маршалу в виде ряда вопросов, есть еще некоторое количество вопросов, которые, с разрешения маршала, мы хотели бы задать советской миссии и на которые мы с удовольствием заслушали бы ответы. Эти вопросы написаны по-английски, и я даю их сейчас прочитать моему соседу (передает генералу Хейвуду).
Маршал К. Е. Ворошилов. Лучше просто передать эти вопросы в письменном виде. На все вопросы я прошу разрешения дать ответ нашей миссии на одном из 6лижайших заседаний. Пожелание г-на председателя относительно заслушания доклада об авиационных силах Советского Союза будет выполнено, так как советская миссия не желает быть в долгу у французской и английской миссий.
Ген. Думенк. Я предлагаю, если со стороны маршала и адмирала не будет возражений, следующее заседание устроить завтра.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я хотел бы просить г-на генерала Думенка и г-на адмирала Дракса ориентировочно сообщить, когда
они ожидают ответа от своих правительств на наш вопрос. Ген. Думенк. Как можно скорее.
Маршал К. Е. Ворошилов. Если ответ, которого ожидают английская и французская миссии, может надолго затянуться, мне. думается, что нам придется, после нашего сообщения относительно авиационных сил СССР, наши заседания прервать до получения ответа.
Ген. Думенк. Мне бы хотелось, помимо заслушания сообщения генерала Локтионова, получить также ответы на вопросы, которые только что переданы маршалу, потому что они являются очень важными.
Маршал К. Е. Ворошилов. Может быть, они очень важны, но мы с ними еще не познакомились. Нам нужно с ними познакомиться, после чего мы в состоянии будем сказать, будем ли мы отвечать на эти вопросы до получения ответа от правительства Англии и Франции или только после получения этого ответа на наш вопрос.
Адм. Дракс. Я не имею возможности сообщить о том, когда будет получен от правительства ответ, так как это зависит от самого правительства.
Ген. Думенк. Я прошу Вас сообщить на завтрашнем заседании: когда советская миссия сможет ответить на заданные нами вопросы — непосредственно сейчас же или после? Я думаю, что, может быть, мы могли бы продолжать работу, считая, что будет получен положительный ответ на вопрос, поставленный советской военной миссией.
Маршал К. Е. Ворошилов. Работать совместно наша миссия, к сожалению, не сможет до тех пор, пока мы не предположительно, а реально будем знать, как правительства Великобритании и Франции рассматривают наше участие в совместных действиях против агрессора.
Ген. Думенк. Я думаю, что можно считать сегодняшнее заседание закрытым и открыть его завтра в 10 час. утра.
Предложение принимается.
ВОЕННЫЕ ВОПРОСЫ
К СОВЕТСКОЙ ВОЕННОЙ МИССИИ
{{* Перевод с английского.}}
1. Каково мнение советской военной миссии о возможности вступления Италии в войну:
а) в случае если Советский Союз подпишет пакт с Францией и Англией;
б) если Советский Союз не подпишет пакта с нами?
Если мнение советской военной миссии таково, что Италия, возможно, вступит в войну, то каково ее мнение относительно возможных действий Италии, оперирующей из Албании?
2. Из трех разных вариантов действий, намеченных советской военной миссией, какой наиболее вероятный будет принят Германией? Каково мнение советской военной миссии по этому вопросу?
3. Может ли советская военная миссия дать более точные подробности относительно районов румынской территории, в которые они считают необходимым получить право доступа и в которых они желают действовать?
4. Что предполагает Советский Союз во втором варианте, если Болгария вступит в союз с Венгрией против Румынии? Какую помощь он может оказать в этом случае Турции?
5. Каков тоннаж регулярного транспорта, который может быть послан по железным дорогам в Польшу:
а) из Мурманска,
б) от Черного моря?
По каким железным дорогам может быть он направлен, чтобы как можно меньше мешать снабжению русской армии?
6. Какими советскими портами Черного моря мы можем воспользоваться для подвоза средств снабжения русско-польско-румынского фронта?
7. а) Если вопрос о пропуске советских войск в Польшу будет решен в соответствии с желаниями, выраженными советской военной миссией, согласен ли Советский Союз принять участие в снабжении Польши продовольствием, фуражом, горючим, вооружением, сырьем и другими промышленными материалами?
б) Тот же самый вопрос в отношении Румынии.
8. Какое количество очищенных нефтяных продуктов может дать Советский Союз в случае войны? Будет ли в распоряжении достаточное количество нефтеналивных судов для морских перевозок?
ЗАЯВЛЕНИЕ, КОТОРОЕ МЫ ДЕЛАЕМ
ПОСЛЕ ЭТИХ ВОПРОСОВ
Мы приготовили ряд вопросов в отношении политики советской авиации, но, так как планы советской авиации будут развернуты в недалеком будущем и так как они могут содержать ответ на некоторые из этих вопросов, мы предполагаем отложить все вопросы авиационного характера до ознакомления с советскими авиационными планами.
МОРСКОЙ ВОПРОС
Каковы типаж и число франко-британских морских сил, которые, по вашему предположению, должны действовать в Балтике?
АВП СССР, ф. 06, оп. 1 а, п. 25, д. 12, л. 72-78. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 263-267.
561. Письмо министерства иностранных дел Франции председателю совета министров Франции Э, Даладье
16 августа 1939 г.
франко-англо-русские военные переговоры. Замечания г-на Наджиара.
Имею честь препроводить вам при сем записку, воспроизводящую замечания, переданные мне нашим послом в Москве 15 августа, по вопросу о ходе военных переговоров, ведущихся в настоящее время между Францией, Великобританией и СССР.
Я был бы вам обязан, если бы вы соблаговолили рассматривать эти з мечания как носящие строго конфиденциальный характер.
За министра иностранных дел
вице-директор по делам Европы
посланник Л. Оппено
ЗАПИСКА
О ФРАНКО-АНГЛО-РУССКИХ ВОЕННЫХ ПЕРЕГОВОРАХ
По сообщению нашего посла в Москве, то, что предлагает русское правительство для осуществления обязательств политического договора, по мнению генерала Думенка, соответствует интересам нашей безопасности и безопасности самой Польши.
Отнюдь не стараясь использовать переговоры для того, чтобы получить нашу солидную поддержку на Западе в обмен на ограниченную поддержку с его стороны на Востоке, СССР предлагает нам, по мнению г-на Наджиара, вполне определенную помощь на Востоке, не предъявляя дополнительных требований на Западе, но при условии, что Польша своей отрицательной позицией не сделает невозможным создание на Востоке фронта сопротивления с участием русских сил. В случае неудачи в этом вопросе русские не претендуют на то, чтобы мы оказывали им поддержку на Западе в тот период, пока Польша, вследствие ее отказа, будет держать их вдали от операций на Востоке. Действительно, заявляют они, в этом случае военные переговоры, а следовательно и политический договор, одной из основных целей которого является оказание Советским Союзом помощи Польше, были бы беспредметными.
Едва ли, пишет по этому поводу наш посол в Москве, можно что-либо противопоставить этому утверждению, которое подводит нас к самой сущности вопроса. Даже если бы русские удовлетворились тем, что на Востоке предусматривалась бы только ограниченная помощь и простые меры, вытекающие из позиции выжидания, на чем должны настаивать перед ними, согласно полученным инструкциям, французская и английская миссии, то все же, по мнению г-на Наджиара, польский вопрос не мог бы быть обой-ден, не говоря уже о румынском вопросе. Наконец, возникли бы сложные проблемы транзита, снабжения и коммуникаций, и они оказались бы неразрешенными без участия или молчаливого согласия варшавского правительства.
Ссылаться же на сложность положения для того, чтобы замаскировать настоятельную необходимость добиться в Москве результатов без того, чтобы Польша, которой мы предоставили гарантию {{* См. док. 267.}}, согласилась позволить нам уточнить условия русской поддержки, без которой наша гарантия могла бы оказаться слишком тяжелой или неэффективной, означало бы, по мнению г-на Наджиара, пытаться строить на песке.
Предоставляя Польше гарантии, мы должны были поставить условием этой гарантии советскую поддержку, которую мы считаем необходимой. Обстоятельства, которые весной оправдывали принятие этого решения, в настоящее время, несомненно, представляются более благоприятными. Во всяком случае, по мнению нашего посла в Москве, необходимо, чтобы поляки поняли сейчас, пока еще не слишком поздно, необходимость занятия менее отрицательной позиции.
В связи с этим Наджиар считает, что генералу Думенку должно быть оказано полное доверие и что, не устанавливая никаких ограничений, кроме тех, которые ему подскажет его опыт, мы должны были бы уполномочить его на обсуждение всех проблем, которые выдвигает эффективное участие русских сил в борьбе против агрессии на Востоке.
Будущая военная конвенция должна, разумеется, быть представлена на одобрение заинтересованных правительств. Поэтому ее нельзя заключить в полном объеме без согласия поляков, поскольку французское правительство могло бы дать свое окончательное согласие только после того, как оно снеслось бы по этому вопросу с Варшавой. В связи с этим Наджиар напоминает, что генерал Хунтцигер один заключил конвенцию с Турцией и что британское правительство затем одобрило ее.
Главное на данном этапе, говорит в заключение наш посол в Москве, состоит в том, чтобы продвинуть вперед военные переговоры с СССР и не идти на разрыв, причиной которого явился бы наш отказ от обсуждения по существу тех определенных проблем, которые возникают в связи с вопросом о русской поддержке на Востоке.
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С.589-590.
562. Записка сотрудника специального бюро министра иностранных дел Германии {{* В оригинале: Dienststelle Ribbentrop.}} Хетцлера постоянному уполномоченному министра иностранных дел Германии при рейхсканцлере Германии В. Хевелю
16 августа 1939 г.
В приложении направляю Вам письмо внешнеполитического деятеля лейбористской партии г-на Чарльза Родена Бакстона, находящегося в данный момент в Берлине. Это письмо содержит предложения, которые он сделал в беседе со мной, а затем, по моей просьбе, изложил письменно.
Бакстон подчеркивал, что в данном случае речь идет о личных предложениях. Со своей стороны я сказал ему, что эти предложения как таковые я принимаю к сведению тоже лично и что я также не знаю, интересуются ли такого рода предложениями в компетентных германских органах в данный момент, тем более что сейчас как раз наступил отпускной период.
Сопровождавший г-на Бакстона Т. К. П. Кэтчпул, о котором я сообщал в своем последнем письме, в конце беседы дал понять, что Бакстон знает Чемберлена и Галифакса и прежде всего поддерживает весьма тесную связь с Батлером. Поэтому возможно, что Бакстон сделал эти предложения, имея на это в известной мере согласие со стороны своего правительства.
Д-р Хетцлер
Приложение
14 августа 1939 г.
В нашей сегодняшней беседе я предложил Вам план возможного урегулирования между Германией и Англией, и Вы попросили меня изложить его письменно. Я говорил только как частное лицо, и я должен совершенно определенно разъяснить, что я не уполномочен делать это кем-либо другим. Однако, как я надеюсь, я — настоящий европеец, изучал европейские вопросы в течение многих лет и искренне стремлюсь к миру. То, о чем я Вам говорил, сводится к следующему: я полагаю, что урегулирование возможно, если это будҐт в то же самое время полное урегулирование всех спорных вопросов; если оно предстанет перед общественностью как единое целое; если оно будет основано на равноправии и взаимности; и если с обеих сторон будут предприняты определенные и конкретные шаги, которые устранят существующее недоверие и создадут чувство уверенности в том, что в настоящее время в европейских делах наступает совершенно новый этап.
Я изложил бы свои идеи в следующей форме:
Если бы Англия согласилась:
а) признать Восточную Европу естественным жизненным пространством Германии;
b) урегулировать колониальный вопрос, признав права Германии на ее бывшие колонии, и немедленно начать создание новой системы в Центральной Африке на основе решений Берлинской конференции (1885 г.) с новым разделом территорий;
c) отказаться от всех методов экономической конкуренции в Восточной Европе, за исключением обычной торговли и коммерции;
d) отказаться от всех так называемых союзов «окружения» в Восточной Европе;
e) содействовать непосредственным переговорам между Польшей и Германией о Данциге и «коридоре»;
f) заключить новое соглашение о военно-морском флоте;
g) заключить договор о всеобщем разоружении на широкой основе и на базе взаимности с учреждением взаимной инспекции.
В таком случае Германия согласилась бы:
a) признать Британскую империю естественным жизненным пространством Англии;
b) войти в систему европейского сотрудничества (например, конференция Германии, Англии, Франции, Италии, Польши, Испании) для нового урегулирования в Европе при общих гарантиях новых соглашений и для обеспечения независимости всех государств;
c) отказаться от соглашений «окружения» с Испанией, если таковые существуют;
d) подписать декларацию об автономии протектората;
e) заключить новое соглашение о военно-морском флоте;
f) заключить договор о всеобщем разоружении на широкой основе и на базе взаимности с учреждением взаимной инспекции.
Чарльз Роден Бакстон
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 584 — 586. Опубл. в изд.: Akten zur deutschen auswärtigen Politik. Serie D. Bd. VII. S. 81-82.
563. Запись беседы руководителя внешнеполитической службы национал-социалистской партии Германии А. Розенберга с сотрудником министерства авиации Великобритании де Роппом
16 августа 1939 г.
16 августа в 4 часа дня меня посетил барон де Ропп, совершивший поездку в Южную Францию, на Корсику и побывавший в Лондоне. Он сообщил мне, что недавно беседовал с известными нам офицерами из генерального штаба британских военно-воздушных сил и министерства авиации. Там придерживаются того же мнения, что и раньше. Считают бессмыслицей, чтобы Англия и Германия оказались из-за Польши ввергнуты в борьбу не на жизнь, а на смерть; при нынешнем положении вещей результатом этого было бы лишь взаимное уничтожение авиации обеих сторон, а в конце такой войны — гибель всей европейской цивилизации, причем плоды этого пожала бы Россия, так и не применив оружия. Поляки оказывают нажим прежде всего на Форин офис, чтобы в случае войны с Германией Англия выступила против Германии всеми имеющимися в ее распоряжении силами. Однако как раз перед лицом того факта, что вся тяжесть войны вначале ляжет на авиацию, влияние министерства авиации и генерального штаба военно-воздушных сил возрастает.
Барон де Ропп сказал мне, что он и его друзья, детально и на протяжении нескольких лет изучавшие Германию и национал-социалистическое движение, не верят, чтобы Германия, даже одержав победу на Востоке, помышляла разгромить Англию или Францию. Напротив, он знает, что фюрер и наше движение всегда уважали Британскую империю как целое. Он и его друзья не могут также представить себе, чтобы мы хотели захватить какие-нибудь британские доминионы, что я подтвердил как позицию, которой национал-социалистическое движение придерживалось до сих пор.
Барон де Ропп добавил, что в случае войны он будет назначен политическим советником министерства авиации по вопросам Германии, т. е. на должность офицера информационной службы, в обязанность которого входит анализ политического положения Германии и информации о ее намерениях. Он сообщил мне об этом в доверительном порядке, основываясь на нашем давнишнем знакомстве, поскольку он твердо убежден в том, что необходимо предпринять все, чтобы помешать войне. Однако в нынешней ситуации, по его убеждению, в случае военного конфликта между Германией и Польшей выступление Франции и Англии последует автоматически. Но даже и в этом случае в интересах урегулирования такого конфликта необходимо стремиться к тому, чтобы не дать превратиться ему во взаимное уничтожение. Здесь возможен вариант, когда Германия быстро покончит с Польшей, и, хотя к этому времени война будет объявлена, она в этот период обеими сторонами будет вестись как оборонительная, т. е. артиллерия и другие оборонительные средства возьмут на себя защиту границ, что же касается воздушных бомбардировок незащищенных городов, которые вызвали бы неистребимое чувство ненависти, то они совершаться не будут. На случай быстрого завершения германо-польского конфликта при этих условиях еще имелась бы возможность быстро ликвидировать войну, поскольку из-за государства, которое практически уже перестало бы существовать в своем первоначальном виде, ни Британская империя, ни Германия не поставили бы на карту свое собственное существование.
Что касается Франции, продолжал он, то в отличие от прошлого года настроения там чрезвычайно воинственны. Особенно резко возросло чувство ненависти по отношению к итальянцам, Корсику заполнили войска, а сами корсиканцы, несомненно, на стороне Французов. Возникает вопрос: если в случае общего конфликта начнутся бои между французскими и итальянскими военно-воздушными силами, должно ли это автоматически привести к общей схватке между английской и германской авиацией?
Я принял эти сообщения к сведению и сказал, что только что возвратился из отпуска и не располагаю полной информацией о положении дел на данный момент. Де Ропп задал мне вопрос: «Считаете ли Вы, что в результате давления с английской стороны поляки стали бы благоразумней? Что можно было бы здесь предпринять?» При этом он попросил предоставить ему подробные материалы о жестоком обращении с немцами в Польше, по возможности документального характера. Я дал указание подготовить эти материалы к завтрашнему утру.
Я сказал ему, что поляки бесцеремонно отвергли первое благожелательное предложение фюрера {{* См. док. 102.}}: возвратить Данциг и восстановить немецкие коммуникации между Восточной Пруссией и рейхом. Это произошло, вероятно, потому, что поляки во время своих прежних поездок в Лондон заручились где-то обещанием в прочной поддержке. Вероятно, можно предположить, что поляки идут ва-банк и намеренно провоцируют нас, в последние недели в неслыханных размерах усиливая преследования немцев, поскольку они не совсем уверены в поддержке со стороны Англии в случае самостоятельных военных мер, предпринятых по собственной инициативе. Они, по всей вероятности, хотят своими постоянными вызывающими выступлениями в печати и фактическими провокационными атаками вынудить Германию к какому-либо шагу и тем самым автоматически добиться полной поддержки со стороны Англии и Франции. Я считаю, продолжал я, что англичане могли бы заявить, что гарантии {{** См. док. 245.}} даны на случай иных условий, а не на случай тех, которые существуют сейчас. Ибо, если взять нынешнее положение, то поляки сознательно провоцируют германский рейх; тем самым, собственно, стараются заставить Англию вести игру за Польшу. При оценке позиции поляков нужно также учитывать характер славянина, который в некоторых случаях теряет всякую сдержанность и способность трезво рассуждать и тогда в известном смысле в отчаянии обрекает свое дело на провал.
Де Ропп подчеркнул в конце беседы, что сам он совершенно точно знает, что Германия, укрепившись на Востоке, за что особенно настойчиво выступают как раз его друзья, так как в этом они не только не видят никакого вреда для будущего Англии, но даже усматривают положительный момент, вовсе не думает выступить затем против Британской империи. Однако эта идея, питаемая из определенных центров, прочно укрепилась в сознании французов и англичан, и искоренить эту мысль нелегко. Что касается его самого и его друзей, то они хорошо представляют себе положение вещей и сделают все, чтобы предотвратить роковое развитие событий.
Он сказал, что пробудет в Германии еще 8 — 10 дней.
Считаю своим долгом довести до сведения фюрера эту информацию, полученную из кругов британского министерства авиации, и сообщить о настроениях в самых влиятельных сферах генерального штаба британских военно-воздушных сил, тем более что подобные взгляды совпадают с тем, что публично высказывалось до настоящего времени этими кругами в их журналах.
А. Розенберг
Почат, по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 586—588. Опубл. в изд.: Akten zur deutschen auswärtigen Politik. Serie D. Bd. VII. S. 68-69.
564. Запись беседы народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова с послом США в СССР Л. Штейнгардтом
16 августа 1939 г.
Штейнгардт полагает, что т. Молотов получил доклад о разговоре т. Уманского с Рузвельтом {{* См.: СССР в борьбе за мир... Док. 359.}}. Тов. Молотов отвечает утвердительно.
Затем Штейнгардт просит т. Молотова держать в секрете то, что будет им сегодня сказано.
Рузвельт, начинает Штейнгардт, желал, чтобы все сказанное им Уманскому было бы достаточно ясно понято. То, что он хочет сообщить сегодня т. Молотову, представляет собой изложение личных объективных мыслей Рузвельта о современном международном положении. Штейнгардт подчеркивает, что изложение этих мыслей не является официальным заявлением Рузвельта, и еще раз напоминает о конфиденциальности беседы. Штейнгардт говорит, что взгляды Рузвельта не являются попыткой дать совет и они независимы от политики любой другой страны. Рузвельт не в состоянии принять на себя ответственность или дать уверения относительно шагов, которые намерены предпринять Англия и Франция в связи с переговорами с СССР. После этого введения Штейнгардт переходит к изложению взглядов Рузвельта.. В случае войны в Европе и на Дальнем Востоке и возможной победы стран «оси» положение СССР и США безусловно и немедленно изменилось бы. В случае победы стран «оси» положение СССР, вследствие его географической близости к Германии, изменилось бы более быстро, чем положение США. По этой причине Рузвельт чувствует, что если бы было достигнуто удовлетворительное соглашение против агрессии между любыми другими державами Европы, то оно оказало бы стабилизирующее действие в интересах всеобщего мира, в котором так глубоко заинтересованы США и СССР.
Тов. Молотов высказывает замечание, что, судя по сделанному Штейнгардтом заявлению, он, Штейнгардт, имеет, очевидно, поручение высказать взгляды Рузвельта.
Штейнгардт отвечает утвердительно и спрашивает т. Молотова, совпадает ли в общих чертах сказанное им с теми мыслями, которыми поделился Рузвельт с т. Уманским.
Тов. Молотов, подтверждая это, заявляет, что эти мысли Рузвельта представляют для Советского правительства живейший интерес и высокую ценность.
Штейнгардт просит т. Молотова, если он считает это возможным, высказать для передачи Рузвельту точку зрения Советского правительства на теперешнее международное положение и на переговоры между СССР, Англией и Францией.
Тов. Молотов заявляет, что Советское правительство относится со всей серьезностью к положению в Европе и к своим переговорам с Англией и Францией. Этим переговорам мы придаем большое значение, что видно уже из того большого времени, которое мы отдавали этим переговорам. Мы с самого начала относимся к переговорам не как к делу, которое должно закончиться принятием какой-то общей декларации. Мы считаем, что ограничиваться декларацией было бы неправильно и для нас неприемлемо. Поэтому как в начале переговоров, так и сейчас нами ставился вопрос так, что дело должно идти о конкретных обязательствах по взаимопомощи в целях противодействия возможной агрессии в Европе. Нас не интересуют декларативные заявления в переговорах, нас интересуют решения, которые имеют конкретный характер взаимных обязательств по противодействию возможной агрессии. Смысл этих переговоров мы видим только в мероприятиях оборонительного характера на случай агрессии, а в соглашениях о нападениях на кого-либо мы не согласились бы участвовать. Таким образом, все эти переговоры мы ценим постольку, поскольку они могут представлять значение как соглашение о взаимопомощи для обороны от прямой и косвенной агрессии. Я знаю, продолжает т. Молотов, что США стоят в стороне от непосредственного участия в европейских делах, но знаю также, что Рузвельт близко принимает к сердцу интересы всеобщего мира. Поэтому Советское правительство проявит живейший интерес к переданному Штейнгардтом заявлению, в котором выражено личное мнение Рузвельта.
Затем Штейнгардт спрашивает, надеется ли т. Молотов на успешное завершение переговоров, т[ак] к[ак] Рузвельт запросит мнение Штейнгардта о переговорах, но его мнение не представляет ценности.
Тов. Молотов отвечает, что мы затратили и затрачиваем много времени на переговоры именно потому, что мы рассчитываем на успех переговоров. Но, разумеется, дело зависит не только от нас.
Штейнгардт указывает причины, которые побудили его поставить этот вопрос. Очевидно, говорит Штейнгардт, Молотов согласится с ним, что необходимо подготовить Рузвельта на случай окончания переговоров, в особенности же на случай их неудачи. Штейнгардт подчеркивает, что это лишь его личное мнение.
Тов. Молотов говорит, что результат переговоров зависит не только от нас, но также от Англии и Франции. Многое уже сделано для успеха переговоров, но переговоры еще не кончены.
Штейнгардт говорит, что ценит откровенность т. Молотова. Он просит держать в секрете сегодняшнюю беседу, так как т. Молотов, очевидно, знаком с американским конгрессом, американскими газетами и изоляционистами, которые препятствуют работе Рузвельта по поддержанию мира. Штейнгардт просит не разглашать никаких посланий Рузвельта, которые он будет передавать т. Молотову. Тов. Молотов, говоря о том, что он знает трудности, с которыми сталкивается Рузвельт в своей работе, подтверждает свое согласие с этой просьбойпосла.
АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 1, д. 3, л. 21-24. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 604-606.
565. Телеграмма министра иностранных дел Франции Ж. Бонне послу Франции в Польше Л. Ноэлю
16 августа 1939 г.
Генерал Думенк сообщает, что советская военная делегация с самого начала переговоров поставила в качестве условия реализации военного пакта уверенность Советской Армии в том, что в случае агрессии против Польши и Румынии она может пройти через Виленский коридор, Галицию и румынскую территорию. Генерал Думенк добавил, что это условие поставлено, наверное, лишь в связи с исключительно действенной помощью, которую русские намерены предоставить нам; он указывает также на большое значение, которое имеет с точки зрения рассеяния опасений польской стороны тот факт, что русские очень строго ограничивают зоны ввода своих войск, исходя из стратегической точки зрения.
Генерал Мюсс выехал 15 вечером в Варшаву с необходимыми инструкциями, чтобы незамедлительно войти в контакт по этому поводу с польским генеральным штабом.
Вчера вечером я сам вызвал г-на Лукасевича и имел с ним беседу, содержание которой я Вам передаю в отдельной телеграмме. Необходимо, чтобы Вы лично решительно поставили перед г-ном Беком вопрос о необходимости для польского правительства принять русскую помощь. Вам следует настойчиво подчеркнуть, что возможное русско-польское сотрудничество на восточном театре боевых действий является необходимым условием эффективности нашего общего сопротивления агрессивным планам держав оси, что, поскольку польское правительство много раз признавало ее необходимость, было бы опасно ждать начала военных действий, чтобы представить себе одну из основных форм этого сотрудничества; Вы добавите, что мы не можем предполагать, что, отказываясь обсуждать стратегические условия ввода русских войск, Польша приняла бы на себя ответственность за возможный провал военных переговоров в Москве и за все вытекающие из этого последствия. Вы можете также сделать упор на соображения, содержащиеся в телеграмме, которую вчера передал из Москвы г-н Наджиар {{* См. док. 561.}}. Мне нет нужды доказывать Вам значение этого вопроса, от которого зависит в настоящий момент вся наша система безопасности в Восточной Европе.
Печат. по сб.: Документы и материалы по истории советско-польских отношений... Т. 7. С. 145—146. Опубл. в изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVIII. P. 94-95.
566. Запись заседания военных миссий СССР, Великобритании и Франции
17 августа 1939 г.
Заседание началось в 10 час. 07 мин.
Окончилось в 13 час. 43 мин.
Маршал К. Е. Ворошилов (председательствующий). Заседание военных миссий объявляю открытым.
На сегодняшнем заседании нам предстоит заслушать сообщение об авиационных силах Советского Союза. Если нет никаких вопросов, я позволю себе предоставить слово командарму 2-го ранга начальнику Военно-Воздушных Сил РККА Локтионову.
[Командарм] А. Д. Локтионов. Начальник Генерального штаба Красной Армии командарм 1-го ранга Шапошников в своем докладе здесь сказал, что на западном европейском театре Красная Армия развернет 5 — 5,5 тыс. боевых самолетов. Это количество составляет авиацию первой линии, помимо резерва.
Из указанной цифры современная авиация составляет 80% со следующими скоростями: истребители — от 465 до 575 км/час и больше; бомбардировщики — от 460 до 550 км/час. Дальность бомбардировочной авиации — от 1800 до 4000 км. Бомбовая нагрузка — от 600 кг на самолетах старых типов и до 2500 кг.
Г-н маршал авиации Бернет заявил, что лучше иметь меньше самолетов первой линии, предпочитая реальную их замену во время войны. Это правильно в том смысле, что производственные мощности авиационной промышленности должны быть такими, которые бы обеспечили полностью покрытие убыли самолетов во время войны, что особенно важно. Однако совсем не мешает иметь их и в первой линии такое количество, которое во всяком случае, не было бы меньшим, чем у вероятных противников. Тот, кто вступит в войну с превосходной авиацией, тот, несомненно, будет иметь большое преимущество перед врагом.
Соотношение бомбардировочной, истребительной и войсковой авиации составляет: бомбардировочная — 55%, истребительная — 40% и войсковая — 5%.
Авиационные заводы Советского Союза в данное время работают в одну и только некоторые в две смены и выпускают для необходимой потребности в среднем 900 — 950 боевых самолетов в месяц, помимо гражданских и учебных.
В связи с ростом агрессии в Европе и на востоке наша авиационная промышленность приняла необходимые меры для расширения своего производства до пределов, необходимых для покрытия нужд войны.
Личный состав. Подготовка летного и технического состава воздушных сил проводится по следующей системе. Первоначальное обучение на учебных самолетах молодежь, признанная годной в физическом отношении для службы в авиации, проходит в аэроклубах, после чего свое дальнейшее летное обучение проходит в авиационных школах и училищах со сроком обучения в 1 — 2 года. Летчики-пилоты и летчики-наблюдатели обучаются в 19 авиационных школах и училищах; технический состав всех специальностей— в 8 авиационно-технических училищах. И кроме того, имеется 4 училища для усовершенствования летно-технической подготовки. А всего имеется 33 училища. При существующих технических училищах имеются курсы дополнительной подготовки инженерно-технического состава. Все школы и училища заполнены целиком и обеспечивают пополнение воздушных сил и накопление резерва.
Для высшей подготовки командиров летного состава и инженеров мы имеем Воздушную академию.
Помимо этого гражданский воздушный флот имеет свои отдельные школы для подготовки летного и технического состава не только для пополнения своих кадров, но и для накопления резервов. Переподготовка уже обученного запаса летно-технического состава систематически проводится в учебных центрах и запасных частях.
Применение авиации. Готовность основных соединений авиации по боевой тревоге исчисляется от одного до четырех часов. Дежурные части находятся в постоянной боевой готовности.
В начальный период войны действия воздушных сил будут соответствовать разработанным планам Генерального штаба. Общий принцип действия воздушных сил определяется требованием сосредоточения усилий всех средств, как наземных, так и воздушных, в направлении главного удара. Отсюда действия авиации происходят в тесном взаимодействии с наземными войсками на поле боя и в глубину проводимой операции.
Целями бомбардировочной авиации будут являться: живая сила противника и ряд его важных военных объектов. Кроме того, бомбардировочная авиация будет получать задачи для действия по военным объектам и в более глубоком тылу противника. Советская авиация не ставит перед собой задачи бомбометания по мирному населению.
Истребительная авиация имеет своей задачей, помимо обороны ряда важных военных объектов, железных и шоссейных дорог, прикрытия сосредоточений наземных войск и авиации, защиты крупных городов в тесном взаимодействии с остальными средствами противовоздушной обороны — зенитной артиллерией и прочими средствами,— имеет целью борьбу с авиацией противника и обеспечение боевых действий бомбардировочной и штурмовой авиации на поле боя в тесном взаимодействии с ними.
Базирование авиации на оперативных аэродромах и работа авиационного тыла позволяют гибко маневрировать авиации по фронту и в глубине, избегая ненужной переброски авиационных парков.
Я кончил.
Маршал К. Е. Ворошилов. Слово имеет маршал Бернет.
Маршал Бернет. Я хотел бы от имени французской и английской миссий выразить генералу Локтионову нашу благодарность за точное изложение своего сообщения. На меня произвели сильное впечатление та энергия и организованность, с которыми Советский Союз сумел добиться таких выдающихся результатов в создании своей авиации.
Я попрошу разрешения несколько позднее задать один или два вопроса для уточнения некоторых моментов, которые остались для меня не совсем ясными в сообщении генерала Локтионова.
Ген. Вален. Могу ли я задать несколько вопросов, так как не совсем понял отдельные места в изложении генерала Локтионова, в частности насчет применения баз.
Командарм А. Д. Локтионов. Авиация с баз мирного времени по боевой тревоге переходит на запасные аэродромы, рассредоточивается. Согласно планам командования, авиация занимает свои, как мы называем, боевые, оперативные аэродромы, на которых уже в настоящее время имеются необходимые запасы бензина и боеприпасов. Сеть аэродромов позволяет маневрировать авиации и по фронту, и в глубину.
Маршал К. Е. Ворошилов. Разрешите перейти к дальнейшему обсуждению вопросов. У нас остался пока один вопрос для обсуждения — это вопросы, заданные англо-французской миссией нашей советской миссии. Вопросы, заданные советской миссии в количестве восьми плюс один морской вопрос, а всего в числе 9, представляют собою, с одной стороны, вопросы общие, имеющие политический, отвлеченный характер; с другой стороны, эти вопросы включают в себя элементы таких деталей и [такой] конкретизации о взаимоотношении будущих союзников, ответы на которые будут вытекать из самого факта возможного заключения военной конвенции между нашими странами.
Сделав эту оговорку, я считаю необходимым коротко ответить по пунктам на эти вопросы.
Первый вопрос: каково мнение советской военной миссии о возможности вступления Италии в войну: а) в случае, если Советский Союз подпишет пакт с Англией и Францией, б) если Советский Союз не подпишет пакта с ними?
Мнение советской миссии таково. Италия не может остаться в стороне в случае военной агрессии в Европе. Италия имеет с Германией военный союз, обязывающий обе страны взаимно действовать против третьей стороны. Кроме того, глава нынешней Италии г-н Муссолини неоднократно и довольно определенно декларировал на весь мир о том, что он и его армия будет при всех условиях с Германией. Думается, что этого вполне достаточно, чтобы иметь на этот счет определенное мнение.
Конец этого первого вопроса следующий: если мнение советской военной миссии таково, что Италия, возможно, вступит в войну, то каковы возможные действия Италии, оперирующей из Албании?
Военная миссия Советского Союза, к сожалению, не может конкретизировать своего мнения по этому частному вопросу, исходя из того положения, что Италия, имея развязанные руки, может и, очевидно, будет действовать с различных направлений, не только с албанского, но и непосредственно на французской границе, а также, что весьма вероятно, и с испанской территории. Я уже не говорю относительно Туниса и средиземноморских островов. Отсюда советской миссии трудно и, пожалуй, нет необходимости делать какие-нибудь конкретные заключения по частному здесь заданному вопросу.
Второй вопрос: из трех разных вариантов действий, намеченных советской миссией, какой наиболее вероятный вариант будет принят Германией и каково мнение советской военной миссии по этому вопросу?
Предугадать намерения Германии и ее руководителей весьма трудно, свидетельством чему может служить хотя бы следующий факт: три дня тому назад уважаемый адмирал Дракс сообщил нам о том, что Германия отмобилизовала 2 млн человек и собирается выступить 15 августа.
Адм. Дракс. Нет, нет.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я в этом [прогнозе] ничего плохого не вижу, и я с Вами был тогда согласен. Это могло случиться, но этого не случилось. Ни г-н адмирал, ни г-да маршалы и генералы, здесь присутствующие, ни все наше совещание в целом, к сожалению, не может сколько-нибудь точно предугадать события, потому что субъектами, организующими эти события, являются люди, которые неплохо понимают значение внезапности и неожиданных действий. Вот почему мне трудно сколько-нибудь обстоятельно ответить на второй вопрос.
Адм. Дракс. Возможно, что мое замечание было не совсем точно переведено. Я хочу пояснить. Я сказал, что Германия отмобилизовала 2 млн человек и готова к войне, но не обязательно должна выступить 15 августа, а начиная с 15 августа готова будет выступить в любой момент. Но я никогда не высказывал мнения насчет точной даты выступления Германии.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я очень извиняюсь перед г-ном адмиралом, если это так, но переводчики перевели тогда именно так, как я здесь сообщил, что Германия отмобилизовала 2 млн войск и есть сведения, что 15-го она выступит. Беру запись. Здесь сказано: Германия уже имеет отмобилизованных 2 млн войск, и ее выступление намечено на 15 августа.
Адм. Дракс. Нет, нет, я говорил не так.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я попросил бы тогда адмирала дать его точную формулировку. Это можно сделать потом. Вы исходите из того, что тогда вкралось недоразумение. Тем не менее все мною сказанное, за исключением ссылки на слова г-на адмирала, остается в полной силе. Если суждено начаться большой европейской войне, а это почти бесспорно, то она возникнет и внезапно, и в пределах и размерах, трудно предугадываемых. Поэтому на второй вопрос я ничего обстоятельного ответить не могу.
Третий вопрос: может ли советская военная миссия дать более точные подробности относительно районов румынской территории, в которые они считают необходимым получить право доступа и в которых они желают действовать?
На этот вопрос мне также трудно ответить, потому что Румыния может стать объектом нападения в различных пунктах ее территории. И если бы Советскому Союзу пришлось оказывать Румынии помощь, то мы должны были бы считаться с объективной, уже сложившейся обстановкой. Эта обстановка определила быи районы, в которые мы должны были бы послать войска.
Четвертый вопрос: что предлагает делать Советский Союз во втором варианте, если Болгария вступит в союз с Венгрией против Румынии? Какую помощь он может оказать в этом случае Турции?
На этот вопрос мне легче всего ответить. У Франции и Англии с Турцией имеются пакты о взаимопомощи. Эти пакты обязывают Англию и Францию защищать Турцию. Если бы мы заключили военную конвенцию трех государств, разумеется, мы своей долей вооруженных сил будем участвовать в этой защите Турции. Силы Советского Союза для того, чтобы участвовать в общей акции -защиты Турции, вполне достаточны.
Пятый вопрос: каков тоннаж регулярного транспорта, который может быть послан но железным дорогам в Польшу а) из Мурманска, б) от Черного моря? По каким железным дорогам он может быть направлен, чтобы как можно меньше мешать снабжению русской армии?
Этот вопрос относится к разряду тех деталей, о которых я уже вначале сказал. Если будет заключена конвенция между нашими странами, у Советского Союза найдется и достаточный тоннаж, и достаточно возможностей, для того чтобы выполнить все свои обязательства в отношении союзников.
Шестой вопрос. Этот вопрос также относится к разряду вопросов, детализирующих наши будущие взаимоотношения. На Черном море мы имеем достаточное число вполне современных портов, которые смогут обеспечить все нужды обороны нашего государства и союзников, если таковые у нас будут.
Если г-н адмирал и г-н генерал не возражают, мы могли бы объявить сейчас перерыв. (Возражений нет.) Объявляю перерыв на 15 минут.
(После перерыва.)
Маршал К. Е. Ворошилов. Заседание возобновляется. Я хочу ответить на последующие вопросы.
Седьмой вопрос. Этот вопрос целиком или почти целиком относится к нашим хозяйственным народным комиссариатам, и в первую голову к Народному комиссариату внешней торговли. От себя могу сказать только одно: не только в момент войны Советский Союз будет вести те или иные торговые операции с дружественными или нейтральными странами, но и сейчас, в мирных условиях, Советский Союз, как известно, ведет оживленные торговые отношения со многими странами Европы, Америки и Азии.
Восьмой вопрос. Советский Союз имеет мощную, непрерывно развивающуюся нефтяную промышленность. В соответствии с развитием нефтяной промышленности мы имеем хороший, полностью удовлетворяющий наши потребности, нефтеналивной морской, речной и железнодорожный транспорт, также непрерывно развивающийся. И разумеется, если будет заключена конвенция, этот вопрос найдет свое разрешение в тех конкретных решениях, которые будут приняты в результате нашего договора.
Остается последний — морской вопрос. Он гласит следующее: каков типаж и число франко-британских морских сил, которые, по Вашему предложению, должны действовать в Балтике?
Я даю слово для ответа на этот вопрос народному комиссару Военно-Морского Флота флагману флота 2-го ранга Кузнецову.
Флагман флота Н. Г. Кузнецов. Количество и типы кораблей англо-французского флота, которые мы считали бы необходимым послать в Балтику, будут окончательно определены и уточнены— после детализации уже поставленных задач. (Происходит довольно продолжительный разговор между адмиралом Драксом и генералом Хейвудом.) Следует только учитывать, что, не послав в Балтику достаточного числа кораблей, трудно будет решать и основную задачу объединенных флотов, т. е. уничтожение флота противника.
Конкретные предложения о количестве и типах кораблей нам труднее определить, чем г-ну адмиралу Драксу. Задачи же так, как мы их понимаем, здесь изложены. (Снова продолжительный разговор между адмиралом Драксом и генералом Думенком.)
Адм. Дракс. Благодарю народного комиссара Военно-Морского Флота СССР за данный им ответ. Я одновременно хотел бы задать еще несколько вопросов на следующем заседании.
Маршал К. Е. Ворошилов. Кто желает еще слова? Повестка сегодняшнего заседания у нас исчерпана. Необходимо определить День следующего заседания и программу работы предстоящего заседания. Мы уже условились вести нашу работу впредь до исчерпания тех вопросов, которые стояли на повестке дня нашего совещания. Дальнейший ход наших заседаний сейчас целиком зависит от получения советской военной миссией ответов на ее вопросы военным миссиям Англии и Франции.
Мы поработали довольно основательно, поэтому мне кажется, [что,] если за сегодняшний и завтрашний день не будет получено ответа от правительств Англии и Франции, нам, к сожалению, придется прервать на некоторое время наши заседания в ожидании этого ответа.
Ген. Думенк. Я хочу поблагодарить от имени английской и французской делегаций за те ответы, которые были даны сегодня маршалом Ворошиловым на заданные нами вопросы. Некоторые из этих вопросов требуют, конечно, подробного и внимательного изучения. Мы готовы представить добавочные вопросы, которые необходимы для этого конкретного изучения. Что касается дальнейших наших заседаний, то, может быть, мы зафиксируем дату следующего заседания для разрешения указанных вопросов. Это нам не помешает ожидать ответа на кардинальный вопрос.
Маршал Вернет. Маршал помнит, очевидно, что сегодня утром я хотел задать несколько вопросов авиационного характера для выяснения некоторых пунктов плана, изложенного генералом Локтионовым.
Ген. Хейвуд. Предлагается эти вопросы авиационного характера задать одновременно с военными вопросами, о которых говорил генерал Думенк.
Маршал К. Е. Ворошилов. Остается решить вопрос, когда мы будем заседать. Советская миссия считает, что до получения ответа на поставленные ею вопросы мы должны будем прекратить работу нашего совещания. (Продолжительный разговор между адмиралом Драксом, генералом Думенком и генералом Хейвудом.)
Адм. Дракс. Нам предстоит еще много работы, которая не может быть выполнена без получения ответов на вопросы, которые мы хотели бы задать. Эта работа задержалась бы, если ответы не будут получены. По моему мнению, такая отсрочка не является желательной и необходимой и не в интересах трех миссий. Поэтому я предлагаю назначить следующее заседание на 20 или 21 августа, как этого пожелает маршал.
Маршал К. Е. Ворошилов. Советская миссия, так же как и адмирал Дракс, считает важнейшим делом ускорение работы нашего совещания. В этих целях советская миссия готова заседать не только каждый день, но тратить на эти заседания и больше времени. Однако не по вине советской миссии нам приходится наши работы прекратить.
Советская миссия уже заявила, что без разрешения поставленных ею вопросов она лишена возможности рекомендовать своему правительству те или иные конкретные предложения по обсуждаемым здесь вопросам. Поэтому, к сожалению, мне приходится еще раз просить г-на адмирала Дракса и г-на генерала Думенка согласиться на перерыв наших заседаний впредь до момента получения ими от своих правительств ответа. (Адмирал Дракс и генерал Думенк продолжительное время совещаются.)
Ген. Думенк. Позволяю себе заметить г-ну маршалу, что не по своей вине мы не можем удовлетворить его желание, так как Вы поставили нам вопросы, которые являются правительственными, иэто требует времени. Тем не менее я считаю полезным назначить время, которое может быть в последующем перенесено на более поздний срок, если ответ не будет получен. Я предлагаю назначить заседание на 20 августа в 10 часов утра.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я не вижу надобности назначать день заседания, не будучи уверенным, что это заседание может состояться. Я изъявляю от имени нашей миссии согласие в любой момент, как только ответ будет получен от обоих правительств или от одного из них, немедленно созвать наше заседание. А до получения этого ответа я рекомендую нашим дорогим гостям отдохнуть, посмотреть Москву, побывать на выставке, чувствовать себя как дома. Так лучше будет и для дела, и для внешнего мира: объявление небольшого перерыва — естественное дело.
Адм. Дракс. Мы условились, что всякое сообщение в прессе должно быть результатом общего соглашения трех миссий. А так как сейчас идет вопрос о том, чтобы отложить работу конференции на неопределенный срок, то пресса будет задавать вопросы на этот счет. Поэтому я хотел бы спросить г-на маршала, не имеет ли он какого-нибудь предложения относительно текста заявления для прессы, которое, может быть, понадобится сделать.
Маршал К. Е. Ворошилов. Самое лучшее — это не делать никакого заявления. Наши миссии являются военными миссиями, представляющими генеральные штабы трех великих государств. И совсем нет дела корреспондентам, падким на всякие сенсации, до работы нашего совещания, покуда оно не приняло тех или иных решений. Перерыв наших заседаний не обозначает разрыва, а скорейшее возобновление работ совещания целиком будет зависеть от военных миссий Англии и Франции и от их правительств. (Продолжительное совещание между адмиралом Драксом и генералом Думенком.)
Адм. Дракс. Мы согласны с тем, что нет необходимости делать какое-нибудь заявление корреспондентам газет, находящимся в Москве. Но я считаю нужным обратить внимание г-на маршала па то, что когда мы сообщим нашим правительствам, что наша конференция отложена на неопределенный срок, то, по всей вероятности, мировая пресса расценит этот акт как частичный или временный разрыв, особенно если никакого заявления об этом в прессе не будет сделано. Я поэтому думаю, что в настоящих условиях наши правительства предпочли бы сделать какое-нибудь заявление в прессе. Но это вопрос, который они сами решат. Однако если бы срок нашего следующего заседания был установлен, они, по всей вероятности, не сочли бы нужным сделать заявление для прессы. Я думаю, маршал примет это во внимание.
Маршал К. Е. Ворошилов. Я просил бы разрешения сделать небольшой перерыв, после которого мы соберемся и решим, как быть дальше. (Возражений против перерыва нет.) Объявляется перерыв на 15 минут.
(После перерыва.)
Маршал К. Е. Ворошилов. Советская военная миссия принимает предложение назначить следующее заседание на один из ближайших дней — на 20-е или 21-е — и спрашивает, какой день является для Вас более приемлемым — 20 или 21 августа.
Адм. Дракс. Мы бы предпочли 21 августа. Это в том случае, если ответ из Парижа и Лондона не будет получен раньше. В противном случае мы попросим назначить день заседания раньше.
Маршал К. Е. Ворошилов. С нашей стороны возражений нет. Разрешите объявить заседание закрытым.
АВП СССР, ф. 06, оп. 1а, п. 25, д. 12, л. 83-96. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 295-303.
ВОЕННО-МОРСКИЕ ВОПРОСЫ
{{* Перевод с английского.}}
17 августа 1939 г.
1. Какие типы франко-английских военных судов и в каком количестве должны, по Вашему предположению, действовать в Балтике?
Как предполагается ввести эти суда в Балтику, принимая во внимание, что проход через Бельты и Зунд легко может быть закрыт немцами?
2. Как Вы предполагаете обеспечить снабжение этих сил боеприпасами, торпедами и военно-морским снаряжением?
3. Если, как это представляется вероятным, единственным входом в Балтику явится Беломорский канал, то какова максимальная величина военного судна, которое мы сможем через него провести?
4. Если германские морские силы полностью покинут Балтику для того, чтобы совершить концентрированное нападение на суда союзников в Атлантике, то сколько времени заняло бы передвижение всех франко-английских сил из Балтики через этот канал в свои воды, для того чтобы противостоять этому нападению?
Необходимо отметить, что расстояния через Белое море до наших морских баз в Северном море следующие:
Розит (Rosyth) - 2630; Чатам (Chatham) - 3000.
Эти расстояния больше, чем расстояние от Англии до Америки через Атлантический океан.
5. Какие возможности в отношении военно-морских баз мог бы предоставить нам СССР в Балтике и на Мурманском побережье?
Как скоро могут франко-английские надводные корабли, оперирующие в этих водах, быть поставлены в доки или эффективно отремонтированы в Кронштадте или Ленинграде после получения серьезных повреждений в бою? Замедлилась ли бы эта работа зимой?
6. Содержит ли СССР ледоколы, для того чтобы держать Кронштадт открытым в течение зимы?
7. В каком объеме советские силы могут помогать союзным военно-морским силам в защите конвоируемых судов в восточной части Средиземного моря? Сколько судов может СССР направить из Черного моря для совместных действий с союзниками против итальянских подводных лодок, против Додеканезских островов и для поддержания советских коммуникаций в Средиземном море?
8. Если бы Англия согласилась послать морские силы в Балтику или в Черное море для действия против сил противника, временно сконцентрированных в этих районах, то согласился ли бы СССР послать равные силы в Северное море и Средиземное море, если там будут действовать подобные силы противника?
9. Согласен ли СССР с тем, что в случае задержания торгового судна подводной лодкой до потопления судна должны быть произведены его посещение и обыск, а экипаж — отправлен в безопасное место?
ВОЕННЫЕ ВОПРОСЫ
{{* Перевод с французского.}}
17 августа 1939 г.
Первый вопрос.
Между вашей границей и Восточной Пруссией — около двадцати переходов. Между Двиной и Неманом можно провести до шести различных маршрутов. Для образования фронта с крепкими исходными позициями против укрепленной линии Восточной Пруссии необходимо занять около 200 км, что потребует до 20 дивизий. Для подготовки наступления необходимо располагать также резервами пехоты, артиллерии и танков.
Для осуществления всего этого, видимо, потребуется не менее месяца, учитывая предварительные мероприятия по мобилизации.
Возможно, что в течение этого месяца агрессор, как только он установит сухопутную связь с Восточной Пруссией, сам подготовит операцию в направлении Риги и попытается завязать сражение с Красной Армией на фронте Рига—Гродно.
Полагает ли русская делегация, что Красная Армия будет в состоянии принять это сражение силами, по меньшей мере, равными тем, которые там сможет сосредоточить противник?
Полагает ли она возможным вести сражение на этом фронте, главным образом имея в виду снабжение боеприпасами?
Второй вопрос.
К советской делегации обращались с просьбой указать районы румынской территории, в которые Красная Армия хотела бы получить право ввести свои войска, как только этого потребует обстановка.
В полученном ответе указывается, что придется учитывать конкретные обстоятельства и что обстановка уточнит зоны действия.
Потребуются следующие уточнения.
Какие действия советская делегация предусматривает в случае агрессии со стороны Венгрии против Румынии?
Предусматривает ли она возможность сражения к югу от Карпат?
Третий вопрос.
Вариант № 3, очевидно, более всего интересует Советский Союз, так как при этом варианте он развертывает наибольшие силы.
Позиция, занятая советской делегацией в настоящее время, ставит даже саму подготовку пакта в зависимость от политического вопроса, касающегося третьих держав, что вызывает отсрочку заключения пакта.
Пока пакта не существует, ситуация, в которой мы оказались бы, была бы следующей.
Франко-английские армии находились бы, очевидно, в состоянии войны с германскими армиями, так как Германия предварительно совершила бы агрессию против Польши, для того чтобы достигнуть Латвии. Но мы не имели бы никаких согласованных действий в Балтике или для поддержания ваших морских коммуникаций как в Северном Ледовитом океане, так и в Средиземном море.
Франко-английская делегация полагает, что эти вопросы могли бы быть рассмотрены и обсуждены независимо от состояния кардинального вопроса и что таким образом удалось бы избежать потери времени.
АВП СССР, ф. 06, оп. 16, п. 27, д. 5, л. 126-129. Опубл. в сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 303-305.
567. Телеграмма главы военной миссии Франции Ж. Думенка в военное министерство Франции
Москва, 17 августа 1939 г.
Намеченное заседание состоялось сегодня утром; оно было посвящено главным образом изложению вопроса о силах и планах советской авиации.
Ниже приводится отчет обо всех заседаниях:
1. С самого начала создалось впечатление, что у советской делегации имеются строгие указания по вопросу о проходе через польскую и румынскую территории {{* См.: СССР в борьбе за мир... Док. 215.}}. При первой же возможности она поставила этот вопрос в качестве предварительной основы для любого военного соглашения и заявила, что она отсоветует своему правительству заключать какую бы то ни было конвенцию, если этот пункт не будет принят.
2. Мы смогли дать пищу для обсуждения на семи состоявшихся заседаниях, согласившись с тем, чтобы были сделаны краткие сообщения о размерах наших соответственных военных ресурсов. В этом отношении заявления советской делегации носили точный характер и содержали многочисленные цифровые данные.
Были изложены планы военной помощи, которая была бы нам оказана в различных возможных случаях. Эта помощь является значительной, поскольку она составляет, в зависимости от случая, от 70 до 100% выставляемых нами сил.
3. Мотивом их требования «sine qua non»{{ * Непременное требование (лат,).}} является опасение, что Польша и румыны могут обратиться к ним за помощью слишком поздно. Другим мотивом является выраженное ими желание предпринять наступательные действия в нашу пользу, в случае если бы основной удар был направлен против нас. Наконец, это обеспечит им возможность избежать какой бы то ни было потери времени, если германская агрессия будет направлена на Прибалтийские страны.
Одним словом, мы констатируем ярко выраженное намерение не оставаться в стороне, а, как раз наоборот, действовать серьезно.
4. Нет сомнения в том, что СССР желает заключить военный пакт и что он не хочет, чтобы мы представили ему какой-либо документ, не имеющий конкретного значения; маршал Ворошилов утверждал, что все эти вопросы о помощи, тылах, коммуникациях и т. п...{{ ** Многоточие в документе.}} могут быть обсуждены без каких-либо трудностей, как только вопрос, который они называют «кардинальным вопросом», будет разрешен.
5. Атмосфера всегда была очень сердечной, а советский прием — превосходным.
Наши взаимоотношения с английской делегацией носят характер очень тесного контакта.
6. Заседание на 21-е было назначено только для того, чтобы не создавать вне какой-либо видимости перерыва переговоров. Для того чтобы переговоры могли продолжаться, сейчас необходимо, чтобы я смог ответить «да» на поставленный вопрос.
Смотрите телеграмму нашего посла от сего числа. Для генерала Гамелена
генерал Думенк
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 306 — 307. Опубл. в изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVIII. P. 122.
568. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара послу Франции в Польше Л. Ноэлю
17 августа 1939 г.
Для Вашего личного сведения и для сведения генерала Мюсса.
Капитан Бофр прибудет в Варшаву 17-го поездом, отходящим из Москвы 16-го в 23 часа. Ему поручено генералом Думенком, по согласованию со мной, изложить Вам, а также генералу Мюссу нынешнее состояние наших переговоров в той части, которая касается Польши.
Самое меньшее, чего нам следовало бы добиться от поляков, заключается в том, чтобы они не занимали позиции, которая спровоцировала бы разрыв наших переговоров с русскими.
Нас удовлетворило бы положение, при котором польский штаб, если только он не пожелает взять на себя больших обязательств, о чем мы его в данный момент не просим, согласился, хотя бы молчаливо, оказать полное доверие генералу Думенку для разработки совместно с русскими программы сотрудничества, весьма ограниченного географически, которая Вам будет изложена.
Если поляки не пойдут на это минимальное предложение, то они сорвут наше соглашение с русскими, что сразу же привело бы к таким последствиям, всю серьезность которых как для них, так и для нас, являющихся их гарантами, они могут себе представить.
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 307. Опубл. в изд.: Documents diplomatiques français... 2 série. T. XVIII. P. 121.
569. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара в министерство иностранных дел Франции
17 августа 1939 г.
Только для Вашего личного сведения и для сведения председателя совета министров.
Генерал {{* Ж. Думенк.}} представил своему ведомству отчет о заседаниях 16-го и 17-го {{** См. док. 567.}}.
Следующее заседание назначено на 21-е для того, чтобы дать время, необходимое для получения до этого срока указаний по польскому вопросу.
Подтверждаю, что при отсутствии благоприятного решения (официального, официозного и даже молчаливого), которое поз-волило бы нам здесь дать утвердительный ответ, военные переговоры будут прерваны.
Поскольку адмирал {{* П. Дракс.}} получил инструкции сообразоваться с позицией французской миссии, какие-либо демарши перед англичанами представляются излишними {{** Копия телеграммы была направлена в посольство Франции в Польше.}}.
(Сообщено в Варшаву.)
Печат. по сб.: Документы и материалы ка-нуна второй мировой войны... Т. 2. С. 305. Опубл. в изд. Documents diplomatiques français... 2 série. T. XVIII. P. 122.
570. Запись беседы народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова с послом Германии в СССР Ф. Шуленбургом {{*** Беседа проходила с 20 час. до 21 час. 20 мин.}}
17 августа 1939 г.
Шуленбург сообщает, что он уже получил ответ из Берлина. Очевидно, в Берлине работают быстро, добавляет он. Этот ответ он, по поручению германского правительства, хотел бы зачитать. Шуленбург подчеркивает при этом, что пункты, изложенные т. Молотовым 15 августа {{**** См. док. 556.}}, совпадают с желаниями германского правительства.
Затем Шуленбург зачитал полученный от германского правительства ответ (см. приложение 1).
Здесь Шуленбург делает от себя замечание, говоря, что пункт о совместной гарантии Балтийских государств включен в этот ответ потому, что, как кажется германскому правительству, Советское правительство желает этого. Мы, добавляет Шуленбург, не совсем поняли т. Молотова, повторял ли он в беседе 15 августа план, изложенный Россо, или выразил этим и желание самого Советского правительства. Германское правительство, внося это, думало, что пойдет навстречу желаниям Советского правительства. Тов. Молотов заявляет, что этот пункт нуждается в уточнений.
В месте, где идет речь о принятии во внимание наступления серьезных событий, Шуленбург поясняет, что Германия не намерена терпеть польских провокаций.
В дополнение к зачитанной инструкции Шуленбург, согласно полученному им в частном порядке указанию, просит т. Молотова начать переговоры с Риббентропом на этой или следующей неделе. Вследствие этого, выполняя указание Риббентропа, Шуленбург просит ускорить ответ.
Тов. Молотов говорит, что он уже имеет ответ на германские предложения 15 августа и может вручить его Шуленбургу в письменном виде {{***** См. приложение 2 к настоящему документу.}}. Я должен предупредить, добавляет т. Молотов, что т. Сталин находится в курсе дела и ответ с ним согласован. Тов. Сталин разделяет то, что я передаю от имени Советского правительства. Поясняя прочитанный ответ Советского правительства, т. Молотов подчеркивает, что в ответе идет речь о том, что, прежде чем начать переговоры об улучшении политических взаимоотношений, надо завершить переговоры о кредитно-торговом соглашении. Это будет первым шагом, который надо сделать на пути улучшения взаимоотношений. Вторым шагом будет являться либо подтверждение договора 1926 г., что имел, очевидно, в виду Шуленбург, говоря об освежении договоров, или заключение договора о ненападении плюс протокол по вопросам внешней политики, в которых заинтересованы договаривающиеся стороны.
Переходя к вопросу о приезде Риббентропа, т. Молотов заявляет, что мы ценим постановку этого вопроса германским правительством, подчеркивающим серьезность своих намерений предложением послать в Москву видного политического деятеля, в отличие от англичан, пославших в Москву второстепенного чиновника Стрэнга. Но перед приездом Риббентропа необходимо провести соответствующую подготовку, и мы не хотели бы прежде времени поднимать много шума.
Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, нельзя ли не поднимать шума и делать то, что лежит по пути улучшения взаимоотношений. Затем т. Молотов задает вопрос, как оценивает Шуленбург перспективы первого и последних шагов. Что касается кредитно-торговых переговоров, отвечает Шуленбург, то у него складывается впечатление, что соглашение не сегодня завтра состоится. О втором шаге Шуленбург телеграфирует в Берлин и запросит проект договора. Но Шуленбург усматривает трудности в дополнительном протоколе.
Тов. Молотов заявляет на это, что надо иметь проект пакта о ненападении или подтверждение старого договора о нейтралитете. Необходимо сделать то или другое по выбору германского правительства. Хорошо бы получить схему пакта и тогда можно перейти к протоколу.
Шуленбург говорит, что, будь то заключение нового пакта о ненападении или подтверждение старого договора о нейтралитете, речь может идти лишь об одном параграфе. Центр же тяжести, по его мнению, будет лежать в протоколе, и поэтому желательно получить от Советского правительства хотя бы эскиз протокола. Протокол будет иметь важное значение, подчеркивает Шуленбург, так как при его составлении всплывут такие вопросы, как вопрос о гарантии Прибалтийским странам и пр. Тов. Молотов говорит, что он не располагал ответом германского правительства по поводу пакта о ненападении, вопрос о котором раньше германским правительством вообще не ставился. Надо рассмотреть сегодняшний ответ. Вопрос же о протоколе пока не детализируется. При его составлении как германской, так и советской стороной будут, между прочим, рассмотрены вопросы, затронутые в германском заявлении 15 августа {{* См. док. 556.}}. Инициатива при составлении протокола должна исходить не только от советской, но и от германской стороны. Естественно, что вопросы, затронутые в германском заявлении 15 августа, не могут войти в договор, они должны войти в протокол. Германскому правительству следует обдумать это. Надо полагать, что договор будет содержать 4—5 пунктов, а не один, как думает Шуленбург. Шуленбург заявляет, что он не сомневается, что германское правительство готово дать проект пакта. Заведующий правовым отделом МИД блестяще справится с такой задачей, как составление проекта договора. Но он, очевидно, встретит затруднения при составлении протокола, и поэтому желательно, для облегчения работы, иметь предварительную наметку того, что он должен содержать. Например, остается открытым вопрос о гарантиях Прибалтийским странам. Может быть, в протоколе надо отразить заявление 15 августа, в котором сказано, что Германия учтет интересы СССР в Балтийском море?
Тов. Молотов отвечает, что содержание протокола должно быть предметом обсуждения. Торговое соглашение находится уже в стадии завершения, надо готовить проект пакта о ненападении или подтверждение договора 1926 г. {{* См.: Документы внешней политики СССР. М., 1964. Т. 9. Док. 141.}}, и в процессе рассмотрения этого можно будет подойти к более конкретным вопросам о содержании протокола.
Шуленбург обещает запросить в Берлине проект договора. Что касается протокола, то он будет просить составить [его] на основе германского заявления 15 августа, внеся туда общую формулу об учете Германией интересов в Балтике.
Записал В. Павлов
АВП СССР, ф. 0745, оп. 14, п. 32, д. 3, л. 40-43.
Приложение 1
ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА,
ВРУЧЕННАЯ В. М. МОЛОТОВУ Ф. ШУЛЕНБУРГОМ
17 АВГУСТА 1939 г.
Изложенные господином Председателем Совета Народных Комиссаров СССР в последнем разговоре {{** См. док. 556.}} пункты совпадают с желаниями германского правительства, то есть Германия готова заключить с СССР пакт о ненападении, причем, если правительство СССР этого пожелает, без денонсации на срок в 25 лет. Далее, германское правительство готово гарантировать Прибалтийские государства совместно с СССР. Наконец, Германия в соответствии с определенно занимаемой ею позицией изъявляет готовность употребить свое влияние для улучшения и консолидации советско-японских отношений.
1. Фюрер стоит на точке зрения, что, принимая во внимание настоящее положение и возможность наступления в каждый момент серьезных событий (Германия не намерена далее терпеть польские провокации), желательно принципиальное и скорое выяснение германо-советских отношений и обоюдной установки к актуальным в настоящий момент вопросам. По этой причине министр иностранных дел Германии г-н фон Риббентроп выражает готовность, начиная с 18 августа, во всякое время прибыть в Москву на аэроплане с полномочиями фюрера вести переговоры о совокупности германо-советских вопросов и, при наличии со®тветствующих условий (gegebenenfalls), подписать соответствующие договоры.
АВП СССР, ф. 0745, оп. 14, п. 32, д. 3, л. 44.
Приложение 2
ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА,
ВРУЧЕННАЯ В. М. МОЛОТОВЫМ Ф. ШУЛЕНБУРГУ
17 АВГУСТА 1939 г.
Советское правительство ознакомилось с переданным ему 15 августа с. г. г-ном Шуленбургом заявлением германского правительства об его желании серьезного улучшения политических отношений между Германией и СССР {{* См. док. 556.}}.
До последнего времени Советское правительство, учитывая официальные заявления отдельных представителей германского правительства, имевшие нередко недружелюбный и даже враждебный характер в отношении СССР, исходило из того, что германское правительство ищет повода для столкновений с СССР, готовится к этим столкновениям и обосновывает нередко необходимость роста своих вооружений неизбежностью таких столкновений. Мы уже не говорим о том, что германское правительство, используя так называемый антикоминтерновский пакт, стремилось создать и создавало единый фронт ряда государств против СССР, с особой настойчивостью привлекая к этому Японию.
Понятно, что такая политика германского правительства вынуждала СССР принимать серьезные меры к подготовке отпора против возможной агрессии в отношении СССР со стороны Германии и, значит, принимать участие в деле организации фронта обороны ряда государств против такой агрессии.
Если, однако, теперь германское правительство делает поворот от старой политики в сторону серьезного улучшения политических отношений с СССР, то Советское правительство может только приветствовать такой поворот и готово, со своей стороны, перестроить свою политику в духе ее серьезного улучшения в отношении Германии.
Если добавить к этому то обстоятельство, что Советское правительство никогда не имело и не хочет иметь каких-либо агрессивных намерений против Германии, что оно считало и продолжает считать вполне возможным мирное разрешение спорных вопросов в области отношений между Германией и СССР, что принцип мирного сосуществования различных политических систем является давнишним принципом внешней политики СССР, то можно прийти к выводу, что имеется налицо не только реальная база для установления новых улучшенных политических отношений между обеими странами, но и условия для осуществления уже теперь серьезных практических шагов в этом направлении.
Правительство СССР считает, что первым шагом к такому улучшению отношений между СССР и Германией могло бы быть заключение торгово-кредитного соглашения.
Правительство СССР считает, что вторым шагом через короткий срок могло бы быть заключение пакта о ненападении или подтверждение пакта о нейтралитете 1926 г. с одновременным принятием специального протокола о заинтересованности договаривающихся сторон в тех или иных вопросах внешней политики, с тем чтобы последний представлял органическую часть пакта.
АВП СССР, ф. 0745, оп. 14, п. 32, д. 3, л. 45-46.
571. Телеграмма посла США во Франции У. Буллита государственному секретарю США К. Хэллу
18 августа 1939 г.
Даладье сказал мне сегодня, что, когда Бонне сообщил ему реакцию польского посла в Париже на предложение Советского правительства об оказании помощи Польше в случае германского нападения на Польшу, он был удивлен и рассержен резкостью отрицательной реакции польского посла.
До того как Бонне говорил с Лукасевичем, он посоветовал Бонне не обсуждать этот вопрос с ним, а сделать так, чтобы французский военный атташе в Варшаве обсудил его с Рыдз-Смиглы. Он сейчас послал французского военного атташе побеседовать с Рыдз-Смиглы об этом предложении. Он считает величайшей глупостью со стороны поляков отвергать русское предложение о действенной военной помощи. Он понимает нежелание поляков, чтобы Красная Армия вступила на территорию Польши, но как только в Польшу вторгнутся германские армии, польское правительство, конечно, будет радо получить помощь от всякого, кто может предоставить помощь.
Он будет рад послать две французские дивизии в Польшу и уверен, что может также получить английскую дивизию для Польши так, чтобы поддержка не была бы исключительно русской, а международной.
Более того, он может получить от Советского правительства самые абсолютные гарантии об эвакуации впосле¤ствии с польской территории, а Франция и Великобритания дадут абсолютные гарантии этих гарантий.
Ворошилов затронул существо вопроса, когда сказал англичанам и французам, участвующим в переговорах, что Советская Армия готова выступить против Германии, но что единственные практические линии прохода лежат через Вильно против Восточной Пруссии и через Львов (Лемберг) на юг.
Советское правительство не пошлет самолеты и танки без сопровождения других войск на помощь Польше. Он, Даладье, считает советскую позицию благоразумной. Армия без самолетов слепа, а без танков относительно разоружена. В заключение Даладье сказал, что, если поляки отвергнут это предложение русской помощи, он не пошлет ни одного французского крестьянина защищать Польшу.
Я воспринимаю это заявление серьезно, но не слишком серьезно, хотя он повторил его три раза. Он был сердит на польского посла в Париже и склонен к преувеличению.
Буллит
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 308 — 309.
572. Запись беседы народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова с послом Германии в СССР Ф. Шуленбургом
19 августа 1939 г.
14 часов. Шуленбург снова извиняется за настойчивость, с которой он сегодня добивался приема, но срочность его дела требовала этого. Тов. Молотов замечает, что когда того требует дело, то не стоит откладывать. Шуленбург предупреждает, что все сообщенное ему Риббентропом соответствует взглядам Гитлера.
Шуленбург заявляет, что из последнего заявления т. Молотова {{* См. док. 570. }} германское правительство усматривает положительное отношение Советского правительства к вопросам, поднятым Шуленбургом. При нормальных условиях эти вопросы могли бы быть урегулированы обычным дипломатическим путем. Но положение в данное время необычное, и, но мнению Риббентропа, необходимы скорые методы урегулирования вопросов. В Берлине опасаются конфликта между Германией и Польшей. Дальнейшие события не зависят от Германии. Положение настолько обострилось, что достаточно небольшого инцидента, для того чтобы возникли серьезные последствия. Риббентроп думает, что еще до возникновения конфликта необходимо выяснить взаимоотношения между СССР и Германией, т. к. во время конфликта это сделать будет трудно. Первый шаг — заключение торгово-кредитного соглашения — Шуленбург считает уже сделанным {{** См. док. 575.}}. В вопросы взаимной гарантии Прибалтийских стран, пакта о ненападении, влияния на Японию также внесена ясность. И поэтому Риббентроп придает большое значение своему приезду и считает нужным со всей быстротой приступить ко второму этапу. Риббентроп имел бы неограниченные полномочия Гитлера заключить всякое соглашение, которого бы желало Советское правительство.
Вопрос пакта о ненападении представляется ясным и простым. По мнению германского правительства, он должен состоять из следующих двух пунктов:
1) германское правительство и Советское правительство обязуются ни в коем случае не прибегать к войне или иным способам применения силы;
2) этот договор вступает в силу немедленно и действует без денонсации в течение 25 лет.
Тов. Молотов спрашивает, неужели весь договор состоит только из двух пунктов, и замечает, что существуют типичные договоры, которые можно было бы использовать при составлении проекта пакта. Надо посмотреть, что можно было бы использовать из советских и германских пактов. Шуленбург отвечает, что он ничего не имел бы против использования этих пактов. Гитлер готов учесть все, чего пожелает СССР. Представленный же Советскому правительству пакт соответствует аналогичному пакту Германии с Латвией. Тов. Молотов добавляет, что мы имеем пакты о ненападении с Польшей, Латвией и Эстонией. Желательно было знать, имеет ли германское правительство какие-либо возражения против принятия одного из этих пактов за основу при составлении проекта советско-германского пакта о ненападении. Если таких возражений со стороны германского правительства нет, то пусть оно укажет, какой именно из этих пактов оно считало бы приемлемым для себя.
Шуленбург снова настаивает на приезде Риббентропа, которому (приезду) также и Гитлер придает громадное значение. Риббентроп смог бы заключить протокол, в который бы вошли как упоминавшиеся уже вопросы, так и новые, которые могли бы возникнуть. Время не терпит, добавляет Шуленбург.
Тов. Молотов обещает передать все сказанное Шуленбургом Советскому правительству, которое должно это обсудить. Тов. Молотов подчеркивает, что мы считаем, о чем он уже говорил в прошлый раз Шуленбургу, что приезд Риббентропа имел бы положительное значение. Но перед приездом Риббентропа решения уже должны быть более или менее подготовлены. Мы не считаем нужным ограничиваться дипломатическими путями, и мы понимаем значение и высоко ценим приезд Риббентропа. Мы уже указали этапы подготовки. Первый шаг близок к завершению. Ко второму шагу можно перейти через короткое время.
Тов. Молотов спрашивает далее, правильно ли он понял то, что германское правительство желает заключения нового пакта, а не подтверждения договора 1926 г.
Шуленбург отвечает, что такое заключение можно сделать из телеграммы. У него лично сложилось мнение, что германское правительство остановилось на заключении нового пакта.
Тов. Молотов говорит, что желательно знать, какой из пактов СССР—с Польшей, Латвией или Эстонией — германское правительство могло бы принять за основу пакта о ненападении с СССР. Вопрос о протоколе, который должен являться неотъемлемой частью пакта, является серьезным вопросом. Какие вопросы должны войти в протокол, об этом должно думать германское правительство. Об этом мы также думаем. Советское правительство считается с мнением германского правительства, что нельзя откладывать на длительный срок вопросы, которые обсуждаем. Но перед приездом Риббентропа надо получить уверенность, что переговоры обеспечат достижение определенных решений, тем более что мы еще не сделали первого шага — мы не подписали кредитно-торгового соглашения.
Шуленбург снова настаивает на приезде Риббентропа, чтобы еще до взрыва конфликта прийти к определенным результатам. У него нет сомнений, говорит он, что при составлении протокола также не должно встретиться затруднений.
Тов. Молотов спрашивает, можно ли объяснить желание германского правительства ускорить настоящие переговоры тем, что германское правительство интересуется вопросами германо-польских отношений, в частности Данцигом. Шуленбург отвечает утвердительно, добавляя, что именно эти вопросы являются исходной точкой при желании учесть интересы СССР перед наступлением событий. Шуленбург считает, что подготовка, о которой говорил Молотов, уже закончена, и подчеркивает, что они готовы идти навстречу всем желаниям Советского правительства.
Тов. Молотов, подчеркивая серьезность, с которой мы относимся к этим вопросам, заявляет, что мы что говорим, то и делаем. Мы не отказываемся от своих слов и желали бы, чтобы германская сторона придерживалась бы той же линии. Что же касается кре-дитно-хозяйственного соглашения, а также и политических переговоров, то мы не являлись тормозом в этих вопросах. Тов.. Молотов снова повторяет точку зрения о проезде Риббентропа. Наша установка в этих вопросах изложена в ответе Советского правительства. После первого шага можно сделать второй, но первый шаг еще не сделан. Надо опубликовать, что соглашение состоялось, чего пока еще нельзя сделать. В Берлине торопятся, снова повторяет Шуленбург, заканчивая беседу.
16 час. 30 мин. Тов. Молотов сообщает, что он доложил правительству содержание сегодняшнего разговора и что для облегчения работы он передает текст проекта пакта. После прочтения пакта т. Молотов сообщает, что Риббентроп мог бы приехать в Москву 26 — 27 августа после опубликования торгово-кредитного соглашения.
[Беседу] записал В. Павлов
АВП СССР, ф. 0745, он. 14, и. 32, д. 3, л. 47-51.
Приложение
ТЕКСТ ПРОЕКТА
СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОГО ПАКТА,
ПЕРЕДАННОГО В. М. МОЛОТОВЫМ Ф. ШУЛЕНБУРГУ
19 АВГУСТА 1939. г.
Проект
Правительство СССР и
Правительство Германии
Руководимые желанием укрепления дела мира между народами и исходя из основных положений- договора о нейтралитете, заключенного между СССР и Германией в апреле 1926 года, пришли к следующему соглашению:
Статья 1
Обе Договаривающиеся Стороны обязуются взаимно воздерживаться от какого бы то ни было насилия неагрессивного действия друг против друга или нападения одна на другую, как отдельно, так и совместно с другими державами.
Статья 2
В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом насилия или нападения со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме подобных действий такой державы.
Статья 3
В случае возникновения споров или конфликтов между Договаривающимися Сторонами по тем или иным вопросам, обе Стороны обязуются разрешить эти споры и конфликты исключительно мирным путем в порядке взаимной консультации или путем создания в необходимых случаях соответствующих согласительных комиссий.
Статья 4
Настоящий Договор заключается сроком на пять лет, с тем что, поскольку одна из Договаривающихся Сторон не денонсирует его за год до истечения срока, срок действия договора будет считаться автоматически продленным на следующие пять лет.
Статья 5
Настоящий Договор подлежит ратифицированию в возможно короткий срок, после чего Договор вступает в силу.
Постскриптум
Настоящий пакт действителен лишь при одновременном подписании особого протокола по пунктам заинтересованности Договаривающихся Сторон в области внешней политики. Протокол составляет органическую часть пакта.
АВП СССР, ф. 0745, оп. 14, и. 32, д. 3, л. 52-53.
573. Телеграмма военного атташе Франции в Польше Ф. Мюсса в военное министерство Франции
19 августа 1939 г.
Сегодня в течение трех часов вместе с британским военным атташе мы беседовали с генералом Стахевичем {{* Начальник генштаба вооруженных сил Польши. }} и тщетно искали формулу для компромисса.
Завещанная Пилсудским {{** Маршал, премьер-министр Польши в 1926—1928 гг. и в 1930 г.}} догма, основанная на соображениях исторического и географического порядка, запрещает даже рассматривать вопрос о вступлении иностранных войск на польскую территорию. Только во время военных действий это правило может подвергаться смягчению.
Начальник штаба напоминает, что польская доктрина по этому вопросу хорошо известна и всегда оставалась неизменной.
Наконец, по согласованию с Беком было признано, что наша делегация в Москве может маневрировать так, как если бы перед поляками не ставилось никакого вопроса.
Капитан Бофр, который возвращается {{*** Часть шифрованного текста искажена, дано предполагаемое слово (прим. оригинала).}} в Москву в воскресенье, был информирован.
Печат. по об.: СССР в борьбе за мир... С. 621. Опубл. в изд.: Documents diplomatiques français... 2 série. Т. XVIII. P. 189.
574. Телеграмма посла Франции в Польше Л. Ноэля министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
19 августа 1939 г.
Бек просил меня посетить его сегодня вечером.
Он заявил мне, что, все обстоятельно рассмотрев и обсудив с маршалом Рыдз-Смиглы и не недооценивая силу целого ряда наших аргументов, он просит меня передать Вашему Превосходительству негативный ответ Польши.
«Для нас это,— сказал он мне,— принципиальный вопрос: у нас нет военного договора с СССР; мы не хотим его иметь; я, впрочем, говорил это Потемкину. Мы не допустим, что в какой-либо форме...{{ * Пропуск в расшифровке (прим. документа).}} можно обсуждать использование части нашей территории иностранными войсками. В этом в конечном счете нет ничего нового; наша доктрина всегда была такой, и мы часто ее излагали».
На этих первых же фразах я прервал его: «Может быть, лучше, чтобы вы мне не отвечали. Допустим, что вопрос не был поставлен перед вами».
После некоторых колебаний и размышлений Бек ответил мне: «Я отвечаю вашему правительству «между нами», но я хочу как можно меньше стеснять вашу делегацию. Я оставляю за вами возможность либо сообщить Советскому правительству о нашем ответе, либо сказать ему, что вы в конечном счете решили, что не можете ставить этот вопрос».
Сегодня утром в ходе продолжавшейся несколько часов беседы генерал Мюссе и британский военный атташе пытались опровергнуть возражения генерала Стахевича, найти с ним компромиссное решение и, наконец, добиться, по крайней мере, того, чтобы польский генеральный штаб согласился считать, что вопрос остается нерешенным {{** См. док. 573.}}.
Все их усилия были тщетны; генерал Стахевич неустанно упоминал одну из заповедей, оставленных Пилсудским, другими словами, догму: Польша не может согласиться, что иностранные войска вступят на ее территорию.
Начальник общего генерального штаба добавил, что, с одной стороны, этот принцип был противопоставлен немцам, а с другой стороны, как только начнутся военные действия, он не будет иметь первоначального значения.
Сегодня во второй половине дня капитан Бофр отбыл через Ригу в Москву, куда он прибудет завтра вечером. Он привезет генералу Думенку дополнительную информацию, которая позволит французской делегации полностью дать себе отчет о ситуации.
Сообщено в Москву.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques franсais... 2 serie. Т. XVIII. P. 193-194.
575. Кредитное соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Германией {{* Сообщение о подписаний соглашения; см.: Известия. 1939. 21 августа.}}
[19 августа 1939 г.]
Представители правительства Союза Советских Социалистических Республик и представители германского правительства вели между собою переговоры относительно размещения в Германии добавочных советских заказов и пришли к нижеследующему соглашению:
I
1. Правительство Союза Советских Социалистических Республик сделает распоряжение, чтобы торговое представительство СССР в Германии или же импортные организации СССР передали германским фирмам добавочные заказы на сумму в 200 миллионов германских марок.
2. Предмет добавочных заказов составляют исключительно поставки для инвестиционных целей, т. е. преимущественно:
устройство фабрик и заводов,
установки,
оборудование,
машины и станки всякого рода,
аппаратостроение,
оборудование для нефтяной промышленности,
оборудование для химической промышленности,
изделия электротехнической промышленности,
суда, средства передвижения и транспорта,
измерительные приборы,
оборудование лабораторий.
3. Сюда относятся также обычные запасные части для этих поставок. Далее сюда включаются договоры о технической помощи и о пуске в ход установок, поскольку эти договоры заключены в связи с заказами, выдаваемыми на основании настоящего соглашения.
4. Стоимость каждого отдельного заказа не должна быть ниже 50 тысяч германских марок.
5. Добавочными заказами не считаются заказы в рамках так называемых текущих поставок, к каковым преимущественно относятся:
сырые материалы,
полуфабрикаты,
запасные части (кроме упомянутых выше в третьем абзаце),
химические изделия,
предметы потребления,
предметы ежедневного обихода.
6. При размещении заказов торговое представительство и им-портные организации пользуются свободою выбора фирм. Также игерманским фирмам предоставляется свобода решения, принимают ли они заказы на основании настоящего соглашения и в каких размерах.
7. Заказы будут размещены в соответствии со списком «А» в течение двух лет со дня заключения настоящего соглашения. До конца первого года со дня заключения настоящего соглашения стоимость заказов не превысит 120 миллионов германских марок.
8. Заказы размещаются торговым представительством или импортными организациями СССР при условии принятия со стороны торгового представительства совместной ответственности.
9. Германское правительство обязуется оказывать торговому представительству и импортным организациям СССР при размещении заказов — в каждом отдельном случае, поскольку это требуется — необходимое содействие, в частности, в отношении сроков исполнения заказов и качества товаров.
10. Условия поставок по заказам, размещаемым на основании настоящего соглашения, должны быть нормальными, а цены означенных поставок соразмерными.
11. Статья VII советско-германского Соглашения о торговом и платежном обороте от 19 декабря 1938 года {{* См. также Документы внешней политики СССР. Т. 21. Док. 59.}} распространяется также на заказы, размещаемые на основании настоящего соглашения.
II
Германское правительство сообщает, что die Deutsche Golddiskontbank (Германский Золотой Учетный Банк «ДЕГО») обязался перед ним принять на себя финансирование добавочных заказов в сумме 200 миллионов германских марок на нижеследующих условиях:
1. Торговое представительство СССР в Германии депонирует У «ДЕГО» векселя. Векселя имеют средний срок в 7 лет и выставляются по каждому заказу отдельно со следующим распределением:
30% суммы заказа — сроком на 6,5 лет,
40% » » — сроком на 7 лет,
30% » » — сроком на 7,5 лет.
Векселя выставляются импортными организациями СССР и акцептуются торговым представительством СССР. Векселя выписываются в германских марках и подлежат оплате в Берлине.
2. На основании указанных векселей «ДЕГО» предоставляет торговому представительству и импортным организациям СССР кредит, который будет использован для производства платежей германским фирмам наличными в германских марках. «ДЕГО» не будет требовать от германских фирм-поставщиков никакой ответственности за этот кредит.
3. Проценты по векселям составляют 5 годовых. Торговое представительство уплачивает таковые «ДЕГО» каждые три месяца по контокоррентному счету торгового представительства у «ДЕГО», Проценты, поскольку этого пожелает «ДЕГО», должны обеспечиваться векселями.
4. Торговое представительство СССР в Германии имеет право досрочного выкупа векселей, депонированных у «ДЕГО» согласно пунктам 1-му и 3-му настоящей статьи, с уплатой процентов лишь за истекшее время.
III
Договор о технике производства платежей согласно статье II настоящего соглашения заключается между «ДЕГО» и торговым представительством СССР.
IV
Заказы размещаются на основании правил, которые содержатся в общих условиях поставок, в соглашении о третейском разбирательстве и в заключительном протоколе, подписанных 20 марта
1935 года торговым представительством, с одной стороны, и Русским Комитетом германского хозяйства, с другой стороны, с изменениями, которые будут согласованы между соответствующими органами обеих сторон, путем особого обмена письмами (см. приложение).
V
1. Правительство Союза Советских Социалистических Республик обязуется принять меры, чтобы товары, упомянутые в списке «В», по меньшей мере, в обозначенной в этом списке стоимости, поставлялись в Германию в течение двух лет со дня заключения настоящего соглашения. Цены на эти товары должны быть соразмерными,
2. Поставка и оплата советских товаров будет производиться на основании условий советско-германского соглашения о торговом и платежном обороте от 19 декабря 1938 года.
3. Если соглашение от 19 декабря 1938 года в течение срока действия настоящего соглашения не будет продлено, или же если оно, в случае продления, будет изменено, то — при отсутствии другой договоренности — соглашение от 19 декабря 1938 года будет соответственно иметь силу до тех пор, пока не будут оплачены все векселя и проценты по кредиту и пока не будут использованы суммы, уплаченные за советские товары, включая использование ДЛЯ оплаты всех вексельных обязательств, в том числе и прежних.
4. Это касается, в частности, и статей VII и VIII означенного соглашения от 19 декабря 1938 года.
5. Германское правительство обязуется предоставлять своевременно разрешения на ввоз советских товаров в Германию на суммы, достаточные для погашения предусмотренного настоящим соглашением кредита и процентов по нему в установленные сроки, а равно для оплаты всех остальных вексельных обязательств СССР в Германии. Для этого оба правительства своевременно вступают в переговоры с целью составления годовых списков таких товаров, ввоз которых в Германию соответствует, с одной стороны, потребностям германского хозяйства, с другой же — возможностям и интересам советского экспорта.
6. Равным образом германское правительство обязуется оказывать торговому представительству СССР в Германии и советским импортным организациям содействие в размещении заказов и поставок других товаров по списку «Б», за счет свободных сумм, вырученных от продажи советских товаров в Германии.
VI
Перевозка товаров по германским поставкам должна, по меньшей мере, на 60% производиться на германских пароходах, если таковые предоставляются по ставкам, являющимся принятыми и нормальными по отношению к фрахтовому положению в перевозках между Союзом Советских Социалистических Республик и Германией. Остальные морские перевозки по германским поставкам должны производиться на советских судах, при условии использования германских морских гаваней.
VII
1. В случае возникновения препятствий к размещению и к исполнению в срок предусмотренных настоящим соглашением заказов, а также поставок других товаров — как за счет кредита, так и за счет текущей выручки от советского экспорта — оба правительства немедленно вступают в переговоры, направленные к устранению создавшегося положения. Если соглашение не будет достигнуто, то дальнейшие обязательства правительства Союза Советских Социалистических Республик, согласно статье V настоящего соглашения, по принятию мер для поставки в Германию советских товаров, указанных в списке «В», сохраняются до тех пор, пока не будет достигнуто пропорциональное отношение, предусмотренное абзацем третьим настоящей статьи.
2. То же самое имеет место в случае возникновения препятствий к поставке советских товаров в размерах, предусмотренных в статье V настоящего соглашения. Оба правительства немедленно вступают в переговоры с целью устранения создавшегося положения. Если соглашение не состоится, то дальнейшие обязательства германского правительства, согласно статье I настоящего соглашения, по обеспечению возможности размещения и исполнения в срок заказов за счет кредита сохраняются до тех пор, пока не будет достигнуто пропорциональное отношение, предусмотренное следующим абзацем настоящей стать».
3. В указанных в настоящей статье случаях соответствующее правительство не освобождается от обязанности принять все меры к тому, чтобы в кратчайший срок было достигнуто между заказами по спискам «А» и «Б», с одной стороны, и сделками на поставка советских товаров по списку «В», с другой стороны, соотношение в пропорции, согласно суммам этих списков. При этом оба прави-тельства должны принимать необходимые меры к выполнению заказов и сделок, согласно установленным- в них условиям.
VIII
Настоящее соглашение вступает в силу со дня подписания. Составлено в двух экземплярах, каждый на русском и немецком языках, причем оба текста имеют одинаковую силу.
| По уполномочию Правительства Союза Советских Социалистических Республик (Е. Бабарин) |
По уполномочию Правительства Германии (д-р К. Шнурре) |
Берлин, 19 августа 1939 г.
АВП СССР, ф. 03а, д. 05 — Германия.
СПИСОК «А»
ОТДЕЛЬНЫХ ВИДОВ ОБОРУДОВАНИЯ,
ПОДЛЕЖАЩИХ ПОСТАВКЕ ГЕРМАНСКИМИ ФИРМАМИ
ЗА СЧЕТ КРЕДИТА НА ОСНОВЕ КРЕДИТНОГО
СОГЛАШЕНИЯ МЕЖДУ СССР И ГЕРМАНИЕЙ
ОТ 19 АВГУСТА 1939 ГОДА 150
Наименование товаров |
(в миллионах германских марок) |
1. Токарные станки для обточки колесных полускатов. Специальные машины для железных дорог. Тяжелые карусельные станки диаметром от 2500 мм. Токарные станки с высотою центров 455 мм и выше, строгальные станки шириной строгания в 2000 мм и выше, кромкострогальные станки, расточные станки с диаметром сверления свыше 100 мм, шлифовальные станки весом свыше 10 тыс. кг, расточные станки с диаметром . шпинделя от 155 мм, токарно-лобовые станки с диаметром планшайбы от 1500 мм. протяжные станки весом от 5000 кг, долбежные станки с ходом от 300 мм, станки глубокого сверления с диаметром сверления свыше 100 мм, большие радиально сверлильные станки с диаметром шпинделя свыше 80 мм Прутковые автоматы с диаметром прутка свыше 60 мм. Полуавтоматы. Многорезцовые станки. Многошпиндельные автоматы с диаметром прутка свыше 60 мм. Зуборезные станки для шестерен, диаметром свыше 1500 мм. Большие гидравлические прессы, фрикционные прессы, кривошипные прессы, разрывные машины, окантовочные прессы, ковочные молоты свыше 5 т Машинное оборудование: вальцы, ножницы, гибочные машины, машины для плетения проволоки, отрезательные станки и др. |
125,0 |
2. Краны: мостовые, кузнечные, поворотные, плавучие |
5,5 |
| 3. Прокатные станы: проволочные, листовые и для тонкого листового железа | 5,0 |
| 4. Компрессоры: воздушные, водородные, газовые и др. | 5,1 |
5. Установки Линде, различное специальное оборудование для серно-кислотных, пороховых и других химических фабрик. Установки системы Фишера для получения жидкого горючего из угля, генераторы Винклера и колонки высокого давления для азота |
13,0 |
| ПРИМЕЧАНИЕ: Поставка установки системы Фишера для получения жидкого горючего из угля, генераторов Винклера и колонок высокого давления для азота начинается в середине 1942 г. | |
6. Различное электрооборудование: взрывобезопасные моторы, масляные выключатели, трансформаторы |
3,3 |
| 7. Оборудование для угольной промышленности: пневматические бурильные молоты, погрузочные машины, транспортеры | 0,5 |
| 8. Буксиры мощностью от 100 до 200 л. с, плавучие судоремонтные мастерские, 20 рыболовных траулееров | 3,0 |
| 9. Турбины с генераторами от 2,5 до 12 тыс. кВт и дизельные моторы мощностью от 600 до 1200 л. с. | 2,0 |
| 10. Локомобили от 350 до 750 л. с. | 2,8 |
| 11. Контрольные и измерительные приборы | 4,1 |
| 12. Оптические приборы | 2,3 |
| 13. Некоторые предметы вооружения | 28,4 |
| Итого: | 200,0 млн германских марок |
| По уполномочию Правительства Союза Советских Социалистических Республик (Е. Бабарин) |
По уполномочию Правительства Германии (д-р К. Шнурре) |
АВП СССР, ф. 03а, д. 05-Германия.
СПИСОК «Б»
ОТДЕЛЬНЫХ ВИДОВ ОБОРУДОВАНИЯ И ДРУГИХ ТОВАРОВ,
ПОДЛЕЖАЩИХ ПОСТАВКЕ ГЕРМАНСКИМИ ФИРМАМИ
В СООТВЕТСТВИИ С КРЕДИТНЫМ СОГЛАШЕНИЕМ
МЕЖДУ СССР И ГЕРМАНИЕЙ ОТ 19 АВГУСТА 1939 г.
ЗА СЧЕТ СВОБОДНЫХ СУММ ТЕКУЩЕЙ ВЫРУЧКИ
ОТ СОВЕТСКОГО ЭКСПОРТА 150
Наименование товаров |
(в миллионах германских марок) |
1. Токарные станки до 450 мм высоты центров над станиной, механические токарные станки, револьверные станки, производственные станки (продукционсбенке), фрезерные станки, винторезные станки, полировочные станки, штанговые автоматы до 60 мм диаметра штанги, многошпиндельные автоматы до 60 мм диаметра штанги, специальные машины, проволокообрабатывающие машины, нарезательные автоматы, гидравлические и механические быстродействующие строгальные станки и двухстоечные строгальные машины, сверлильно-разметочные станки, радиально-сверлильные станки, многошпиндельные сверлильные станки, зуборезные станки для шестерен до 1500 мм, эксцентриковые прессы, прессы для зачистки заусенцев, заклепочные прессы, молоты пневматические и паровые до 5 т |
42,0 |
| 2. Установки Фишера для получения жидкого горючего из угля и разное специальное оборудование для азотных, серно-кислотных, пороховых и других химических предприятий | 10,5 |
| 3. Дюралюминиевые листы | 1,5 |
| 4. Металлы и металлоизделия: нежелезные полуфабрикаты из тяжелого и легкого металла, тонкие листы, стальная проволока, холоднокатаная лента, тонкостенные трубы, латунная лента, качественные стали | 14,5 |
| 5. Химические товары, красители и химические полуфабрикаты | 4,9 |
| 6. Предметы вооружения | 30,0 |
| 7. Разные изделия, как-то: печатные машины, двигатели внутреннего сгорания, машины для испытания материалов, арматура, пневматические машины и насосы, заготовочные и строительные машины, бумажные машины, бумагообрабатывающие машины, машины для пищевкусовой промышленности, текстильные машины, машины для обувной и кожевенной промышленности, электроды, запасные части, измерительные приборы и пр. | 16,6 |
| Итого: | 120,0 |
Заказы на указанные в настоящем списке виды оборудования и другие товары могут быть размещены в течение двух лет со дня заключения Кредитного Соглашения.
| По уполномочию Правительства Союза Советских Социалистических Республик (Е. Бабарин) |
По уполномочию Правительства Германии (д-р К. Шнурре) |
АВП СССР, ф. 03а, д. 05-Германия.
СПИСОК «В»
ТОВАРОВ, ПОДЛЕЖАЩИХ ПОСТАВКЕ ИЗ СССР
НА ОСНОВЕ КРЕДИТНОГО СОГЛАШЕНИЯ МЕЖДУ СССР
И ГЕРМАНИЕЙ ОТ 19 АВГУСТА 1939 ГОДА150
(в миллионах германских марок)
1. Сельское хозяйство |
|
| Кормовые хлеба | 22,00 |
| Жмыхи | 8,40 |
| Льняное масло | 0,60 |
| 2. Лесное хозяйство | |
| Лес | 74,00 |
3. Промышленность |
|
Платина |
2,00 |
Марганцевая руда |
3,80 |
Бензин |
1,20 |
Газойль |
2,10 |
Смазочные масла |
5,30 |
Бензол |
1,00 |
Парафин |
0,65 |
Пакля |
3,75 |
Рурбоотходы |
1,25 |
Хлопок-сырец |
12,30 |
Хлопковые отходы |
2,50 |
Тряпье для прядения |
0,70 |
Лен |
1,35 |
Конский волос |
1,70 |
Обработанный конский волос |
0,30 |
Пиролюзит |
1,50 |
Фосфаты (половина в концентратах) |
13,00 |
Асбест |
1,00 |
Химические и фармацевтические продукты и лекарственные травы |
1,60 |
Смолы |
0,70 |
Рыбий пузырь (Hausenblasen) |
0,12 |
Пух и перо |
2,48 |
Щетина |
3,60 |
Сырая пушнина |
5,60 |
Шкуры для пушно-меховых изделий |
3,10 |
Меха |
0,90 |
Тополевое и осиновое дерево для производства спичек |
1,50 |
_______________ |
Поставки товаров из СССР по настоящему списку должны быть произведены в течение двух лет на общую сумму 90 000 000 германских марок ежегодно таким образом, что по возможности половина каждого из названных товаров будет поставляться в первый год и половина во второй год.
| По уполномочию Правительства Союза Советских Социалистических Республик (Е. Бабарин) |
По уполномочию Правительства Германии (д-р К. Шнурре) |
АВП СССР, ф. 03а, д. 05 - Германия.
КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
В связи с подписанием сего числа Кредитного Соглашения между правительствами Союза Советских Социалистических Республик и Германии нижеподписавшиеся представители условились о следующем;
Германское правительство будет возвращать 0,5% годовых из договоренных и оплаченных 5% годовых, так что эффективная процентная ставка за кредит остается в размере 4,5%. Это обратное возмещение имеет место в определенные сроки возврата, подлежащие согласованию между Торгпредством и «ДЕГО», таким образом, что 10% уплаченных Торгпредством за расчетный период процентных возмещений будут обратно переводиться в сроки платежа. Перевод соответствующих сумм производится по указанию Торгпредства в германских марках на один из зондерконто Торгпредства СССР в Германии или Госбанка СССР, открытых на основании
Соглашения о торговом и платежном обороте от 19 декабря 1938 года.
Вносимые суммы могут быть использованы в соответствии со статьей IV того же соглашения о торговом и платежном обороте.
При этом само собой разумеется, что указанное в пункте 17 статьи IV только что упомянутого соглашения от 19 декабря 1938 года право оплачивать с особых счетов проценты распространяется и на проценты по кредиту, составляющему предмет подписанного сего числа Кредитного Соглашения между правительствами СССР и Германии.
| По уполномочию Правительства Союза Советских Социалистических Республик (Е. Бабарин) |
По уполномочию Правительства Германии (д-р К. Шнурре) |
Берлин, 19 августа 1939 г.
АВП СССР, ф. 03а, д. 05 — Германия.
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ О СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИХ ПЕРЕГОВОРАХ
О ТОРГОВЛЕ И КРЕДИТЕ ОТ 19 АВГУСТА 1939 ГОДА
[19 августа 1939 г.]
I. Стороны, проверив свои полномочия и найдя их в порядке, подписали Кредитное Соглашение между СССР и Германией и обменялись этим документом.
II. Были подписаны и вручены нижеследующие документы, являющиеся неотъемлемой частью упомянутого выше Кредитного Соглашения:
1. Список «А» германских поставок.
2. Список «Б» германских поставок.
3. Список «В» советских поставок.
4. Конфиденциальный протокол о бонифицировании.
| По уполномочию Правительства Союза Советских Социалистических Республик (Е. Бабарин) |
По уполномочию Правительства Германии (д-р К. Шнурре) |
АВП СССР, ф. 03а, д. 05 — Германия.
Приложение
Берлин, 19 августа 1939 г.
Многоуважаемый г-н Бабарин,
В связи с подписанным сегодня Кредитным Соглашением Вами выражено пожелание, чтобы германское правительство оказывало свое содействие в том, чтобы заказы, которые СССР предполагает разместить в Германии, могли быть успешно осуществлены и выполнены.
На это я имею честь заявить Вам, что германское правительство при размещении и выполнении заказов будет — как и до сих пор — оказывать торговому представительству и советским импортным организациям в каждом отдельном случае [нужное] содействие.
Германское правительство будет далее содействовать тому, чтобы представители торгового представительства СССР и советских импортных организаций могли посещать соответствующие предприятия, готовые производить поставки, с целью установления качества заказываемых изделий. Германское правительство также будет оказывать влияние с целью обеспечить представителям торгового представительства СССР и советских импортных организаций возможность после передачи заказа и после предварительного сообщения посещать заводы-поставщики, чтобы удостоверяться в положении и успешности выполнения заказа, при специальных заказах производить необходимые испытания и осуществлять надлежащую приемку.
Торговое представительство СССР в Берлине в соответствующих случаях будет сообщать имперскому министерству экономики немедленно о начале переговоров с германскими фирмами относительно заказов, чтобы имперское министерство экономики могло оказать свое влияние в соответствии со смыслом настоящего письма.
С уверением моего предпочтительного уважения
д-р К. Шнурре
АВП СССР, ф. За, д. 241 — Германия.
Приложение {{* Перевод с немецкого.}}
Берлин, 19 августа 1939 г.
Многоуважаемый г-н К. Шнурре,
Подтверждаю получение Вашего письма от сегодняшнего числа, текст которого гласит:
«В связи с подписанным сегодня Кредитным Соглашением Вами выражено пожелание, чтобы германское правительство оказывало свое содействие в том, чтобы заказы, которые СССР предполагает разместить в Германии, могли быть успешно осуществлены и выполнены.
На это я имею честь заявить Вам, что германское правительство при размещении и выполнении заказов будет — как и до сих пор — оказывать торговому представительству и советским импортным организациям в каждом отдельном случае [нужное] содействие.
Германское правительство будет далее содействовать тому, чтобы представители торгового представительства СССР и советских импортных организаций могли посещать соответствующие предприятия, готовые производить поставки, с целью установления качества заказываемых изделий. Германское правительство также будет оказывать влияние с целью обеспечить представителям торгового представительства СССР и советских импортных организаций возможность после передачи заказа и после предварительного сообщения посещать заводы-поставщики, чтобы удостоверяться в положении и успешности выполнения заказа, при специальных заказах производить необходимые испытания и осуществлять надлежащую приемку.
Торговое представительство СССР в Берлине в соответствующих случаях будет сообщать имперскому министерству экономики немедленно о начале переговоров с германскими фирмами относительно заказов, чтобы имперское министерство экономики могло оказать свое влияние в соответствии со смыслом настоящего письма».
Я заявляю о своем согласии с содержанием этого письма.
С заверениями моего уважения
Е. Бабарин
АВП СССР, ф. За, д. 241 — Германия.
576. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара в министер ство иностранных дел Франции
20 августа 1939 г.
Если французское правительство не считает возможным разговаривать в Варшаве как гарант с достаточной авторитетностью, чтобы заставить поляков изменить их позицию, то я не вижу другого решения, кроме решения не принимать буквально возражений г-на Бека, который, может быть, желает только одного — иметь возможность игнорировать все это дело.
В этих условиях можно было бы дать русским в принципе утвердительный ответ, который позволил бы продолжать военные переговоры, уточнив при этом, что предусматриваемое ограниченное право прохода [войск] будет предоставлено только в случае возникновения военных действий между Польшей и Германией.
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 314.
20 августа 1939 г.
В последние дни польские газеты «Польска збройна», «Экспресс поранны», «Курьер варшавски» опубликовали сообщение о разногласиях, возникших в ходе переговоров в Москве между советской военной делегацией, с одной стороны, и французской и английской военными миссиями — с другой, в связи с тем, что СССР якобы требует военной помощи Англии и Франции на случай войны на Дальнем Востоке. ТАСС уполномочен заявить, что это сообщение является сплошным вымыслом от начала до конца, а существующие на самом деле разногласия касаются совсем другого вопроса и не имеют никакого отношения к вопросу о Дальнем Востоке.
Известия. 1939. 20 августа.
578. Записка военного министерства Франции о переговорах военных миссий СССР, Великобритании и Франции
Не ранее 20 августа 1939 г.
Французская военная миссия генерала Думенка, установив в Лондоне контакт с британской миссией адмирала Планкета, направилась с этой последней морским путем в Ленинград и прибыла в Москву 12 августа.
«После оказанного с советской стороны прекрасного приема» 13-го начались переговоры, протекавшие «неизменно в очень сердечной атмосфере» (телеграмма генерала Думенка).
Но непременное условие заключения договора, выдвинутое советской делегацией еще 14-го {{* См. док. 551.}}, состоит в том, чтобы в случае агрессии против Польши или Румынии военные силы СССР могли бы вступить:
в Виленский коридор,
в Галицию,
на румынскую территорию.
Советы мотивируют эти условия
опасением, что их призовут на помощь полякам или румынам, когда уже будет слишком поздно;
желанием предпринять наступательные операции в интересах Франции в том случае, если главный германский удар будет первоначально направлен против западного фронта;
необходимостью избежать какой бы то ни было потери времени в случае германской агрессии против Прибалтийских стран.
Короче говоря, по впечатлению, вынесенному генералом Думенком, они проявляют твердую решимость не оставаться в стороне, а, наоборот, принять на себя всю полноту обязательств.
С другой стороны, чтобы ослабить опасения поляков, которые можно предвидеть, советские делегаты очень жестко ограничивают зоны вступления [советских войск] и определяют их, исходя из соображений исключительно стратегического характера.
Следовательно, московские переговоры могут, видимо, продолжаться лишь в том случае, если будет достигнуто соглашение относительно условия для непосредственного сотрудничества, которое выдвинуто Советами и которое может быть принято лишь с согласия поляков.
Однако эти последние, несмотря на усилия французского посла в Варшаве и нашего военного атташе, упорно заявляют о своем отказе дать принципиальное согласие на вступление советских войск на их территорию. Г-н Бек и начальник штаба армии генерал Стахевич проявили в этом отношении непримиримую враждебность, соглашаясь только на то, чтобы, с целью не доводить дело до разрыва московских переговоров, наша военная миссия могла маневрировать так, как если бы ни одного вопроса не было поставлено перед поляками {{** См. док. 573, 574.}}.
Должна ли эта уступка рассматриваться как единственная, которой можно добиться от поляков, или же ее следует толковать как молчаливый призыв к тому, чтобы оказать на них давление?
Советская поддержка в деле создания восточного фронта остается необходимой, и разрыв московских переговоров мог бы лишь подтолкнуть Гитлера на то, чтобы ускорить ход событий.
Печат. по изд.: СССР в борьбе за мир... С. 622-623.
579. Телеграмма министра иностранных дел Польши Ю. Бека послу Польши во Франции Ю. Лукасевичу
20 августа 1939 г.
Французский и английский послы обратились ко мне в результате переговоров франко-англо-советских штабов, во время которых Советы потребовали предоставления возможности вступления в контакт с германской армией в Поморье, на Сувалщизне и в восточной Малой Польше. Эта позиция поддержана английским и французским демаршем.
Я ответил, что недопустимо, чтобы эти государства обсуждали вопрос о военном использовании территории другого суверенного государства. Польшу с Советами не связывают никакие военные договоры, и польское правительство такой договор заключать не намеревается.
Французский посол сказал, что в таком случае они ответят Советам, что польское правительство отказалось от обсуждения или что французское правительство не взялось сделать формальный демарш, будучи уверено в отрицательном ответе.
Оставляю вопрос об ответе Советам на усмотрение Франции и Англии, оговаривая, чтобы ответ не давал повода для недоразумений.
Бек
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 314.
580. Телеграмма поела Великобритании в Польше Г. Кеннарда в министерство иностранных дел Великобритании
20 августа 1939 г.
Моя непосредственно предшествующая телеграмма.
Сегодня вечером г-н Бек передал мне ответ польского правительства, который, как я и опасался, был отрицательным {{* См. док. 579.}}.
1. Г-н французский посол и я предварительно договорились, что в случае отрицательного ответа мы предложим г-ну Беку следующее. При данных обстоятельствах было бы предпочтительнее, чтобы информацию г-на Бека о мнении его правительства мы не рассматривали как официальный ответ; в надежде на улучшение положения в Москве должна быть принята договоренность о том, что запрос о пропуске советских войск официально не делался и на него не был получен ответ; если бы настаивали на ответе, то он был бы отрицательным.
2. Г-н Бек заявил, что он консультировался с маршалом (Рыдз-Смиглы) и что мнения военных властей в общем совпадают с теми, которые (он) только что изложил. Принцип польской политики всегда заключался в том, чтобы не допускать присутствия иностранных войск на польской территории, и польское правительство возражает против прохода русских войск через польскую территорию, так же как и германских. Он считает, что маршал Ворошилов пытается сейчас добиться мирным путем того, чего он хотел добиться силой оружия в 1920 году.
4. Бек слышал из Москвы, что когда маршал Ворошилов обратился с просьбой о проходе русских войск через польскую территорию, то союзная делегация ответила, что Польша является суверенной страной и что она сама должна выразить свое отношение. Бек благодарен за этот ответ и желает сделать все, что в его силах, чтобы облегчить задачу союзной делегации, которая, как он понимает, является трудной. Он предложил сохранять величайшую секретность в отношении демарша французского посла и меня и согласился, чтобы его ответ рассматривался как чисто неофициальный обмен мнениями.
Повторено в Париж и в Москву.
Печат. по изд.: Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 7. С. 164-165.
581. Запись заседания военных миссий СССР, Великобритании и Франции
21 августа 1939 г.
Заседание начинается в 11 ч. 03 м.,
оканчивается в 17 ч. 25 м.
Адм. Дракс (председательствующий). Объявляю заседание открытым.
Я должен, прежде всего, заявить маршалу, что мы собрались сегодня в соответствии с его срочно выраженным желанием. По моему мнению, следовало бы отложить заседание еще на 3—4 дня, но поскольку он попросил, чтобы мы встретились сегодня, мы рады согласиться с этим, в частности потому, что у нас имеется два или три важных вопроса, которые было бы полезно обсудить {{* В ходе переговоров была допущена неточность при переводе этого абзаца на русский язык. Его текст воспроизводится по английскому изданию «Documents on British Foreign Policy. 1919—1939». Third Series, vol. VII. L., 1954. P. 589.}}.
Должен Вас информировать, что полномочия Британской миссии получены и будут сейчас оглашены.
(Оглашается текст полномочий на английском языке. Перевод на русский язык будет представлен по получении подлинного текста.)
Я перехожу теперь ко второму пункту. Так как маршал пожелал, чтобы это заседание состоялось, я хотел бы попросить его высказать свое мнение насчет нашей дальнейшей работы.
Маршал Ворошилов. Я, от имени миссии Советского Союза, вношу предложение сделать перерыв нашего совещания не на 3—4 дня, как об этом просит англо-французская миссия, а на более продолжительный срок.
Наша миссия состоит из людей, которые стоят во главе наших вооруженных сил. Наше совещание совпало с периодом, когда вооруженные силы Советского Союза проводят свои осенние учения и маневры. Члены нашей военной миссии, являющиеся ответственными руководителями наших вооруженных сил, в данное время не могут, к сожалению, сколько-нибудь систематически уделять время данному совещанию, так как они будут заняты этими учениями и осенними маневрами, подготовка к которым уже началась и находится в полном разгаре.
Вот почему я еще раз прошу наше совещание отложить на более продолжительный период времени, в надежде, что за этот период будут выяснены все те вопросы, которые одинаково всех нас интересуют. Я имею в виду получение ответов от правительств Великобритании и Франции на поставленные советской миссией вопросы. (Переговоры между адм[иралом] Драк [сом] и ген[ералом] Думенк[ом].)
Адм. Дракс. Я попросил бы маршала наметить более определенно срок перерыва.
Маршал Ворошилов. Я, к сожалению, лишен возможности точно определить этот срок, так как собираться нам до того, как будут получены ответы английской и французской миссиями от своих правительств, очевидно, нет практической необходимости. Мне думается, что, если будут получены положительные ответы на наш вопрос, тогда придется наше совещание собрать, может быть, раньше. Если ответы будут отрицательные, я вообще не вижу возможности дальнейшей работы для нашего совещания, потому что вопросы, нами поставленные, как я уже предварительно осведомлял высокое наше совещание, являются для нас решающими, кардинальными. Если на них не будут получены положительные ответы, тогда вряд ли будет необходимость вообще собираться.
Адм. Дракс. Мы понимаем, что члены советской миссии очень заняты. Мы были бы рады дать точный ответ на вопросы маршала, но я бы попросил сделать перерыв, чтобы обсудить это предложение маршала о сроке перерыва. (Советская миссия выражает согласие на перерыв.)
Объявляется перерыв.
(После перерыва.)
Адм. Дракс. Мы с генералом принимаем с сожалением предложение маршала относительно отсрочки совещания. Мы вполне понимаем те важные обязанности членов советской миссии, которые они вынуждены сейчас выполнять. Мы это понимаем тем лучше, что члены нашей делегации были оторваны от выполнения своих обязанностей.
Перед тем как нам сегодня расстаться, я от имени английской и французской миссий хотел бы отметить, что мы были приглашены сюда для того, чтобы выработать военную конвенцию. Поэтому нам трудно понять действия советской миссии, намерение которой, очевидно, заключалось в постановке сразу же сложных и важных политических вопросов.
Советские руководители должны были бы представить себе, что для получения ответов на эти вопросы необходимо было снестись с нашими правительствами, а наши правительства в свою очередь должны были снестись с другими правительствами. Именно отсюда вытекает отсрочка, которая является нежелательной с любой точки зрения. Поэтому французская и английская миссии не могут принять на себя ответственность за отсрочку, которая имеет место.
Так как мы можем получить ответы от наших правительств в любой момент, мы просили бы, чтобы члены советской миссии нашли время для участия в дальнейшей работе.
В заключение мы высказываем наше мнение: мы готовы продолжать работу нашего совещания и считаем, что это время будет использовано целесообразно.
Вот все, что мы хотели сказать.
Еще раз повторяю, что мы готовы продолжить работу совещания в любой момент, когда это будет угодно.
(Ад[мирал] Дракс свое заявление читал по отпечатанному на машинке тексту, где имелись отдельные пометки и исправления, сделанные карандашом.)
Маршал Ворошилов. Я прошу г-на председателя сделать перерыв, чтобы нам можно было посоветоваться и дать свой ответ.
Адм. Дракс. Перед тем как это сделать, я хотел бы на рассмотрение маршала представить еще один вопрос.
Маршал Ворошилов. Пожалуйста.
Адм. Дракс. Мы предполагаем, что не нужно делать никаких заявлений в прессу, указывающих на то, что работа конференции отложена на неопределенный срок. Мы считаем, что такое заявление в прессу вызвало бы нежелательные результаты, так как думаем, что конференция возобновит свою работу в скором времени.
(Последнее заявление ген [ерал] Думенк передает адмиралу Драксу. Ген [ерал] Хейвуд переводит его, и адм[ирал] Дракс оглашает. Заявление было написано от руки.)
Объявляется перерыв до 16 часов.
(После перерыва.)
Адм. Дракс. Заседание возобновляется.
[Командарм] Шапошников. Народный комиссар военно-морского флота, член нашей миссии, сейчас очень занят и поэтому на настоящем заседании быть не может.
Адм. Дракс. Принимаем это заявление и сожалеем о его отсутствии.
Маршал Ворошилов. В ответ на сделанное заявление я зачитаю наше заявление.
В своем заявлении глава английской военной миссии адмирал Дракс от имени английской и французской военных миссий поставил несколько вопросов, на которые советская миссия считает необходимым дать свои разъяснения.
1. В заявлении подчеркивается факт приглашения в СССР французской и английской военных миссий для выработки военной конвенции.
Советская военная миссия разъясняет действительное положение дела.
Настоящее совещание военных миссий Англии, Франции и СССР явилось естественным продолжением политических переговоров, которые велись между представителями Англии, Франции и СССР, целью которых, как известно, было выработать совместный план сопротивления агрессии в Европе.
В связи с этим Советское правительство неоднократно заявляло о том, что оно не может отделить политического пакта от военной конвенции, которые должны явиться результатом политических и военных переговоров между нашими странами.
Согласившись с мнением Советского правительства, правительства Англии и Франции и командировали свои военные миссии в СССР.
2. Англо-французской военной миссии, по ее заявлению, трудно понять действия советской миссии, намерение которой, по ее мнению, заключается в постановке сразу же сложных и важных политических вопросов.
Намерением советской военной миссии было и остается договориться с английской и французской военными миссиями о практической организации военного сотрудничества вооруженных сил трех договаривающихся стран.
Советская миссия считает, что СССР, не имеющий общей границы с Германией, может оказать помощь Франции, Англии, Польше и Румынии лишь при условии пропуска его войск через польскую и румынскую территории, ибо не существует других путей, для того чтобы войти в соприкосновение с войсками агрессора.
Подобно тому как английские и американские войска в прошлой мировой войне не могли бы принять участия в военном сотрудничестве с вооруженными силами Франции, если бы не имели возможности оперировать на территории Франции, так и советские вооруженные силы не могут принять участия в военном сотрудничестве с вооруженными силами Франции и Англии, если они не будут пропущены на территорию Польши и Румынии. Это военная аксиома.
Таково твердое убеждение советской военной миссии.
Английская и французская миссии, к нашему удивлению, не согласны в этом с советской миссией. В этом наше разногласие.
Советская военная миссия не представляет себе, как могли правительства и генеральные штабы Англии и Франции, посылая в СССР свои миссии для переговоров о заключении военной конвенции, не дать точных и положительных указаний по такому элементарному вопросу, как пропуск и действия советских вооруженных сил против войск агрессора на территории Польши и Румынии, с которыми Англия и Франция имеют соответствующие политические и военные отношения.
Если, однако, этот аксиоматический вопрос превращают французы и англичане в большую проблему, требующую длительного изучения, то это значит, что есть все основания сомневаться в их стремлении к действительному и серьезному военному сотрудничеству с СССР.
Ввиду изложенного ответственность за затяжку военных переговоров, как и за перерыв этих переговоров, естественно, падает на французскую и английскую стороны.
(Продолжительное совещание между адм[иралом] Дракс [ом] и ген[ералом] Думенк[ом].)
Адм. Дракс. Нам хочется устроить небольшой перерыв.
Объявляется перерыв.
(После перерыва.)
Адм. Дракс. В ответ на заявление маршала я хочу сказать, что если бы было малейшее сомнение в серьезности нашего намерения заключить военное соглашение, то мы заявили бы об этом откровенно и немедленно.
Мне кажется, что в представлении советской миссии есть некоторые недоразумения относительно нашего мнения насчет советских планов. Мы далеки от разногласий с теми тремя вариантами плана, которые были изложены начальником Генерального штаба Шапошниковым. Поднятые политические вопросы уже обсуждаются нашими правительствами.
Но события нарастают с большой быстротой. Поэтому, чтобы не терять времени, мы хотим задать несколько важных вопросов, разработанных в рамках трех изложенных вариантов. Мы просим изучить эти вопросы, с тем чтобы вы были в состоянии дать на них ответы на следующем нашем заседании. Мы готовы обсуждать эти вопросы в любое время, когда это вам будет угодно.
Что же касается моего вопроса, заданного сегодня утром, то я хотел бы спросить, готовы ли вы собраться, когда мы получим ответы из Лондона и Парижа.
Маршал Ворошилов. Ввиду неопределенности положения относительно получения ответов, мне думается, лучше всего сейчас не предрешать вопроса о дне заседания нашего совещания. Разумеется, если английской и французской миссиями будут получены соответствующие положительные ответы на поставленные нами вопросы, советская военная миссия готова будет собраться для рассмотрения тех вопросов, которые нами только были намечены и которые подлежат еще детальному обсуждению.
Адм. Дракс. Мы передаем вам в письменном виде ряд вопросов и просили бы эти вопросы изучить. Передаем также ряд морских вопросов {{* Так в документе. Очевидно, имеются в виду вопросы, переданные 17 августа (см. док. 566).}}.
Я бы просил еще маршала высказаться относительно того, имеется ли у него какое-нибудь предложение о заявлении в прессу. Я об этом спрашиваю в связи с тем, что было сделано уже одно официальное заявление, которое не было заранее согласовано с остальными миссиями.
Маршал Ворошилов. Я полагаю, что брать на себя взаимные обязательства относительно сообщения в прессу сейчас нет надобности.
Советская миссия не собирается давать никаких сообщений о работе нашего совещания. Но она не может поручиться за то, что те или иные сведения могут проникнуть в печать.
Что же касается вопроса г-на адмирала относительно того, что в печать проникли сообщения о работе нашего совещания, то дело здесь обстоит следующим образом.
Вся мировая пресса, в том числе английская и французская, неоднократно и весьма подробно обсуждали вопрос о том, что затруднения в работе нашего совещания проистекают от того, что советская военная миссия или Советское правительство поставили вопрос перед нашим совещанием относительно гарантии со стороны Англии и Франции наших границ на Дальнем Востоке. Я думаю, здесь нет необходимости говорить о надуманности и лживости всей этой шумихи газет. И только этим объясняется официальное заявление ТАСС о том, что вопрос о дальневосточных границах и военном сотрудничестве между Советским Союзом и Англией и Францией на Дальнем Востоке на нашем совещании не стоял и не обсуждается, а разногласия имеются в других плоскостях {{** См. док. 577.}}.
Я в этом не вижу нарушения принятого нами решения не давать в прессу сообщения о работе. О работе не было ничего сообщено.
(Адмирал Дракс совещается с ген[ералом] Думенк[ом].)
Адм. Дракс. Мы принимаем к сведению заявление маршала относительно сообщения в ТАСС и благодарим за подробное объяснение.
Можно ли сделать отсюда заключение, что наше соглашение о том, чтобы не давать никаких сообщений в прессу без предварительной консультации всех сторон, остается в силе?
Маршал Ворошилов. Я полагаю, что наше совещание прекращает свою работу на более или менее продолжительный период времени. (Генерал Думенк и маршал Бернет энергично качают головами в знак несогласия с предположением тов. Ворошилова.) П®этому связывать себя сейчас нет надобности. Однако, я повторяю, наша военная миссия не собирается давать каких-либо сведений в прессу.
Адм. Дракс. Мы принимаем это к сведению и заявляем, что со своей стороны английская и французская миссии также не собираются делать каких-нибудь заявлений в прессе.
Командарм Шапошников. Мы получили ряд вопросов от английской и французской военных миссий. Со своей стороны советская военная миссия задавала мало дополнительных вопросов. Советская военная миссия полагает и оставляет за собою право при продолжении работ совещания поставить ряд вопросов, которые она найдет нужным.
Адм. Дракс. Это само собой разумеется.
А сейчас, так как программа нашего совещания исчерпана, я прошу разрешения передать еще пять вопросов, касающихся военно-воздушных сил.
Я предлагаю, если маршал не возражает, отложить наши заседания, но я хотел бы добавить следующее: я был бы удивлен, если бы ответ на политические вопросы не пришел до 27 августа {{* Неточность при переводе. Текст абзаца воспроизводится по английскому Изданию «Documents on British Foreign Policy. 1919—1939». Third Series, vol. VII. L., 1954, p. 589.}}.
Объявляю заседание закрытым.
ВОПРОСЫ ФРАНЦУЗСКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ
ВОЕННЫХ МИССИЙ, КАСАЮЩИЕСЯ
ВОЗДУШНЫХ СИЛ
{{** Перевод с английского.}}
21 августа 1939 г.
1. С какой быстротой советские воздушные силы могут быть мобилизованы на польском и румынском фронтах?
2. Предполагает ли СССР действовать со своих собственных авиационных баз или с передовых баз в Польше и Румынии?
3. Мог бы СССР снабжать Румынию и Польшу самолетами или материалами, необходимыми для их постройки?
4. Предполагает ли СССР в случае войны помогать Турции самолетами и оборудованием?
5. Пригодны ли аэродромы и посадочные площадки, которые были бы заняты в случае войны советскими воздушными силами на западной границе СССР, для действия авиации во все времена года, включая осень, зиму и весну? Относится ли ограничение действий авиации в определенные периоды года ко всем или только к части этих аэродромов?
АВП СССР, ф. 06, оп. 16, п. 27, д. 5, л. 155—164. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 624-630.
582. Письмо рейхсканцлера Германии А. Гитлера секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину
21 августа 1939 г.
{{* Передано послом Германии в СССР
Ф. Шуленбургом В. М. Молотову в 15 час.}}
(перевод)
Господину И. В. Сталину
Москва
1. Я искренне приветствую заключение германо-советского торгового соглашения, являющегося первым шагом на пути изменения германо-советских отношений.
2. Заключение пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгий срок. Германия, таким образом, возвращается к политической линии, которая в течение столетий была полезна обоим государствам. Поэтому германское правительство в таком случае исполнено решимости сделать все выводы из такой коренной перемены.
3. Я принимаю предложенный Председателем Совета Народных Комиссаров и народным комиссаром СССР господином Молотовым проект пакта о ненападении, но считаю необходимым выяснить связанные с ним вопросы скорейшим путем.
4. Дополнительный протокол, желаемый правительством СССР, по моему убеждению, может быть, по существу, выяснен в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично. Иначе германское правительство не представляет себе, каким образом этот дополнительный протокол может быть выяснен и составлен в короткий срок.
5. Напряжение между Германией и Польшей сделалось нестерпимым. Польское поведение по отношению к великой державе таково, что кризис может разразиться со дня на день. Германия, во всяком случае, исполнена решимости отныне всеми средствами ограждать свои интересы против этих притязаний.
6. Я считаю, что при наличии намерения обоих государств вступить в новые отношения друг к другу является целесообразным не терять времени. Поэтому я вторично предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа. Министр иностранных дел имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол. Более продолжительное пребывание министра иностранных дел в Москве, чем один день или максимально два дня, невозможно ввиду международного положения. Я был бы рад получить от Вас скорый ответ.
Адольф Гитлер
АВП СССР, ф. 0745, оп. 14, п. 32, д. 3, л. 63—64.
583. Письмо секретаря ЦК ВКП(б) И, В. Сталина рейхсканцлеру Германии А. Гитлеру
21 августа 1939 г.
{{* Передано В. М. Молотовым послу
Германии в СССР Ф. Шуленбургу 21 августа в 17 час.}}
Рейхсканцлеру Германии господину А. Гитлеру
Благодарю за письмо {{** См. док. 582. }}.
Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создаст поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами.
Народы наших стран нуждаются в мирных отношениях между собою. Согласие германского правительства на заключение пакта ненападения создает базу для ликвидации политической напряженности и установления мира и сотрудничества между нашими странами.
Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г. Риббентропа 23 августа.
И. Сталин
АВП СССР, ф. 0745, оп. 14, п. 32, д. 3, л. 65.
584. Телеграмма временного поверенного в делах Франции в Великобритании Р. Камбона министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
21 августа 1939 г.
Сегодня утром в Форин офисе еще не было известно мнение посла Англии в Москве о подлинном значении подписания германо-советского торгового соглашения {{*** См. док. 575.}}.
Строго секретно. В насто4ящий момент Стрэнг отказывается рассматривать этот акт как изменение советской позиции по отношению к нам. Он расценивает подписание скорее как маневр с целью произвести впечатление на Францию и Великобританию и заставить их принять все условия СССР.
Оценки договора английской прессой будут, очевидно, умеренными.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVIII. P. 236.
585. Телеграмма главы военной миссии Франции Ж. Думенка министру национальной обороны Франции Э. Даладье
21 августа 1939 г.
Назначенное на сегодня заседание состоялось утром. Во второй половине последовало второе заседание.
В ходе этих двух заседаний мы обменялись вежливыми замечаниями по поводу задержки из-за политической проблемы прохода. Маршал Ворошилов стоит на своей позиции не начинать никакую редакционную работу до получения положительного ответа, без которого, как он повторил, переговоры будут прерваны.
Новое заседание, дата которого не установлена, состоится только тогда, когда мы будем в состоянии ответить положительно.
Будучи в курсе новых демаршей, предписанных французским и английским правительствами в Варшаве, я счел необходимым согласиться с этой отсрочкой в ожидании Ваших инструкций.
Ознакомьтесь с телеграммой посла по этому же вопросу.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVIII. P. 243.
586. Телеграмма министра иностранных дел Франции Ж. Бонне послу Франции в СССР П. Наджиару
21 августа 1939 г.
Я обсудил с Председателем Совета (Министров) соображения, изложенные в Ваших телеграммах №№ 895—901 {{* Речь идет о телеграмме посла Наджиара от 20 августа, в которой он настоятельно рекомендовал по вопросам о подписании военной конвенции и прохода советских частей через польскую территорию «дать русской делегации положительный в принципе ответ, который позволил бы продвинуть вперед военные переговоры».}}.
Они получили одобрение со стороны правительства, и генерал Думенк получит непосредственно в свой адрес инструкции обсуждать и подписать военную конвенцию в общих интересах с оговоркой об окончательном одобрении ее французским правительством 151.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVIII. P. 232.
587. Сообщение советской печати о советско-германских отношениях
22 августа 1939 г.
После заключения советско-германского торгово-кредитного соглашения {{** См. док. 575.}} встал вопрос об улучшении политических отношений между Германией и СССР. Происшедший по этому вопросу обмен мнениями между правительствами Германии и СССР установил наличие желания обеих сторон разрядить напряженность в политических отношениях между ними, устранить угрозу войны и заключить пакт о ненападении. В связи с этим предстоит на днях приезд германского министра иностранных дел г. фон Риббентропа в Москву для соответствующих переговоров.
Известия. 1939. 22 августа.
588. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
22 августа 1939 г.
Агентство Гавас получило разрешение от советской пресс-службы опубликовать следующее:
«Переговоры о договоре о ненападении с Германией не могут никоим образом прервать или замедлить англо-франко-советские переговоры. Речь идет о содействии делу мира: одно направлено на уменьшение международной напряженности, другое — на подготовку путей и средств в целях борьбы с агрессией, если она произойдет».
Я рекомендую комментировать если не точно в этих терминах, то, по крайней мере, в подобном духе и с самым большим спокойствием.
Разыгрываемая партия требует большой осмотрительности, и мы не должны чего-либо делать или говорить, что позволило бы немецкой пропаганде заявить о провале на Востоке нашей мирной программы сопротивления агрессии.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. Т. XVIII. P. 282.
589. Телеграмма министра иностранных дел Франции Ж. Бонне послу Франции в Польше Л. Ноэлю
22 августа 1939 г.
Ввиду новой перспективы, созданной объявлением о предстоящем подписании германо-советского пакта о ненападении, мне кажется необходимым попробовать предпринять в самом срочном порядке новые усилия перед маршалом Рыдз-Смиглы с целью устранить, пока еще есть время, единственное препятствие, которое вместе с тем мешает заключению трехсторонних соглашений в Москве.
Единственно возможным ответом на русско-германский маневр было бы немедленное предоставление польским правительством, но крайней мере молчаливого, права подписи, позволяющего генералу Думенку занять от имени Польши твердую позицию, имея в виду уникальную эвентуальность войны, при которой Россия пришла бы последней на помощь.
Даже если этот выход оказался бы неэффективным, поскольку польское правительство будет, несомненно, возражать, он тем не менее позволил бы возлагать ответственность на Россию, но ее разделила бы с ней Польша, если она стала бы упорствовать в своем отказе.
Наоборот, любая возможность договориться с Советским правительством, что может еще быть обеспечено положительным ответом польского правительства, позволила бы нам ограничить как по духу, так и по букве значение будущего германо-русского соглашения, ставя, по крайней мере, вопрос о его совместимости с обязательствами, взятыми в то же время СССР по отношению к Франции и Великобритании.
Соблаговолите особо настаивать на этом, подчеркивая самым решительным образом, что Польша ни морально, ни политически не может отказаться испытать этот последний шанс спасти мир.
В заключение твердо напомните, что Франция, которая постоянно проявляла дружбу в отношении Польши, предоставила ей значительные кредиты, направила военную технику, оказывала самую разнообразную помощь, сегодня имеет право требовать от нее взвесить всю серьезность отказа.
Если Вам будет дан положительный ответ, соблаговолите незамедлительно известить по телеграфу Наджиара.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 série. T. XVIII. P. 283-284.
590. Телеграмма временного поверенного в делах Великобритании во Франции Кэмпбелла министру иностранных дел Великобритании Э. Галифаксу
22 августа 1939 г.
[1.] Французское правительство посылает инструкцию французскому послу в Варшаве {{* См. док. 589.}} предпринять последнюю попытку через г-на Бека или маршала Рыдз-Смиглы убедить Польшу предоставить генералу Думенку карт-бланш в том, чтобы от ее имени дать хотя бы молчаливое обещание впустить русские войска в том только случае, если Россия поддержит Польшу против германской агрессии. Он должен сказать, что, если русская реакция будет неблагоприятной, как Польша, возможно, ожидает, ответственность за срыв московских переговоров, которую в противном случае будет нести Польша, целиком ляжет на Россию; в то же время, если она будет благоприятной, может оказаться возможным ограничить рамки германо-русского соглашения и сделать его совместимым с русскими обязательствами в отношении Франции и Великобритании.
2. Французский посол напомнит, что Франция дала Польше свои гарантии {{** См. док. 267.}} и оказывает ей финансовую и материальную помощь. Поэтому Франция считает, что она имеет право просить Польшу об этой жертве, в которой заключена последняя надежда на сохранение мира. Он должен с величайшей энергией добиваться осуществления этой просьбы и настаивать, чтобы Польша взвесила все последствия своего отказа.
3. Г-н Бонне просит, чтобы правительство Его Величества срочно проинструктировало английского посла в Варшаве с целью энергичной поддержки его французского коллеги. Г-н Даладье особенно надеется, что правительство Его Величества тотчас же направит инструкции.
Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 630-631.
591. Запись беседы главы советской военной миссии К. Е. Ворошилова с главой французской военной миссии Ж. Думенком
22 августа 1939 г.
Ворошилов. Я прошу г-на генерала Думенка ознакомить меня с документом, который Вы получили от своего правительства и о чем меня известили письмом, а также я хотел бы узнать, имеется ли ответ у английской миссии по тому же вопросу.
Ген. Думенк. Я не имею этого документа, но я получил сообщение правительства, что ответ на основной, кардинальный вопрос положительный. Иначе говоря, правительство дало мне право подписать военную конвенцию, где будет сказано относительно разрешения на пропуск советских войск в тех точках, которые Вы сами определите, т. е. через Виленский коридор, а если понадобится в соответствии с конкретными условиями, то и пропуск через Галицию и Румынию .
Ворошилов. Это сообщение от французского правительства?
Ген. Думенк. Да, это от французского правительства, которое дало мне эти инструкции.
Ворошилов. А как английское правительство?
Ген. Думенк. Я не знаю, получил ли адмирал Дракс подобный ответ от правительства Англии, но я знаю, что адмирал согласен с тем, что конференция может продолжаться.
Ворошилов. Стало быть, английская делегация уведомлена об этом сообщении?
Ген. Думенк. Да, я сказал адмиралу, что ответ правительства Франции получен. И я почти уверен в том, что такой же ответ должен быть и от английского правительства. Но так как я являюсь ответственным за военные вопросы, а адмирал Дракс больше за морские, этого ответа достаточно для продолжения работ конференции.
Ворошилов. Английская миссия, возможно, согласна с тем, что генерал Думенк ведает военными вопросами, тем не менее английская миссия, как мне кажется, играет если не доминирующую, то равнозначную роль во всех наших переговорах. Поэтому без ответа английского правительства на наш вопрос, конечно, трудно будет продолжать работу совещания.
Ген. Думенк. Я думаю, что ответ британского правительства будет получен очень скоро.
Ворошилов. Меня интересует еще другой вопрос. Я очень извиняюсь, г-н генерал, но вопрос очень серьезный, и я считаю необходимым его задать.
Ген. Думенк. Я также хочу говорить с г-ном маршалом серьезно и откровенно.
Ворошилов. Вы не дали ответа относительно того, какую позицию во всем этом деле занимают польское и румынское правительства, в курсе ли они дел, или Вы получили ответ лишь французского правительства, данный без ведома Польши и Румынии.
Ген. Думенк. Я не знаю, какие были переговоры между правительствами, я могу сказать только то, что сказало мне мое правительство.
Я хочу, пользуясь нашим разговором, задать один вопрос: есть ли у Вас желание быстро продвинуть это дело и подписать военную конвенцию, потому что я пришел как раз для этой цели и я вижу, что время идет.
Ворошилов. Время идет, это бесспорно, но не наша вина, что представители Франции и Англии так долго тянули с этими вопросами.
Ген. Думенк. Я согласен с Вами. Возможно, что вначале мы имели затруднения, которые были естественными и от нас не зависели. Но я хочу снова сказать маршалу, что я готов поработать настолько быстро и настолько хорошо, насколько это возможно.
Ворошилов. Я в этом не сомневаюсь. За эти немногие дни я привык к Вам и вижу Вашу искренность и желание возможно скорее заключить военную конвенцию.
Ген. Думенк. Быстро и с взаимным доверием, так, как это должно быть между военными, имеющими общего неприятеля.
Ворошилов. Но вот прошло одиннадцать дней, и вся наша работа за это время сводилась к топтанию на месте. Поэтому я лишен возможности согласиться на участие в дальнейшей работе совещания до тех пор, пока не будут получены все официальные ответы. Я не сомневаюсь, что генерал получил положительный ответ от своего правительства. Но позиция Польши, Румынии, Англии неизвестна. Поэтому наша дальнейшая работа может свестись к одним разговорам, которые в политике могут принести только вред. Я убежден, что поляки сами захотели бы участвовать в наших переговорах, если бы они дали согласие на пропуск советских войск. Поляки непременно потребовали бы своего участия, их генеральный штаб не пожелал бы остаться в стороне от вопросов, которые обсуждаются и которые так близко их касаются. Поскольку этого нет, я сомневаюсь, чтобы они были в курсе дела.
Ген. Думенк. Это возможно, но я не знаю и не могу этого сказать.
Ворошилов. Подождем, пока все станет ясным.
Ген. Думенк. Я с удовольствием могу подождать, но я не хотел бы ждать без оснований. Я откровенен с маршалом. Вместе с тем уже объявлено о том, что кто-то должен приехать, и мне эти визиты не доставляют удовольствия.
Ворошилов. Это верно. Но виноваты в этом французская и английская стороны. Вопрос о военном сотрудничестве с французами у нас стоит уже в течение ряда лет, но так и не получил своего разрешения. В прошлом году, когда Чехословакия гибла, мы ожидали сигнала от Франции, наши войска были наготове, но так и не дождались.
Ген. Думенк. Наши войска также были готовы.
Ворошилов. В чем же тогда дело? У нас не только войска были готовы, но и правительство, вся страна, весь народ — все хотели оказать помощь Чехословакии, выполнить свои договорные обязательства.
Ген. Думенк. Если бы маршал был в это время во Франции, он увидел бы, что все было готово, для того чтобы сражаться.
После этих событий в Европе если нужно создавать фронт мира, то его нужно создавать сейчас. Повторяю, что я в Вашем распоряжении и готов работать, когда Вы хотите, как Вы хотите и методами весьма конкретными.
Ворошилов. Если бы английская и французская миссии прибыли со всеми конкретными и ясными предложениями, я убежден, что за какие-нибудь 5 — 6 дней можно было бы закончить всю работу и подписать военную конвенцию.
Ген. Думенк. Я думаю, что сейчас нам понадобится 3—4 дня, чтобы подписать военную конвенцию. Положение достаточно ясное. То изложение, которое было сделано генералом Шапошниковым, является прекрасной базой для выработки конвенции. Со своей стороны я готов подписать основные предложения, сделанные Шапошниковым.
Ворошилов. Кроме наших предложений должно быть также предложение англо-французской стороны. Нам нужно еще договориться насчет очень многих конкретных вопросов.
Ген. Думенк. Я с этим согласен. Генерал Шапошников сказал, что он собирается поставить ряд вопросов. Я с удовольствием на все эти вопросы дам ответы.
Ворошилов. Давайте подождем, покуда картина будет ясна, когда мы будем иметь ответ от английского правительства и нам станет ясна позиция Польши и Румынии, тогда мы и соберемся. Если этого не будет, тогда и собираться нет надобности, потому что никаких результатов в этом случае быть не может. Нужно, чтобы эти ответы содержали точное указание о том, что Польша об этом знает, чтобы это был ответ английского и французского правительств, согласованный с польским и румынским правительствами. Мы не хотим, чтобы Польша демонстрировала свой отказ от нашей помощи, которую мы ей не собираемся навязывать.
Ген. Думенк. Я буду иметь в виду эти вопросы маршала и по получении ответов на них немедленно поставлю об этом в известность маршала. Но в настоящее время я думаю, что мы, военные люди, работающие вместе, можем рассмотреть достаточно точно различные варианты военных действий. В этом случае мы все-таки выиграем время.
Ворошилов. Если будет разрешен основной вопрос, тогда все другие вопросы, если никаких политических событий за это время не произойдет, нам нетрудно будет разрешить. Мы потом быстро договоримся. Но я боюсь одного: французская и английская стороны весьма долго тянули и политические и военные переговоры. Поэтому не исключено, что за это время могут произойти какие-нибудь политические события. Подождем. Чем скорее будет ответ, тем быстрее мы можем окончательно решить, как быть дальше.
Ген. Думенк. В настоящих условиях время дорого. Поэтому я согласен и на рассмотрение проекта конвенции, предложенного маршалом, и на то, чтобы представить вниманию маршала свой проект. Это даст возможность выяснить достаточно конкретно желания различных сторон.
Ворошилов. Мы ведь самые элементарные условия поставили. Нам ничего не дает то, что мы просили выяснить для себя, кроме тяжелых обязанностей — подвести наши войска и драться с общим противником. Неужели нам нужно выпрашивать, чтобы нам дали право драться с нашим общим врагом! До того как все эти вопросы будут выяснены, никаких переговоров вести нельзя.
Ген. Думенк. Если уж мне мое правительство сказало «да», то я не думаю, что оно сказало это легкомысленно. Если я сообщил, что мое правительство сказало «да», то я считаю, что мы можем начать работу. Сейчас маршал меня спрашивает о новых политических гарантиях. Я готов их запросить, но я боюсь, это создаст представление, что мы не хотим быстро заключить эту конвенцию.
Ворошилов. Вы меня, по-видимому, не так поняли. Я не говорил о новых гарантиях. Я сказал только следующее: если ничего в политике не произойдет за это время, тогда мы быстро сможем договориться. Как только картина будет ясна и на наш вопрос будет получен от французского и английского правительств ответ, согласованный с правительствами Польши и Румынии, тогда мы быстро договоримся и все наши практические вопросы будут решены. Но это, повторяю, в том случае, если до тех пор не произойдет никаких политических событий.
Ген. Думенк. Я понимаю маршала так, что речь идет о декларации или заявлении польского правительства?
Ворошилов. Нет, это не так. Я спрашиваю, есть ли ответ, подтвержденный правительствами Польши и Румынии, или только ответ французского правительства, который может быть таким: мы поставили вопрос перед Польшей и надеемся получить положительный ответ и т. д. Это для нас не ответ. Это будет лишней проволочкой времени. Я верю генералу всей душой, а он верит своему правительству, но тут нужна абсолютная ясность. Нужно иметь точный ответ правительств этих стран о том, что они согласны на пропуск наших войск.
Ген. Думенк. Я не думаю, что мы имеем желание ввести Вас в заблуждение.
Ворошилов. Нет, не в заблуждение. Мы поляков хорошо знаем, поляки, естественно, захотят выяснить некоторые вопросы, если с ними заранее не договориться, а мы с вами не знаем, осведомлены ли они вообще об этом.
Ген. Думенк. Я, может быть, знаю их несколько хуже, чем маршал, но я все-таки хочу Вас спросить: считаете ли Вы возможным начать наше совещание или его отложить?
Ворошилов. Предмета для разговора у нас сейчас нет. До тех пор, пока мы не получим ответа, все разговоры будут бесполезны.
Ген. Думенк. Мое мнение другое. Нет вообще бесполезной работы. Мы Вам доверяем и считаем, что эта работа будет основной и полезной. Например, вопрос о Виленском коридоре нужно изучить весьма точно для того, чтобы знать все недостатки и преимущества этого направления. Это полезно даже в том случае, если нужно будет потом работать вместе с поляками, о чем только что говорил маршал.
Ворошилов. Я сказал уже, что если бы поляки дали положительный ответ, то они потребовали бы своего участия в наших переговорах, поскольку этого нет — значит, они не в курсе или не согласны.
Ген. Думенк. Я вижу, что маршал не имеет намерения в ближайшее время продолжить работу нашей конференции, и я могу это констатировать. Все же я считаю, что нам имеет смысл продолжить нашу работу.
Ворошилов. На этот вопрос наша делегация уже дала свой ответ: до получения ясного ответа на поставленные нами вопросы мы работать не будем.
Ген. Думенк. Вопросы практические не всегда легко и быстро разрешаются. Практические вопросы тоже требуют достаточного изучения, и эту работу я предлагаю продолжить. Эта работа будет полезной перед заключением конвенции, к тому же она не обязывает ни одну, ни другую сторону.
Ворошилов. Мы на бесполезную работу не можем тратить времени. Когда будет внесена полная ясность и будут получены все ответы, тогда будем работать.
Ген. Думенк. Мы разговаривали друг с другом довольно свободно, но вместе с тем мы говорили о вещах, требующих большой точности. Я был бы очень доволен, если бы маршал переслал мне запись нашей беседы. Это только для меня.
Ворошилов. Хорошо. Как только у Вас все выяснится, Вы сообщите через генерала Паласа или непосредственно напишите мне.
АВП СССР, ф. 06, оп. 1а, п. 25, д. 12, л. 118—126. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 631-636.
592. Телеграмма полномочного представителя СССР в Великобритании И. М. Майского в Народный комиссариат иностранных дел СССР
22 августа 1939 г,
Полученное в Лондоне 21-го поздно вечером сообщение о предстоящем полете Риббентропа в Москву для переговоров о пакте о ненападении вызвало здесь величайшее волнение в политических и правительственных кругах. Чувства было два — удивление, растерянность, раздражение, страх. Сегодня утром настроение было близко к панике. К концу дня наблюдалось известное успокоение, но глубокая тревога все-таки остается. Симптомом этого является решение британского правительства созвать на 24-е парламент и принять в течение одного дня «закон об охране королевства», действовавший во время последней войны и отмененный с заключением мира. Закон этот предоставляет правительству исключительные полномочия в деле обороны страны. Отношение к намечавшемуся советско-германскому пакту на протяжении дня значительно изменилось. Первоначально это было понято как конец тройственным переговорам и переход СССР на позицию абсолютного нейтралитета с предоставлением Германии свободы действий в Европе. К вечеру стало преобладать мнение, что в конце концов никакой катастрофической перемены в ситуации не произошло, тройственные переговоры могут продолжаться и подписание тройственного пакта отнюдь не исключается, поскольку все советские пакты о ненападении содержат статью, предусматривающую возможность их немедленного аннулирования в случае совершения акта агрессии против третьей стороны одной из подписавших держав.
Сегодня пришлось беседовать с большим количеством людей, включая Ллойд Джорджа, герцогиню Аттольскую, Гринвуда, Черчилля, Дегвила (организатор группы английских парламентариев) и других. Общее мое впечатление сводится к тому, что шок, полученный англичанами, пойдет им на пользу, хотя, может быть, потребуется известное время для переваривания ими его значения 144. Ллойд Джордж настроен хорошо: он находит, что Советское правительство проявило даже слишком много терпения в переговорах с Англией и Францией.
Он ждал удара с нашей стороны раньше. Позиция лейбористов слабее. Гринвуд совершенно расстроен происшедшими событиями, и мне пришлось сказать ему немало горьких слов в ответ на его жалобы и опасения. Заседание парламента состоится 24-го. Судя по некоторым симптомам, можно ожидать, что оно будет проведено под знаком национального единства.
Полпред
АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 300, д. 2077, л. 233 — 234. Опубл. с сокращениями в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 631.
593. Послание премьер-министра Великобритании Н. Чемберлена рейхсканцлеру Германии А. Гитлеру
22 августа 1939 г.
Вашему Превосходительству, очевидно, известно относительно некоторых мер, предпринятых правительством Его Величества, о которых сегодня вечером было сообщено в прессе и по радио. Эти шаги, по мнению правительства Его Величества, были необходимы в связи с военными передвижениями, о которых сообщалось из Германии, а также в связи с тем, что сообщение о заключении советско-германского договора, по-видимому, было воспринято в некоторых кругах в Берлине как свидетельство того, что вмешательство Великобритании на стороне Польши более не является тем случаем, с которым нужно считаться. Это было бы самой большой ошибкой. Каким бы ни оказался по существу советско-германский договор, он не может изменить обязательство Великобритании по отношению к Польше, о котором правительство Его Величества неоднократно и ясно заявляло и которое оно намерено выполнять {{* См. док. 245.}}.
Утверждают, что, если бы правительство Его Величества в 1914 г. более ясно заявило о своей позиции, можно было бы избежать страшной катастрофы. Независимо от того, справедливо или нет такое утверждение, правительство Его Величества полно решимости не допустить повторения такого трагически неправильного толкования.
Если возникнет необходимость, правительство Его Величества полно решимости и готово применить без промедления все имеющиеся в его распоряжении силы, и невозможно предвидеть последствия военных действий, если они будут начаты. Было бы опасно обольщаться тем, что если война начнется, то она быстро закончится, даже в том случае, если будет обеспечен успех на одном из нескольких фронтов.
Ясно изложив нашу позицию, я хочу повторить Вам мое убеждение в том, что война между нашими двумя народами была бы величайшим бедствием, какое только можно себе представить. Я уверен, что ни наш, ни ваш народы не желают этого. Я не считаю, что существующие разногласия между Германией и Польшей не могут быть и не должны быть разрешены без применения силы, если будет восстановлен дух доверия, это даст возможность продолжить переговоры в обстановке, отличной от той, которая существует в настоящее время. Мы были и всегда будем готовы содействовать созданию условий, при которых такие переговоры станут возможными и при которых были бы совместно обсуждены более широкие проблемы, влияющие на будущее международных отношений, включая вопросы, представляющие взаимный интерес.
Трудности, стоящие на пути любых мирных переговоров при существующей напряженности, вполне очевидны, и, чем дальше это напряжение будет сохраняться, тем труднее будет осуществлять разумный подход к данной проблеме.
Однако эти трудности могли бы быть уменьшены, а возможно, и устранены, если бы вначале установилась разрядка между обеими странами — а лучше сказать, между всеми сторонами,—-то прекратились бы подстрекательство и полемика в прессе.
Если бы можно было добиться такого перемирия, то в конце этого периода, в течение которого могли бы быть предприняты шаги по рассмотрению и урегулированию жалоб, выдвигаемых обеими сторонами в отношении обращения с национальными меньшинствами, разумно было бы надеяться на создание соответствующих условий для ведения прямых переговоров между Германией и Польшей по имеющимся между ними спорным вопросам (при содействии нейтрального посредника и при условии, что обе стороны сочтут, что это будет способствовать успеху).
Однако я должен сказать, что надежда на успешное завершение этих переговоров была бы слабой, если бы заранее не было договоренности о том, что любое соглашение, будь оно достигнуто, получит гарантии других держав. Правительство Его Величества, если будет на то желание, готово сделать посильный вклад в дело эффективного осуществления таких гарантий.
Признаюсь, что в настоящее время я не вижу другого выхода, чтобы избежать катастрофы, которая может вовлечь Европу в войну. Ввиду тех серьезных последствий для человечества, которые могут возникнуть в результате действий руководителей государств, я надеюсь, что Ваше Превосходительство с величайшим вниманием взвесит высказанные мною Вам соображения.
[Я. Чемберлен]
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 327 — 329. Опубл. в сб.: Documents on British Foreign Policy... Third series. Vol. VII, p. 127-128.
594. Телеграмма министра иностранных дел Франции Ж. Бонне послу Франции в Польше Л. Ноэлю
22 августа 1939 г.
Отвечаю на Вашу телеграмму № 1229.
В ходе двух заседаний 21-го числа делегации ограничились обменом вежливыми замечаниями с констатацией задержки в переговорах из-за еще не решенной проблемы прохода через польскую территорию. Маршал Ворошилов подтвердил, что «намерением советской военной миссии было и остается договориться с английской и французской миссиями о практической организаций сотрудничества вооруженных сил трех правительств».
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 série. T. XVIII. P. 279.
595. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
22 августа 1939 г.
Новый посол Турции сообщил мне о своих беседах с Молотовым и Калининым в связи с вручением верительных грамот. Первый 17-го числа и второй... {{* Пропуск в расшифровке (прим. документа).}} подтвердили ему желание правительства СССР добиться завершения англо-франко-русских переговоров. Однако оба они выразили сожаление, что они так затянулись.
Из этих бесед у моего коллеги сложилось впечатление, что его собеседники, казалось, сомневались по поводу подлинных намерений британского правительства.
Печат, по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVIII. (P. 289.
596. Телеграмма посла Германии в Италии Г. Макензена в министерство иностранных дел Германии {{** В начале телеграммы помечено: к моему разговору по телефону с лега-ционным советником В. Хевелем. Запись этого разговора не обнаружена; на телеграмме проставлено время 23 час. 30 мин.}}
23 августа 1939 г.
Сегодня вечером граф Чиано пригласил меня к себе, чтобы ознакомить с сообщением итальянского посла в Токио [Джачинто Аурити], которое, по его мнению, настолько серьезно, что он намерен просить меня как можно скорее передать это дальше, с тем чтобы незамедлительно и энергично могли последовать наши ответные действия. Сообщение посла основывается на информации его военного атташе [подполковника Скализе], вызванного вчера (вечером) в японское военное министерство, где ему было сообщено следующее:
Предстоящее заключение московского пакта о ненападении {{*** Подписание советско-германского пакта о ненападении состоялось между 22 час. 23 августа и часом ночи 24 августа 1939 г. по московскому времени.}} вызвало в Японии глубокое возмущение против Германии. Это означает, как было сказано военному атташе, предательство германо-японской дружбы и идеи антикоминтерновского пакта, тем более что Японию даже не уведомили заблаговременно о таких планах.
Как возможные последствия [итальянский посол] перечисляет (причем неясно, вытекает ли это из самой беседы военного атташе в военном министерстве или отражает собственное мнение посла, которое Чиано охарактеризовал в этой связи как позицию особенно спокойного наблюдателя):
1. Падение теперешнего правительства и новый англофильский кабинет.
2. Изменение курса японской внешней политики.
3. Отзыв посла в Берлине и, возможно, также в Риме.
4. Направление подкреплений в Квантунскую армию, чтобы уравновесить русские подкрепления в этом районе.
Если, как сообщает посол, страны оси намерены что-то пред-принять в противовес этой установке японцев, то необходимо дей-ствовать. Представители военного министерства Японии якобы заявили, что у них еще нет прямых известий из Берлина и Рима. Чиано немедленно дал указание послу в Токио заявить японцам что:
1) итальянская политика не претерпела никаких изменений дружба и понимание в отношении Японии неизменны;
2) при оценке положения японцам следовало бы помнить, что любое ослабление позиций Англии и Франции в Европе было бы только выгодно для Японии;
3) отзыв послов явился бы беспрецедентным компрометирующим шагом и только серьезно осложнил бы складывающуюся ситуацию, которая для Японии совсем не выглядит неблагоприятной.
Послу было поручено в заключение заверить японцев в том, что они, как и прежде, могут относиться с полным доверием к итальянской позиции. Чиано закончил свое сообщение замечанием, что он придает информации своего посла чрезвычайно серьезное значение и настоятельно просит с нашей стороны — через нашего посла, прессу и т. д.— сделать все возможное, чтобы успокоить японцев.
Макензен
Печат. по сб.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 334 — 335.
597. Телеграмма посла Франции в Польше Л. Ноэля министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
Варшава, 23 августа 1939 г.
(получена в Париже в 15 час. 20 мин.)
Я направляю в Москву следующую телеграмму: Польское правительство согласно с тем, чтобы генерал Думенк сказал следующее: «Уверены, что в случае общих действий против немецкой агрессии, сотрудничество между Польшей и СССР на технических условиях, подлежащих согласованию, не исключается (или: возможно).
Французский и английский генеральные штабы считают, что существует необходимость немедленно изучить все варианты сотруд-ничества»
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVIII. P. 334.
598. Телеграмма министра иностранных дел Польши Ю. Бека дипломатическим представительствам Польши
23 августа 1939 г.
Учитывая сложившуюся в результате приезда Риббентропа в Москву новую ситуацию, французский и английский послы в повторном демарше выразили пожелание своих правительств, заключающееся в том, чтобы, начав вновь военные переговоры для ограничения возможностей и сферы действия германо-советского договора, можно было в тактическом плане изменить ситуацию. В связи с этим к нам вновь обращаются с просьбой о «тихом согласии» на выражение военными делегациями в Москве уверенности в том, что в случае войны польско-советское военное сотрудничество не исключается.
Я заявил, что польское правительство не верит в результативность этих шагов, однако, чтобы облегчить положение франко-английской делегации, мы выработали определенную формулировку, причем я повторил не для разглашения наши оговорки, касающиеся прохода войск.
Формулировка звучала бы так: «Французский и английский штабы уверены, что в случае совместных действий против агрессора сотрудничество между СССР и Польшей в определенных условиях не исключается. Ввиду этого штабы считают необходимым составление с советским штабом любых планов».
Используя возможность, я еще раз сделал категорическое заявление, что я не против этой формулировки только в целях облегчения тактики, наша же принципиальная точка зрения в отношении СССР является окончательной и остается без изменений. Я еще раз напомнил о неприличности обсуждения Советами наших отношений с Францией и Англией, не обращаясь к нам.
Печат. по сб.: Miendzynarodowe tto agresji Rzeszy Niemieckiej na Polskę w 1939 roku. Warszawa, 1986. S. 156.
599. Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
23 августа 1939 г.
Я направляю в Варшаву телеграмму № 26, которую передаю Вам под очередным номером:
Мы изучим [какое применение] дать Вашей телеграмме № 21 по поводу того, что Бек разрешает заявить {{* См. док. 597.}}. Но эта уступка происходит слишком поздно. Кроме того, она недостаточна, поскольку она не позволяет сослаться на решение самого польского правительства. Сообщаю в департамент.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVIII. P. 361.
600. Телеграмма посла Франции в Польше Л. Ноэля министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
23 августа 1939 г.
В продолжение моей предыдущей телеграммы.
Поскольку последние части Вашей телеграммы № 633—635 поступили мне только поздно ночью {{* См. док. 589.}}, я смог связаться с Беком только сегодня в 10 час. утра.
Я отстаивал перед ним со всей настойчивостью, которую требуют обстоятельства, предписанные Вашим Превосходительством аргументы.
Я настаивал на том, что, если Польша откажется от своей непримиримости, она обеспечит продолжение военных переговоров в Москве и может вызвать провал, по крайней мере частичный, поездки фон Риббентропа; что при таком предположении созданная германо-русским маневром ситуация может повернуться в нашу пользу, а Германия подвергнется из-за этого всяческим трудностям, не получив ожидаемую выгоду.
Я также отметил, что вопрос об ответственности Польши, над которой нависла большая, чем над кем-либо другим, угроза, причем речь идет о самом ее существовании, будет поставлен самым серьезным образом, если она будет упорствовать в чисто негативной позиции. Бек был потрясен, но ответа пока не дал и покинул меня для участия в церемонии под председательством Мосьцицкого, во время которой он намеревался поговорить с другими польскими руководителями. В 12 час. 15 мин. я вновь оказался в его кабинете с моим английским коллегой, который вместе со мной взялся за дело.
В конечном счете, нам удалось добиться согласия Бека только на формулу, указанную в моей телеграмме № 1242.
Тем не менее кажется, что эта формула будет способна дать генералу Думенку достаточные возможности для ведения переговоров.
Бек отказался пойти на большее, сославшись прежде всего на желание Польши не попасть в переделку, куда, как она подозревает, ее стремится втянуть СССР.
Давая нам в конечном счете согласие, министр счел должным повторить, что польскому правительству тем не менее по-прежнему претит ввод русских войск на его территорию.
Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 serie. T. XVIII. P. 354-355.
ПРИМЕЧАНИЯ
1^ Мюнхенское соглашение о расчленении Чехословакии венчает политику попустительства германской агрессии, которую в течение ряда лет проводили правящие круги Англии, Франции и США.
Вопрос об опасности германского нападения на Чехословакию со всей остротой встал сразу же после захвата Германией Австрии. В заявлении Советского правительства от 17 марта 1938 г. в этой связи указывалось, что в результате захвата Австрии «возникает угроза Чехословакии». Советское правительство выражало готовность «участвовать в коллективных действиях, которые... имели бы целью приостановить дальнейшее развитие агрессии». В этих целях оно предложило правительствам западных держав созвать международное совещание (Известия. 1938. 18 марта). Правительство СССР неоднократно заверяло правительство Чехословакии в том, что Советский Союз выполнит свои обязательства по советско-чехословацкому договору о взаимопомощи 1935 г.
Западные державы не поддержали советского предложения о созыве международной конференции. Они встали на путь сговора с фашистской Германией за счет Чехословакии. Наиболее активно в этом направлении действовало правительство Англии, возглавлявшееся Н. Чемберленом.
29—30 сентября 1938 г. в Мюнхене состоялась конференция глав правительств четырех держав (Англия, Франция, Германия, Италия), где без участия представителей Чехословакии было заключено соглашение об отторжении Судетской области от Чехословакии и присоединении ее к Германии. В итоге мюнхенского сговора Чехословакия потеряла около трети своей территории и населения.
Мюнхенское соглашение представляло с самого начала незаконный акт, так как оно было несовместимо с основными принципами международного права. В договоре о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Союзом Советских Социалистических Республик и Чехословацкой Социалистической Республикой, заключенном 6 мая 1970 г., говорится, что «мюнхенское соглашение от 29 сентября 1938 года было достигнуто под угрозой агрессивной войны и применения силы против Чехословакии, представляло собой составную часть преступного заговора гитлеровской Германии против мира и грубое нарушение основных норм международного права и что поэтому оно является с самого начала недействительным со всеми вытекающими из этого последствиями» (Правда. 1970. 7 мая). По договору между ЧССР и ФРГ, подписанному 11 декабря 1973 г., мюнхенское соглашение было объявлено ничтожным.— 1—27.
2^ Англо-германская декларация, подписанная 30 сентября 1938 г. в Мюнхене по инициативе британского премьера Н. Чемберлена, фактически представляла собой соглашение Англии и Германии о взаимном ненападении. За обязательство Германии о ненападении на Англию правительство Чемберлена фактически предо ставляло фашистской Германии свободу действий в отношении стран Восточной Европы.— 1—29.
3^ Имеется в виду англо-германское морское соглашение от 18 июня 1935 г., в котором предусматривалось, что германский военно-морской флот не должен превышать 35% тоннажа военно-морских сил Британского содружества нации. Германия получала право на тоннаж подводных лодок, равный общему тоннажу подводного флота Британского содружества наций, во пока обязалась содержать подводный флот, не превышающий 45% британского (Documents on German Foreign Policy. 1918-1945. Ser. G. Vol. 4. P. 323-326).
Подписание англо-германского морского соглашения, в котором Англия в одно-стороннем порядке санкционировала нарушение Германией военных ограничений Версальского мирного договора 1919 г., было проявлением политики попустительства германской агрессии, проводившейся английским правительством. Предусмотренное в договоре увеличение германского флота представляло наибольшую угрозу для СССР и других стран, прилегающих к Балтийскому морю. У. Черчилль признает в своих воспоминаниях, что английское правительство согласилось на увеличение германского флота, с тем чтобы он мог стать «хозяином Балтийского моря» (W. Churchill. The Second World War. Boston. 1948. Vol. i. P. 140).
В декабре 1938 г. Германия заявила Англии, что она будет содержать подводный флот, равный по тоннажу британскому. В апреле 1939 г. англо-германское морское соглашение было расторгнуто фашистской Германией.— 1 — 29, 84, 451, 524.
4^ 30 сентября 1938 г. на заседании Совета Лиги наций был рассмотрен доклад об агрессии Японии против Китая, подготовленный Консультативным комитетом Совета Лиги наций по делам Дальнего Востока. В докладе отмечалось, что военные действия Японии против Китая «находятся в противоречии с обязательствами Японии, вытекающими из договора девяти государств от 6 февраля 1922 г. и Парижского пакта от 27 августа 1928 года» (см. прим. 40 и 93).
Представитель Китая в своем выступлении на заседании Совета 30 сентября указал, что доклад совершенно не удовлетворяет его правительство. Он выразил сожаление, что Совет не смог организовать согласованные действия членов Лиги наций для выполнения обязательств, вытекающих из статьи 16 Устава Лиги (Lea-gue of Nations. Official Journal. November 1938. P. 879).
Выступления некоторых членов Совета, в частности представителей Англии, Франции, Бельгии и других стран, показали, что их правительства не поддерживали предложения о принятии Лигой наций эффективных мер по оказанию помощи Китаю.— 1—30, 64.
5^ Советское правительство оказывало китайскому народу в его справедливой борьбе против японских агрессоров как политическую и моральную поддержку, так и помощь поставками военных материалов.
Советский Союз заключил с Китаем в 1938 г. два договора (1 марта и 1 июля), по каждому из которых Советское правительство предоставило китайскому правительству кредиты на сумму 50 млн американских долларов для закупки в СССР военных и других материалов.
В соответствии с договором от 1 марта 1938 г. уполномоченные соответствующих правительств (заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров СССР А. И. Микоян и китайский посол в СССР Ян Цзе) подписали в марте 1938 г. три контракта на поставку в Китай военных материалов на общую сумму около 50 млн долларов. Согласно этим контрактам СССР поставил в Китай 287 самолетов, 82 танка, 390 пушек и гаубиц, 1800 пулеметов, 400 автомашин, 360 тыс. снарядов, 10 млн патронов для пулеметов, 10 млн винтовочных патронов, а также другие военные материалы.
По четвертому контракту, заключенному в соответствии с договором от 1 июля 1938 г., Советский Союз поставил в Китай 180 самолетов, 300 пушек, 2120 пулеметов, 300 грузовых автомашин, авиационные моторы и вооружение для самолетов, запасные части, снаряды, патроны и другие военные материалы на общую сумму около 30 млн американских долларов (АВП СССР, ф. 048, оп. 36, п. 367, д. 9, л. 107 — 128). О дальнейшей советской помощи Китаю см. док. 415 и 416, а также прим. 129 и 130.- 1-30, 82.
6^ Имеется в виду советско-чехословацкий договор о взаимной помощи от 16 мая 1935 г. Он был аналогичен по своему содержанию советско-французскому Договору (см. прим. 7). Однако в протоколе подписания договора содержалась оговорка о том, что обязательства о взаимной помощи будут действовать лишь при условии, если «помощь стороне — жертве нападения будет оказана со стороны Франции» (Документы внешней политики СССР. М., 1973. Т. 18. С. 333—336) 1-36, 49, 81.
7^ Имеется в виду советско-французский договор о взаимной помощи от 2 мая 1935 г. В договоре предусматривалось, что если СССР или Франция подвергнутся нападению со стороны какого-либо европейского государства, то они «окажут друг другу немедленно помощь и поддержку» (Документы внешней политики СССР Т. 18. С. 309-312).-1-37, 49, 66, 81, 128, 135, 154, 160, 164, 380, 464; 2-92, 162.
8^ В совместном заявлении правительства Великобритании и Франции прави тельству Чехословакии от 19 сентября 1938 г. содержалось предложение о решении проблемы судетских немцев путем прямой передачи Германии округов, немецкое население которых составляет свыше 50%. Вопрос об установлении границ и возможном обмене населением предлагалось передать специальной комиссии.— 1—40.
9^ 2 сентября 1938 г. поверенный в делах Франции в СССР Ж. Пайяр обратился к советскому наркому иностранных дел М. М. Литвинову с официальным вопросом о том, на какую помощь со стороны СССР может рассчитывать Чехословакия, учитывая затруднения, имеющиеся со стороны Польши и Румынии. В телеграмме полпреду СССР в Чехословакии от 2 сентября 1938 г. Литвинов писал: «Я напомнил Пайяру, что Франция обязана помогать Чехословакии независимо от нашей по мощи, в то время как наша помощь обусловлена французской, и что поэтому мы имеем большее право интересоваться помощью Франции. К этому я добавил, что при условии оказания помощи Францией мы исполнены решимости выполнить все наши обязательства по советско-чехословацкому пакту, используя все доступ ые нам для этого пути» (Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 470) — 1-40.
10^ «Антикоминтерновский пакт» был заключен в Берлине 25 ноября 1936 г. между Германией и Японией. Согласно опубликованному в то время тексту пакта, его участники обязались информировать друг друга о деятельности Коммунистического Интернационала и вести против него совместную борьбу. Основное содержание пакта было изложено в подписанном одновременно германо-японском секретном соглашении, в котором указывалось, что в случае конфликта одного из участников пакта с СССР они «должны немедленно обсудить меры, необходимые для защиты их общих интересов». Участники соглашения обязались «без взаимного согласия не заключать с Союзом Советских Социалистических Республик каких-либо политических договоров, которые противоречили бы духу настоящего соглашения» (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 1. S. 600).
6 ноября 1937 г. к «антикоминтерновскому пакту» присоединилась Италия, 24 февраля 1939 г.— Венгрия, 27 марта 1939 г.— Испания.—1—43, 85, 125, 146, 176, 202, 207, 210, 228, 234, 357, 397, 409, 441, 452, 516, 524; 2—12, 66, 160, 234, 328.
11^ В период франко-прусской войны в сражении при Седане 2 сентября 1870 г. французская армия потерпела крупное поражение. Остатки французской армии во главе с императором Наполеоном III оказались запертыми в Седанской крепости. По приказу Наполеона III был поднят белый флаг. Стотысячная французская армия вместе с императором сдалась в плен. Со времени франко-прусской войны слово «Седан» стало во Франции символом крупного политического или военного поражения.— 1—54, 291, 420.
12^ Летом 1938 г. германский посол в Лондоне Г. фон Дирксен имел несколько бесед с американским послом Дж. Кеннеди. В беседе 13 июня 1938 г. Кеннеди заявил, что «Соединенные Штаты должны будут установить дружественные отношения с Германией». Кеннеди, отмечал Дирксен, «неоднократно выражал свое убеждение в том, что в экономических вопросах Германия должна иметь свободу рук на Востоке и Юго-Востоке. Положение в Советском Союзе он оценивал крайне пессимистично» (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 1. S. 580—584). Таким образом, американский посол недвусмысленно давал понять, чтоСША не намерены выступать против германской экспансия на восток, тем более если она будет направлена против СССР.— 1—61.
13^ Вайцзеккер ответил Дирксену 18 октября и подтвердил ему, что визит Кен- веди желателен и в том случае, если он не будет связан с международной конференцией по пшенице. Несложно было бы и обеспечить прием у Гитлера, писал Вайцзеккер, однако было бы лучше сначала обождать разрешения президента Рузвельта (прим. составителей сборника «Akten zur deutschen auswärtigen Politik. 1919-1945». Serie D. Bd. IV. S. 559).— 1—63.
14^ В связи с захватом Австрии фашистской Германией в марте 1938 г. возник вопрос о погашении германским правительством австрийских внешних долгов Англии, США, Франции и другим странам. 12 апреля 1938 г. английское правительство заявило, что оно полагает, что Германия примет на себя ответственность за всю внешнюю задолженность Австрии. В ответном заявлении от 12 мая.1938 г. германское правительство сообщило Англии, что оно не считает возможным взять на себя обязательства о покрытии внешней задолженности бывшего австрийского правительства.— 1—69.
15^ В течение ряда предвоенных лет Германия переживала большие экономи ческие и финансовые трудности, вызванные прежде всего выполнением громадной программы наращивания вооружений. Представители промышленных и финансовых кругов Англии и Франции были не прочь оказать Германии экономическую помощь, рассчитывая побудить ее тем самым занять менее враждебную позицию в отношении западных держав и поощрить ее к экспансии на восток.
С этой целью по просьбе английского правительства бывший премьер-министр Бельгии П. Ван-Зееланд подготовил доклад о возможностях более тесного экономического и политического сотрудничества между США, Англией, Францией, Германией и Италией. В своем докладе, который был опубликован в январе 1938 г., Ван-Зееланд высказался за расширение международного экономического сотрудничества, снижение таможенных пошлин, отмену всех пошлин и ограничений, касающихся экспорта сырья. Предлагалось создать специальный фонд при Банке международных расчетов для субсидирования закупок сырья странами, бедными сырьем. Это являлось, по существу, маскировкой предложения о предоставлении крупных займов Германии и Италии.
В заключительной части доклада Ван-Зееланд предложил созвать предварительную конференцию ряда держав, «по крайней мере Франции, Англии, США, Германии и Италии», с целью обсуждения предложенного им проекта. Однако политическая обстановка в Европе не благоприятствовала созыву такой конференции.- 1—70, 237; 2—376.
16^ В начале 1938 г. английское правительство начало переговоры с Италией, которые закончились подписанием 16 апреля 1938 г. англо-итальянского соглашения.
Соглашение содержало обязательство Англии признать захват Италией Эфиопии. Кроме того, Англия подтвердила право свободного прохода итальянских судов через Суэцкий канал. Италия со своей стороны взяла на себя обязательство о немедленном выводе части итальянских «добровольцев» из Испании, а остальных — после окончания гражданской войны.
Соглашение вступило в силу 16 ноября 1938 г.— 1 — 74, 84, 98.
17^ Малая Антанта — политический союз Чехословакии, Румынии и Югосла вии, созданный после первой мировой войны при содействии Франции. Малая Антанта с самого начала своего существования превратилась в значительной степени в орудие французского влияния в Юго-Восточной Европе.
Договорными актами, явившимися юридическим основанием для создания Малой Антанты, были чехословацко-югославский, чехословацко-румынский и югославо-румынский договоры, заключенные в 1920—1921 гг. Франция заключила в 1924—1927 гг. со странами — членами Малой Антанты военно-политические соглашения.
16 февраля 1933 г., вскоре после установления в Германии фашистской диктатуры, между представителями стран Малой Антанты был подписан так называемый Организационный пакт, который продлевал на неограниченный срок действие всех соглашений, лежавших в основе Малой Антанты.
Германская угроза, с одной стороны, рост международного авторитета СССР и последовательная борьба Советского правительства за мир — с другой, вызвали изменения в ранее резко враждебной позиции стран Малой Антанты по отношению к Советскому Союзу. В целях укрепления своего международного положения страны Малой Антанты подписали совместно с СССР Лондонский протокол 1933 г. об определении агрессии. В 1934 г. были установлены дипломатические отношения между Советским Союзом и двумя членами Малой Антанты — Румынией и Чехословакией. 16 мая 1935 г., т. е. после подписания советско-французского договора о взаимной помощи, аналогичный договор был подписан между Советским Союзом и Чехословакией (см. прим. 6).
Правительства стран Малой Антанты не проявили, однако, последовательности в своей политике и не пошли на сотрудничество с СССР в целях коллективного отпора германской агрессии. Мюнхенский сговор, санкционировавший расчленение Чехословакии Германией, положил конец существованию Малой Антанты.— 1—75, 222, 242.
18^ 14 декабря 1933 г. Советское правительство в связи с агрессивными планами Германии в отношении Прибалтики предложило польскому правительству опубликовать совместную советско-польскую декларацию (Балтийская декларация), в которой указывалось бы, что обе страны заявляют о твердой решимости защищать мир в Восточной Европе и что в случае угрозы Прибалтийским странам они обсудят создавшееся положение. Опубликование такой декларации могло иметь существенное значение в деле сохранения мира в Прибалтике.
19 декабря 1933 г. польское правительство сообщило, что оно в принципе при нимает советское предложение. Польское правительство, однако, вело одновременно секретные переговоры с гитлеровской Германией. После того как 26 января 1934 г. была подписана германо-польская декларация о дружбе и ненападении (см. прим. 23), польское правительство заявило правительству СССР, что оно считает вопрос о советско-польской декларации отпавшим.— 1—76.
19^ 28 декабря 1933 г. Советское правительство выдвинуло предложение о заключении регионального соглашения о взаимной защите от агрессии со стороны Германии, в котором приняли бы участие СССР, Франция, Чехословакия, Польша, Литва, Латвия, Эстония, Финляндия и Бельгия. Впоследствии было решено (по предложению Англии) пригласить к участию в соглашении также и Германию. Заключение этого соглашения (Восточного пакта) могло явиться важнейшей мерой по обеспечению мира и безопасности в Европе.
Германия выступила, однако, против заключения Восточного пакта (меморандум германского правительства от 8 сентября 1934 г.), не без основания считая, что он будет препятствовать осуществлению ее агрессивных планов. Восточный пакт мог бы быть, правда, заключен и без участия Германии, как это с самого начала и предлагало Советское правительство. Однако Польша заявила 27 сентября 1934 г., что она не может принять участия в Восточном пакте, если в нем не будет участвовать Германия.— 1—76, 173.
20^ «Пакт четырех» был подписан 15 июля 1933 г. в Риме представителями Италии, Англии, Франции и Германии.
Инициатором «пакта четырех» был Муссолини, вручивший в Риме 18 марта 1933 г. английскому премьер-министру Р. Макдональду и министру иностранных дел Дж. Саймону проект договора. Правительство Франции выдвинуло свой контрпроект «пакта четырех», который лег в основу подписанного договора.
Этот договор представлял собой попытку английского и французского правительств разрешить противоречия с Германией и Италией и установить над Европой директорат четырех держав. Этот пакт представлял большую потенциальную опасность для стран Восточной Европы, в частности для СССР. Он явился в определенной мере прототипом мюнхенской сделки (см. док. 1 и прим. 1).
«Пакт четырех» вызвал серьезное недовольство во многих странах. Он встретил резкую критику и во Франции, в связи с чем не был ратифицирован и в силу не вступил.— 1 — 76, 114.
21^ План «Грюн» — гитлеровский план захвата Чехословакии. Основные по ложения этого плана были изложены в директиве военного министра фашистской Германии В. Бломберга от 24 июня 1937 г. В декабре 1937 г. после детального обсуждения план «Грюн» был утвержден Гитлером.
После захвата Австрии Гитлер дал указание проводить энергично подготовку к осуществлению плана «Грюн» с учетом изменившегося стратегического положения. 30 мая 1938 г. он утвердил план «Грюн» в измененном виде. Осуществление его должно было начаться не позднее 1 октября 1938 г. (Akten zur deutschen auswärtigen Politik 1918-1945. Ser. D. Bd. 2. S. 281-285).
В этом плане предусматривались политические, дипломатические и пропагандистские шаги и мероприятия, а также непосредственные задачи различных родов войск фашистской Германии.
В задачу германской дипломатии входила изоляция Чехословакии на международной арене и привлечение союзников для участия в агрессии против Чехословакии. При этом Гитлер практически исключал вероятность столкновения с Англией и Францией из-за Чехословакии, в связи с чем было предусмотрено оставить на западной границе Германии лишь слабые заслоны. В то же время в плане «Грюн» учитывалась возможность оказания военной помощи Чехословакии со стороны СССР, в частности военно-воздушными силами (ibid. S. 283).
В начале октября 1938 г. фашистской Германии удалось добиться частичного осуществления плана «Грюн», а именно захвата Судетской области Чехословакии, в результате сговора с Англией и Францией в Мюнхене (см. док. № 1 и прим. 1) .— 1—78.
22^ Правительство Н. Чемберлена, пришедшее к власти в мае 1937 г., стало активно проводить курс на сближение Англии с фашистской Германией. В ноябре 1937 г. влиятельный член английского правительства лорд Галифакс направился в Германию. 19 ноября он имел длительную беседу с Гитлером, в которой, расточая ему дифирамбы, подчеркивал, в частности, особые заслуги Гитлера в превращении Германии в «бастион Запада против большевизма». Излагая позицию английского правительства, Галифакс заявлял о готовности Англии предоставить фашистской Германии «свободу рук в Восточной Европе» (в этой связи Галифакс упомянул Данциг, Австрию и Чехословакию), но при условии, что Германия будет осуществлять перекройку карты Европы «путем мирной эволюции» (Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937 — 1939. М., 1981. Т. 1. С. 35—46).— 1-84.
23^ Имеется в виду декларация о дружбе и ненападении между Германией и Польшей, подписанная в Берлине 26 января 1934 г. (Akten zur deutschen auswärtigen Politik 1918-1945. Ser. С Bd. 11, Gottingen, 1973. S. 411-412).
Заверения гитлеровцев, что они не имеют в отношении Польши каких-либо агрессивных планов, носили вероломный характер. Вскоре после подписания декларации Гитлер заявил в кругу своих приближенных: «Все наши соглашения с Польшей имеют только временное значение» (Н. Rauschning . The Voice of Destruction (Hitler speaks) New York, 1940, p. 119).
27 апреля 1939 г. фашистская Германия аннулировала польско-германскую декларацию о дружбе и ненападении.— 1—85, 168, 206, 420, 451, 524.
24^ Правящие круги Польши неоднократно выступали с требованиями о предоставлении Польше колоний. В этом вопросе, как и во многих других, политика польских правящих кругов шла в русле политики фашистской Германии. Польская дипломатия добровольно взяла на себя защиту интересов гитлеровской Германии в Лиге наций, которую Германия демонстративно покинула в 1933 г. С трибуны Лиги наций польские дипломаты оправдывали наглые нарушения Гитлером Версальского и Локарнского договоров: введение в Германии всеобщей воинской повинности, отмену военных ограничений, вступление гитлеровских войск в демилитаризованную Рейнскую зону в 1936 г. и др. Польское правительство занимало благоприятную по отношению к агрессивным государствам позицию во всех крупных международных конфликтах в предвоенный период, будь то захват Италией Эфиопии, гражданская война в Испании, нападение Японии на Китай, захват Германией Австрии или расчленение Чехословакии. Польские колониальные требования находили определенную поддержку со стороны фашистской Германии, тем более что они служили дополнительным обоснованием «справедливости» немецких колониальных притязаний.
12 января 1937 г., выступая в бюджетной комиссии сейма, министр иностранных дел Польши Ю. Бек заявил, что для Польши большое значение имеют вопросы эмиграции населения и получения сырья. Ее больше не может удовлетворять прежняя система решения так называемых колониальных вопросов.
Особенно помпезно был отмечен 18 апреля 1938 г. «день колоний», который был превращен в шумную демонстрацию с требованием заморских колоний для Польши. Руководил этой кампанией по поручению правительства генерал Соснковский. Костелы посвящали требованию колоний специальные торжественные службы, а кинотеатры демонстрировали фильмы на колониальные темы (История Польши. М., 1958. Т. 3. С. 430).
10 февраля 1939 г. генерал Соснковский, выступая в Гдыне по случаю спуска на воду новой подводной лодки «Орел», вновь подчеркнул необходимость предоставления Польше колониальных владений.
11 марта 1939 г. высший совет лагеря национального объединения (польская правящая партия) разработал и опубликовал польскую программу по колониальному вопросу; в этой программе было заявлено, что Польша, подобно другим великим европейским державам, должна иметь доступ к колониям.— 1—85, 92.
25^ 4 октября 1938 г. премьер-министр Франции Э. Даладье выступил в нацио нальном собрании с речью об итогах мюнхенской конференции. Он пытался оправдать мюнхенский сговор, утверждая, что последний позволил де избежать применения силы, дал Чехословакии международные гарантии безопасности и т. д. Даладье призвал улучшать отношения с Германией, «которая является нашим сосе дом, которая была нашим врагом и с которой мы хотим установить прочный мир». В то же время Даладье ни одним словом не упомянул о советско-французских отношениях, хотя Франция имела с СССР договор о взаимопомощи (Documents on International Affairs, 1938. London, 1943. Vol. 2. P. 307-314).—1—88.
26^ Имеется в виду приезд в Рим вновь назначенного французского посла в Ита лии А. Франсуа-Понсе, бывшего до этого послом Франции в Германии. Франсуа-Понсе добивался на новом посту сближения между Францией и фашистской Италией путем достижения соглашения по испанскому и другим вопросам. Еще в Мюнхене премьер-министр Франции Даладье в беседах с фашистским диктатором Италии Муссолини выразил готовность признать де-факто фашистский режим Франко в Испании.— 1—89.
27^ 18 октября 1938 г. Гитлер принял в Оберзальцберге французского посла А. Франсуа-Понсе с прощальным визитом в связи с назначением его послом в Италии. В ходе беседы обсуждался вопрос улучшения франко-германских отношений. При этом Франсуа-Понсе выдвинул от имени французского правительства ряд предложений, которые могли бы послужить основой соглашения между Германией и Францией, а именно: окончательное признание франко-германской границы, проведение консультаций между двумя странами по сложным внешнеполитическим вопросам, предоставление совместных гарантий Бельгии, запрещение или ограничение бомбардировок в целях «гуманизации» войны, а также заключение соглашения по валютным вопросам (Akten zur deutschen auswärtigen Politik. 1918—1945. Ser. D. Bd. 4. S. 385-386).
В ходе дальнейших дипломатических переговоров было достигнуто согласие о подписании 6 декабря 1938 г. франко-германской декларации (см. док. 75).— 1—95.
28^ Имеется в виду соглашение, подписанное 7 января 1935 г. Муссолини я министром иностранных дел Франции П. Лавалем, в соответствии с которым Франция уступила Италии часть своих африканских колониальных владений, прилегавших к Ливии и Эритрее, а также остров Думейра и передала Италии 20% акций железной дороги Джибути — Аддис-Абеба (Эфиопия). Был решен вопрос о статусе итальянских переселенцев в Тунисе. Основной смысл соглашения состоял в том, что Франция предоставляла Италии полную свободу действий в отношении Эфиопии (Абиссинии). Лаваль впоследствии признал, что он фактически «подарил» Муссолини Эфиопию.
Это соглашение сыграло важную роль в подготовке итальянской агрессии против Эфиопии. В то же время оно не разрешило итало-французских противо речий и не предотвратило итало-германского сближения, чего опасалась Франция и ради предотвращения чего она шла на уступки. В декабре 1938 г. Италия денон сировила соглашение 1935 г. и открыто заявила о своих новых «естественных притязаниях».— 1—98. .
29^ Роберт М. Лафоллет (младший) — либерально настроенный сенатор, воз главлявший, как и его отец, демократическое движение за создание третьей партии в США. В 1924 г. Лафоллет был выдвинут кандидатом в президенты Соединенных Штатов. Его избирательная программа предусматривала обуздание монополий, национализацию водного и железнодорожного транспорта, а также производства электроэнергии. В ней содержались требования о проведении некоторых реформ, направленных на демократизацию системы государственного управления. В области внешней политики Лафоллет, являясь сторонником изоляционизма, требовал объявления войны вне закона, сокращения вооружений и отмены воинской повинности. Он осуждал внешнюю экспансию американского капитала, в частности план Дауэса. Антимонополистические и демократические лозунги его программы привлекли на сторону Лафоллета часть фермеров, городской мелкой буржуазии, а также рабочих. Лафоллет, однако, потерпел поражение на выборах (он набрал около 5 млн голосов).
Выступления Лафоллета в духе изоляционизма в предвоенные годы объективно наносили вред делу организации коллективного отпора фашистским агрессорам и сотрудничеству США с СССР.— 1 — 100.
30^ Изоляционизм — политическое течение, возникшее в США еще в XVIII в. Изоляционисты выступали против осуществления правительством США активной политики вне пределов американского континента. Возникновение и развитие изоляционизма, политический смысл которого со временем менялся, в значительной степени связан с такими факторами, как географическая обособленность Американского континента, наличие у США обширных рынков внутри страны и на Американском континенте, а также многочисленной прослойки мелкой буржуазии, мало заинтересованной во внешних рынках.
Изоляционизм часто служил политической платформой для различных, по существу, течений — от действительных противников империалистической политики до крайних реакционеров, использовавших лозунги изоляционизма в своих интересах (см. также прим. 29 и 39).— 1 — 100, 104, 150, 179.
31^ Американская дипломатия сыграла немаловажную роль в подготовке мюн хенского сговора. 15 сентября 1938 г. в связи с поездкой Н. Чемберлена в Берхтесгаден для встречи с Гитлером государственный секретарь США К. Хэлл заявил на пресс-конференции: «За сегодняшней исторической встречей премьер-министра Великобритании и канцлера Германии, разумеется, с величайшим интересом следят все народы, глубоко заинтересованные в сохранении мира» ( Hull С. The Memoirs, New York, 1948. Vol. 1. P. 589).
Американские послы в Англии и Франции (Дж. Кеннеди и У. Буллит) активно поддерживали англо-французскую политику «умиротворения» Германии за счет Чехословакии. Буллит оказывал даже давление на французское правительство, заявляя, что в случае франко-германского конфликта Франция не должна рассчитывать на поддержку со стороны США. Так, он уведомил французское правительство, что в случае войны самолеты, заказанные Францией в мае 1938 г. в Соединенных Штатах, не смогут быть поставлены в силу законов США о нейтралитете ( Bonnet G . Defense de la Paix. Geneve, 1946. Vol. 1. P. 212).
В критические дни конца сентября 1938 г. Соединенные Штаты Америки активно вмешались в конфликт, с тем чтобы предотвратить войну между западными державами, причем их акции, по существу, ничем не отличались от мер, принимавшихся правительствами Англии и Франции. Обращения правительства США, облеченные в форму внешне благовидных призывов к миру, фактически тоже были проявлением политики «умиротворения» агрессоров, которая сводилась в данном случае к удовлетворению «мирным» путем агрессивных устремлений нацистской Германии в отношении Чехословакии.
26 сентября и дважды 27 сентября 1938 г. президент США Ф. Рузвельт направлял Гитлеру, Б. Муссолини, Н. Чемберлену, Э. Даладье и Э. Бенешу послания с призывом приложить новые усилия для предотвращения вооруженного столкновения, созвав с этой целью конференцию «непосредственно заинтересованных стран» (Foreign Relations of the United States, 1938. Vol. 1. P. 657—658, 677, 685).
Английские мюнхенцы высоко оценили поддержку Соединенными Штатами Америки их политики «умиротворения» агрессора. 29 сентября 1938 г. министр иностранных дел Англии лорд Галифакс выразил американскому послу Кеннеди глубочайшую «благодарность правительства Его Величества за помощь, которую оказал президент своим вмешательством в последние два или три дня» (Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Ser. 3. Vol. 2. P. 625).- 1 — 101.
32^ Уэллес в своей речи 3 октября 1938 г. по существу, одобрил мюнхенское соглашение. Упомянув о своем нежелании касаться «достоинств мюнхенских решений», он заявил: «Каждый гражданин Соединенных Штатов разделяет всеобщее чувство облегчения по поводу того, что война предотвращена». «Сегодня,— сказал он,— быть может в большей степени, чем в любое иное время на протяжении последних двух десятилетий, имеется возможность для установления всеми странами нового мирового порядка, основанного на справедливости и законности» (Documents on International Affairs, 1938. London, 1943. Vol. 2. P. 306).— 1 — 102.
33^ 11 ноября 1938 г. нацисты начали в Германии еврейские погромы. Германия стала ареной массовых убийств евреев, уничтожения и разграбления их имущества.- 1-105, 113, 123, 127, 158, 180.
34^ «Ось Берлин — Рим» — соглашение, заключенное фашистскими агрессо рами — Германией и Италией в Берлине 25 октября 1936 г. По этому соглашению Германия признавала захват Эфиопии Италией; оба государства подтверждали признание ими мятежного правительства Франко в Испании и наметили мероприятия по оказанию ему дальнейшей помощи; Германия и Италия договорились оразграничении сфер экономического проникновения на Балканах и в Придунай ских государствах. Образование «оси Берлин — Рим» положило начало официальному оформлению складывавшегося блока фашистских агрессоров. Следующим шагом в этом направлении было подписание 25 ноября 1936 г. Германией и Японией «антикоминтерновского пакта» (см. прим. 10).— 1 — 110, 123, 132, 160, 220, 368, 376, 469.
35^ Вслед за фашистской Германией хортистская Венгрия предъявила Чехо словакии территориальные требования. В октябре 1938 г. начались чехословацко-венгерские переговоры по этому вопросу. Они не привели к соглашению, так как Чехословакия отказывалась удовлетворить требования Венгрии о передаче ей городов Братиславы, Нитры и Кошице. Правительство Венгрии, поддержанное Муссолини, обратилось к Германии, Италии и Польше с просьбой о третейском разби рательстве. Участие Польши было отклонено Германией, и роль арбитра взяли на себя Германия и Италия в лице министров иностранных дел И. Риббентропа и Г. Чиано.
Решением, вынесенным 2 ноября 1938 г. в г. Вене (так называемый «первый Венский арбитраж»), Венгрии были переданы южные районы Словакии и Закарпатской Украины с населением свыше 1 млн человек.
11 октября 1938 г. чехословацкое правительство под давлением Германии дало разрешение на создание правительства автономной «Закарпатской Украины». Германское правительство выступало тогда за автономию Закарпатской Украины в рамках Чехословакии. Оно не поддержало в то время польско-венгерские планы о присоединении к Венгрии всей Закарпатской Украины и образовании, таким образом, общей польско-венгерской границы, ибо считало, что это могло бы оказаться известной помехой в деле осуществления дальнейших агрессивных планов Германии (см. док. 26).
Предоставление автономии Закарпатской Украине было использовано германской печатью для организации шумной кампании за присоединение к Закарпатской Украине Советской Украины. Французская и английская буржуазная печать также уделяла значительное внимание этим антисоветским планам Гитлера.
В марте 1939 г. венгерское правительство с согласия Гитлера ультимативно потребовало от правительства Чехословакии передать Закарпатскую Украину Венгрии. 14 марта 1939 г. венгерские войска заняли Закарпатскую Украину.— 1-110, 169, 274, 457.
36^ Выборы в Бриджуотере, состоявшиеся 17 ноября 1938 г., выявили новые тенденции в английском общественном мнении. В этом округе по преимуществу с деревенским населением, являвшимся старой опорой консервативной партии, совершенно неожиданно для английских консерваторов победу одержал независимый либерал журналист В. Бартлет. Мнение английских политических наблюдателей сводилось к тому, что решающую роль в победе Бартлета сыграло растущее недовольство широких слоев населения Англии мюнхенской политикой правительства Н. Чемберлена.— 1 — 113.
37^ Имеется в виду заявление Советского правительства правительству Польши от 23 сентября 1938 г. в связи с сосредоточением польских войск у границ Чехословакии. В заявлении содержалось предупреждение, что в случае если бы польские войска вторглись в пределы Чехословакии, СССР считал бы это актом агрессии и денонсировал бы без дальнейшего предупреждения пакт о ненападении с Польшей.- 1-118, 165, 173.
38^ Имеются в виду франко-английские переговоры, состоявшиеся 24 ноября 1938 г. в Париже. С английской стороны в переговорах участвовали премьер-министр Н. Чемберлен и министр иностранных дел лорд Галифакс; с французской стороны — премьер-министр Э. Даладье и министр иностранных дел Ж. Бонне. Во время переговоров обсуждался вопрос об англо-французском военном сотрудничестве. Английское правительство стремилось уклониться от принятия на себя каких-либо конкретных обязательств. Были подвергнуты рассмотрению также проблемы европейской политики, и прежде всего испанский вопрос (Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Ser. 3. Vol. 3. P. 285-311).- 1 — 119, 126, 129, 158.
39^ 31 августа 1935 г. конгресс Соединенных Штатов Америки принял закон о нейтралитете, который устанавливал, что в случае войны между какими-либо странами запрещалась продажа им военных материалов. Этот закон, изданный за несколько дней до нападения фашистской Италии на Эфиопию (Абиссинию), поставил жертву агрессии в трудное положение, так как Эфиопия лишалась возможности закупать оружие в Соединенных Штатах Америки.
В связи с гражданской войной и иностранной интервенцией в Испании 8 января 1937 г. конгресс принял дополнение к закону о нейтралитете, устанавливавшее, что действие закона распространялось на страны, где шла гражданская война. Этот новый закон ущемлял права законного правительства Испании и был на руку мятежникам и интервентам — Италии и Германии. Франко, комментируя действия США, заявил, что американское «законодательство о нейтралитете, прекращающее экспорт военных материалов обеим сторонам, быстрота, с которой оно было принято и осуществлено, является жестом, который мы, националисты, никогда не забудем» ( Bendiner R , The Riddle of the State Department. New York, 1942. P. 56).
1 мая 1937 г. конгресс принял новый закон о нейтралитете, который, сохраняя на неопределенное время основные положения предшествующих законов, устанавливал на два года в отношении закупок иностранными государствами военных материалов в США так называемый принцип «плати и вези». Это положение законодательства США о нейтралитете еще более ущемляло интересы неагрессивных стран, так как они зачастую не располагали ни достаточными наличными финансовыми средствами для немедленной оплаты закупок военных материалов, ни крупным собственным флотом для перевозки купленных материалов. Так, например, летом 1937 г. действие закона о нейтралитете распространилось на Китай, который стал жертвой агрессии со стороны Японии.
Весной 1939 г. по инициативе госдепартамента в конгрессе США был поставлен вопрос о внесении некоторых изменений в законодательство США о нейтралитете, с тем чтобы облегчить продажу в случае войны вооружения Англии и Франции (на условиях «плати и вези»). Комиссия по иностранным делам палаты представителей внесла соответствующий законопроект, но палата представителей 30 июня 1939 г. 200 голосами против 188 отвергла его. 11 июля 1939 г. сенатская комиссия по иностранным делам 12 голосами против 11 даже отказалась внести на обсуждение сената подобный проект.
Рузвельт констатировал на пресс-конференции 7 марта 1939 г., что законодательство США о нейтралитете не содействовало делу мира (The Public Papers and Addresses of Franklin D. Roosevelt, 1939. New York, 1941. P. 155). Впоследствии Рузвельт признал, что «эмбарго на экспорт оружия действительно содействовало ускорению возникновения войны в Европе в результате поощрения, которое оно давало агрессивным странам». «Я не могу сказать,— писал он,— что сама отмена этих положений об эмбарго на экспорт оружия остановила бы войну. Однако я твердо верю, что она, по крайней мере, была бы сильным фактором в предотвращении такого быстрого развязывания войны» (ibid.P. XXXVI и XXXI). Эти признания Рузвельта подтверждают, что политика США объективно способствовала развязыванию странами-агрессорами мировой войны.— 1 — 122, 391, 448; 2—86.
40^ С 12 ноября 1921 г. по 6 февраля 1922 г. проходила Вашингтонская конфе ренция по ограничению морских вооружений, тихоокеанским и дальневосточным вопросам. В ней участвовали представители США, Англии, Китая, Японии, Франции, Италии, Голландии, Бельгии и Португалии. На Вашингтонской конференции были подписаны следующие договоры:
1. Договор четырех держав (США, Англии, Японии и Франции) о совместной защите договаривающимися сторонами их «прав» на островные владения и территории в районе Тихого океана.
2. Договор девяти держав (США, Англии, Франции, Японии, Италии, Бельгии, Голландии, Португалии и Китая), формально провозгласивший принцип уважения суверенитета, территориальной и административной неприкосновенности Китая. Он обязывал придерживаться принципа «равных возможностей» для торговли и промышленности всех наций на всей территории Китая, воздерживаться от использования внутренней обстановки в Китае в целях получения специальных прав и преимуществ, которые могли бы нанести ущерб правам и интересам других государств. Договор девяти держав явился, по существу, соглашением о совместном грабеже Китая империалистическими державами. В основу его была положена политика «открытых дверей», проводившаяся США, которые надеялись, опираясь на свою экономическую мощь, вытеснить своих конкурентов из Китая экономическими средствами.
3. Договор пяти держав (США, Англии, Японии, Франции и Италии), определивший соотношение размеров линейного военного флота США, Англии, Японии, Франции и Италии (5:5:3:1,75:1,75). Были установлены также пределы для тоннажа линкоров и авианосцев и их вооружения.
Решения Вашингтонской конференции стали одним из краеугольных камней версальско-вашингтонской системы послевоенных международных отношений.— 1-124.
41^ Посол США в Японии Дж. Грю допустил неточность в своем сообщении. Советско-польский договор о ненападении 1932 г. был продлен 5 мая 1934 г. на 10 лет. Очевидно, имеется в виду договоренность, достигнутая в результате переговоров между наркомом иностранных дел СССР М. М. Литвиновым и послом Польши в СССР В. Гжибовским, о том, что «основой отношений» между двумя странами «остаются и впредь во всем своем объеме все существующие договоры, включая договор о ненападении...» (см. док. 62).— 1 — 125.
42^Имеется в виду поездка Н. Чемберлена и лорда Галифакса в Рим для пере говоров с Муссолини, состоявшихся 11 — 14 января 1939 г. Подводя итоги визита Чемберлена в Рим, советский полпред в Италии Б. Е. Штейн писал, что основной концепцией Чемберлена, а также Бонне является направление агрессии «оси Рим — Берлин» на восток. «Для этой цели,— отмечал он,— необходимо сделать уступки на западе, добиться временного удовлетворения притязаний «оси» и таким путем изменить направление ее агрессии. Мне кажется, что основной целью визита Чем-берлена и был зондаж Муссолини относительно подобной перспективы» (АВП СССР, ф. 098, оп. 22, п. 146, д. 4, л. 1).— 1—126, 137, 143, 158, 164, 179, 182, 183
43^ 24 января 1939 г. Ж. Бонне сказал в беседе с германским послом в Париже что он уже заявлял И. Риббентропу «о своей положительной позиции в отношения победы Франко» (см. док. 74) и «намерен в данное время установить дипломати-ческие отношения с Франко». Говоря о франко-итальянских отношениях, Бонне подчеркнул, что «он сделал все, чтобы их улучшить и пойти навстречу высказанным в свое время пожеланиям Муссолини» (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 4. S. 428—429).— 1 — 126.
44^ Польско-французский союзный договор был подписан 12 февраля 1921 г. в Париже. Он предусматривал, что если бы Франция и Польша или одна из них подверглись неспровоцированному нападению, то оба правительства должны были определить меры совместной защиты своих стран. Договор был заключен для обеспечения незыблемости политического положения в Европе, созданного Версальской системой мирных договоров, в том числе для гарантирования безопасности границ Франции и Польши. Он положил начало серии политических и военных договоров Франции с рядом стран Восточной Европы и тем самым закреплял господствующее положение Франции в Европе. В 20-х годах франко-польский договор являлся также орудием антисоветской политики обоих государств.— 1 — 128, 142, 164, 222, 320, 379.
45^ Речь идет о декларации о дружбе и ненападении между Германией и Поль шей, подписанной 26 января 1934 г. (см. прим. 23). —1 — 128.
46^ 30 ноября 1938 г. в итальянском парламенте начались дебаты по внешне политическим вопросам. Когда министр иностранных дел Г. Чиано в своей речи упомянул о «естественных стремлениях» Италии, группа депутатов-фашистов, а также толпа римских фашистов, собравшихся у здания парламента, начали кричать: «Тунис! Корсика! Савойя!» Французский посол, присутствовавший на заседании, покинул здание парламента. Эти территориальные требования к Франции были немедленно подхвачены и поддержаны итальянской печатью. В декабре 1938 г. Италия денонсировала соглашение с Францией от 7 января 1935 г. (см. прим. 28). Выдвигавшиеся в Италии требования к Франции отражали агрессивные планы фашистского правительства Муссолини и вели к дальнейшему обострению итало- французских империалистических противоречий. В ответ на территориальные требования Италии премьер-министр Франции Э. Даладье совершил в начале января 1939 г. демонстративную поездку на Корсику и в Тунис. Правительство Франции, подписавшее 6 декабря 1938 г. с Германией декларацию о ненападении (см. док. 75)., считало свою позицию достаточно прочной и не пошло на уступки Италии.- 1-131, 142, 160, 180.
47^ В июле 1938 г. английское правительство по договоренности с французским направило в Прагу миссию во главе с председателем тайного королевского совета Великобритании лордом Ренсименом, которая должна была осуществлять «посредничество» между чехословацким правительством и нацистской так называемой судето-немецкой (генлейновской) партией — агентурой Гитлера в Чехословакии Под давлением Англии и Франции правительство Э. Бенеша согласилось на приезд Ренсимена в Чехословакию.
Деятельность миссии лорда Ренсимена еще больше обострила положение и придала так называемой «судетской проблеме», являвшейся внутренним делом Чехословакии, международный характер. Лорд Ренсимен открыто вмешивался во внутренние дела Чехословакии, добиваясь удовлетворения требований гитлеровцев чехословацким правительством. Направляямиссию Ренсимена английское правительство намеревалось свалить вину за ее провал на Чехословакию, с тем чтобы получить предлог для отказа от оказания помощи Чехословакии против германской агрессии. «Если бы лорд Ренсимен,— писал английский посол в Берлине Н. Гендерсон, — несмотря на все свои усилия, не достиг соглашения, то стало бы ясным, что вина за этот неуспех легла бы на чехов и что немцы оказались бы правы, утверждая, что из-за неуступчивости чехов успешным будет единственное средство — применение силы» (Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 1. С. 127).
16 сентября 1938 г. Ренсимен возвратился в Лондон. В своем докладе английскому правительству он, по существу, предлагал отторгнуть Судетскую область от Чехословакии и передать ее Германии (см.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 1. С. 192).— 1 — 132.
48^После мюнхенского сговора французское правительство продолжало политику сближения с нацистской Германией. 13 октября 1938 г. французский посол в Берлине А. Франсуа-Понсе в беседе со статс-секретарем МИД Германии Э. Вайцзеккером предпринял зондаж о возможности визита в Париж министра иностранных дел Германии И. Риббентропа. Он предложил рассмотреть в этой связи вопрос о заключении между Германией и Францией пакта о ненападении, соглашения о консультациях, а также соглашения по финансовым вопросам (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 4. S. 382). Правительство фашистской Германии не было заинтересовано в заключении с Францией таких далеко идущих соглашений и решило ограничиться опубликованием декларации. Публикуемая франко-германская декларация явилась политическим соглашением, своего рода пактом о ненападении, перечеркнувшим, по существу, советско-французский договор о взаимной помощи 1935 г. (см. прим. 7). Как писал позднее тогдашний французский посол в Польше Л. Ноэль, Ж. Бонне заявил ему в ноябре 1938 г. о своем намерении «денонсировать целиком и полностью соглашения, заключенные Францией на Востоке. Наряду с франко-польскими соглашениями он подразумевал под этим, безусловно, франко-советский пакт о взаимной помощи» (Les événements survenus en France de 1933 a 1945. Vol. 4. P. 855).
По замыслу правящих кругов Франции, декларация, подписанная в итоге переговоров Бонне с Риббентропом, должна была обеспечить безопасность Франции, предоставив Германии свободу действий в Восточной Европе. «Сам Бонне в циркулярной записке всем послам заявлял,— писал позднее Поль Рейно,— что в результате этих переговоров у него сложилось впечатление, что отныне германская политика будет направлена на борьбу с большевизмом. Рейх дал понять о наличии у него стремления к экспансии в восточном направлении...» (Reynaud P. La France a sauve l'Europe. Paris, 1947. Vol. 1. P. 575).
Подписание французским правительством этой декларации явилось поощрением агрессивных планов фашистской Германии, так как этот акт со стороны Франции, как отмечал Ноэль, укрепил у Риббентропа и Гитлера «мнение о том, что более ничего не остановит движения Германии на восток и что Польша в тот день, когда она подвергнется нападению, будет, в свою очередь, покинута Францией, как была покинута Чехословакия» (Les événements survenus en France de 1933 a 1945. Vol 4. P. 856).
Дальнейшее развитие событий показало всю близорукость тогдашней политики французского правительства. Франко-германская декларация, как и англо-германская декларация от 30 сентября 1938 г. (см. прим. 2), не могла истолковываться Советским правительством иначе как полный отказ правящих кругов Англии и Франции от политики коллективной безопасности, коллективного отпора агрессии и как серьезная угроза формирования единого блока ведущих европейских держав на антисоветской основе. Застарелое недоверие Сталина к Англии и Франции усилилось, что, вполне возможно, сказалось и на ходе англо-франко-советских переговоров весной — летом 1939 г.— 1 — 136.
49^ 14 декабря 1938 г. Б. Е. Штейну из НКИД СССР была направлена телеграмма, в которой говорилось: «Заявите МИДу, что ввиду оскорбления, нанесенного консульству, и видимого отсутствия гарантии неповторения подобных выходок в будущем мы решили в такой-то срок ликвидировать консульство в Милане и ожидаем, что в тот же срок будет закрыто консульство в Одессе. Срок установите по соображениям действительно необходимого времени для ликвидации. Известите также МИД, что решено перевести торгпредство в Рим» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 282, д. 1961, л. 144).
В ответной телеграмме от 16 декабря 1938 г. в НКИД СССР Б. Е. Штейн сообщал, что согласно директиве он сделал заявление заместителю министра иностранных дел Италии Бастианини. «Бастианини принял к сведению и обещал сообщить в ближайшие дни, к какому сроку сможет быть закрыто итальянское консульство в Одессе. Одновременно сообщил о предстоящем переводе торгового представительства в Рим» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 282, д. 1960, л. 210).
В результате переговоров генеральные консульства СССР в Милане и Италии в Одессе были закрыты в декабре 1938 г. (Известия. 1938. 26 декабря).— 1 —141.
50^ Ж. Бонне после окончания своих переговоров с И. Риббентропом, которые происходили в Париже 6—8 декабря 1938 г., ознакомил с их результатами советского полпреда Я. 3. Сурица, о чем полпред в тот же день телеграфировал в НКИД. Сопоставление сообщения Бонне полпреду с германской записью беседы Бонне с Риббентропом (см. док. 74) показывает, что французский министр предпринял попытку дезинформации Советского правительства, являвшегося союзником Франции. Так, он совершенно умолчал о настойчивых заявлениях Риббентропа о том, что Германия рассматривает Восточную Европу как «область своих интересов», против чего Бонне не выдвинул никаких возражений. Бонне, естественно, предпочел также не упоминать и о том, что Риббентроп хулил советско-французский договор, а он, Бонне, отмежевался от договора, возложив ответственность за его заключение на других, пытался принизить его значение, а также заверял Риббентропа в том, что французское правительство «абсолютно враждебно большевизму».— 1-141.
51^ Агрессивные державы — Германия, Италия и Япония, став на путь подготовки к войне за передел мира, считали необходимым превратить «антикоминтерновский пакт» (см. прим. 10) в прямой военный союз трех держав. Особую заинтересованность в этом вопросе стала проявлять с начала 1938 г. Германия, которая вела активную подготовку к захвату Австрии, а затем Чехословакии.
Некоторые факты из истории подготовки тройственного пакта привел в своей телеграмме в Москву от 3 сентября 1938 г. советский военный разведчик в Японии Р. Зорге. Японский военный атташе в Берлине X. Осима, писал он, сообщил по телеграфу военному министру С. Итагаки, что «Риббентроп, после соответствующего согласования с итальянцами, сделал ему предложение о заключении трехстороннего политического и военного союза в связи с напряженным положением в Европе. Японский генеральный штаб и премьер-министр Коноэ не очень согласны идти на это, опасаясь быть вовлеченными в европейские дела. Они согласны только в том случае, если союз будет направлен против СССР. Тем не менее оба почти склоняются».
Во время мюнхенской конференции И. Риббентроп вручил министру иностранных дел Италии Г. Чиано проект тройственного пакта между Германией, Италией и Японией ( Toscano M . Le Origini del patto d'acciaio. Firenze, 1948. P. 19—20).
В конце октября 1938 г. Риббентроп посетил Рим для ведения переговоров с Италией о заключении пакта. 2 января 1939 г. Чиано сообщил Риббентропу о согласии Италии подписать пакт (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918— 1945. Ser. D. Bd. 4. S. 476).
Японское правительство под различными предлогами затягивало, однако, ответ на предложение о заключении тройственного пакта. Эта затяжка отражала внутриполитическую борьбу в Японии по вопросу будущего направления японской агрессии. 12 марта 1939 г. Р. Зорге сообщал, что, по мнению германского посла в Японии Э. Отта, «японцы готовы в любой момент подписать пакт, полностью направленный против СССР». В апреле 1939 г. японское правительство известило правительства Германии и Италии о том, что оно согласно подписать пакт, направленный против СССР, но не считает возможным заключать пакт, направленный одновременно также против Англии, Франции и США ( Toscano M . Le Origini de patto d'acciaio. P. 104, 125).
Такая позиция Японии вызвала недовольство правящих кругов Германии и Италии. Правительства этих стран, стремившиеся к переделу мира, добивались заключения тройственного союза, направленного не только против СССР, но также против Англии, Франции и США. Гитлер и Муссолини отклонили японские предложения об ограниченном действии договора.
Учитывая позицию Японии, Германия и Италия подписали 22 мая 1939 г. двусторонний германо-итальянский договор о военном союзе («Стальной пакт»).— 1—143, 146, 167, 177, 186, 202. 219, 264, 365, 405, 409, 432, 469, 471, 484, 514; 2—54, 66, 187, 234.
52^ В итоге бесед, состоявшихся в Москве с 16 декабря по 19 декабря 1938 г. (Известия. 1938. 21 декабря), стороны подписали протокол, согласно которому в основу торговых переговоров должны быть положены принципы: а) расширения товарооборота между обеими странами с доведением его размеров до 140—160 млн злотых в год; б) наибольшего благоприятствования в отношении таможенных пошлин и других вопросов торговли; в) соответствия ввоза и вывоза товаров из одной страны в другую при помощи клиринга (в размере 70—80 млн злотых ввоза и такого же размера вывоза).
Стороны договорились также, что в результате торговых переговоров, которые состоятся в январе 1939 г., Польша и Советский Союз заключат между собой торговый договор, соглашение о контингентах ввоза и вывоза товаров на 1939 г. и соглашение о клиринге.
Протокол парафирован 20 декабря 1938 г. наркомом внешней торговли СССР А. И. Микояном и директором торгово-политического департамента министерства промышленности и торговли Польши Лыховским (Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 685-686).- 1-144.
53^ 14 июля 1937 г. английское правительство внесло в Комитет по невмеша тельству план, который предусматривал: изменение системы контроля на испанских границах (сохранение контроля на сухопутных границах, но отмену морского патрулирования и введение вместо него системы наблюдателей в испанских портах) ; отвод иностранных войск и добровольцев из Испании; предоставление Франко прав воюющей стороны, после того как Комитет по невмешательству сочтет, что в деле отвода иностранных комбатантов достигнут «существенный прогресс».
Английский план в значительной степени соответствовал интересам фашистских держав. Он существенно ослаблял неугодный Германии и Италии морской контроль, а также ставил на одну доску законное правительство Испании и фашистских мятежников, предусматривая признание мятежников воюющей стороной, что к тому же давало им право устанавливать морскую блокаду республиканской Испании. Представители Германии и Италии в Комитете по невмешательству приветствовали этот план.
Советское правительство добилось внесения в английский план ряда существенных поправок. 5 июля 1938 г. Комитет по невмешательству принял план.— 1-154, 159.
54^ Переговоры о предоставлении Германией кредита СССР начались в январе 1938 г., но ввиду неприемлемости для СССР условий, выдвинутых германской стороной, они были прерваны в марте того же года (см.: Документы внешней политики СССР. Т. 21. Прим. 103). В конце 1938 г. встал вопрос о возобновлении переговоров на улучшенных для Советского Союза условиях.
19 декабря 1938 г. при подписании соглашения о продлении на год срока действия советско-германского соглашения о торговом и платежном обороте от 1 марта 1938 г. (см.: Документы внешней политики СССР. Т. 21. Док. 59) германская сторона заявила о готовности возобновить торгово-кредитные переговоры с СССР. Конкретные предложения по этому вопросу были изложены заведующим восточноевропейской референтурой отдела экономической политики МИД Германии Шнурре 22 декабря 1938 г. заместителю торгпреда СССР в Берлине Скосыреву. Однако переговоры осложнились и были вновь прерваны из-за того, что германская сторона стремилась получить односторонние выгоды. В этой связи статс-секретарь МИД Германии Вайцзеккер писал германскому послу в Риме Макензену 27 июня 1938 г.: «Дойдем ли мы до переговоров с Москвой в экономической области, еще не совсем ясно. И в этом вопросе русские очень медлительны и осторожны» (АВП СССР, ф. 0745, оп. 19, п. 48, д. 19, л. 11-12).- 1-167.
55^ Нотой от 10 декабря 1938 г. германский посол в Лондоне Г, Дирксен известил лорда Галифакса о намерении Германии воспользоваться условиями англо-германского морского соглашения (см. прим. 3) и увеличить тоннаж германского подводного флота до уровня тоннажа подводного флота Англии. Одновременно в ноте указывалось, что германское правительство решило изменить тоннаж и калибр орудий строящихся им тяжелых крейсеров (Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Ser. 3. Vol. 3. P. 422-423).—1 — 180.
Имеется в виду послание президента Ф. Рузвельта конгрессу США от 4 января 1939 г., в котором он писал об усиливавшейся во всем мире гонке вооружений и росте опасности новых актов агрессии. Он указывал, что ни одна страна не может чувствовать себя в безопасности, «пока какая-либо другая мощная страна отказывается урегулировать свои претензии за столом переговоров». Рузвельт требовал от конгресса увеличения ассигнований на военные расходы США (The Public Papers and Addresses of Franklin D. Roosevelt, 1939. P. 2-3).- 1 — 187.
57^ Брюссельская конференция проходила с 3 по 24 ноября 1937 г. Она была созвана по инициативе Лиги наций для обсуждения участниками Вашингтонского договора девяти держав (см. прим. 40) и другими заинтересованными государствами вопроса о восстановлении мира на Дальнем Востоке, нарушенного в результате нападения в июле 1937 г. Японии на Китай. В Брюссельской конференции приняло участие 18 государств, в том числе СССР. Япония отказалась послать на конференцию своих представителей. 15 ноября 1937 г. китайская делегация предложила конференции принять решение о применении в соответствии с Уставом Лиги наций экономических санкций против Японии. Советский Союз энергично выступил в поддержку китайского предложения. Англия и США, задававшие тон на конференции, однако, не были намерены применять к Японии каких-либо принудительных мер. Они считали своей задачей не обуздание японских агрессоров, а достижение с ними империалистической сделки, с тем чтобы путем некоторых уступок агрессору (главным образом за счет Китая) в основном сохранять свои экономические позиции в Китае.
В результате позиции попустительства агрессии, занятой западными державами, Брюссельская конференция ограничилась принятием ни к чему не обязывающей резолюции, которая констатировала факт нарушения Японией Вашингтонского договора девяти держав и выражала надежду на то, что в будущем окажется возможным найти способы для восстановления мира на Дальнем Востоке. После этого Брюссельская конференция прервала свою работу до «более благоприятных условий», но больше так и не собиралась.—1 —187.
58^ 17 января 1939 г. китайский представитель Веллингтон Ку информировал представителя СССР на сессии Совета Лиги наций Я. 3. Сурица о предложениях» с которыми китайская делегация намеревалась выступить на предстоявшей сессии. 20 января Веллингтон Ку изложил эти предложения на пленарном заседании Со вета. Они предусматривали: введение эмбарго на поставку в Японию самолетов, сырья для военной промышленности и горючего; бойкот японских товаров (в особенности изделий из шелковых и хлопчатобумажных тканей); оказание экономической и финансовой помощи Китаю для развития его юго-западных провинций, а также введение льгот на транспортировку и транзит в Китай военных материалов.
После обсуждения этого вопроса Совет Лиги наций, позицию которого определяли прежде всего правительства Англии и Франции, принял 20 января 1939 г. очередную малозначащую резолюцию, призывавшую «членов Лиги, в особенности непосредственно заинтересованных в вопросах Дальнего Востока, рассмотреть предложения китайского представителя, изложенные им в докладе членам Совета Лиги от 17 января 1939 г., в целях принятия мер по оказанию помощи Китаю» (Report on the Work of the League, 1938-39. Geneva, 1939. P. 10).—1 — 187, 189
59^ Дополнительные сведения по этому вопросу Р. Зорге изложил в своей теле грамме от 23 апреля 1939 г., в которой говорилось: «Отт сообщает, что назначение Коисо [министром коммуникаций Японии] имеет большое значение в том отношении, что для него открывается дорога на пост премьер-министра. Он крепко стоит на позиции мира с Китаем, который считает необходимым заключить до начала войны в Европе. Коисо заявил, что он проектирует заключить мир с Китаем и даже с Чан Кайши... Он упирает на то, что японцы должны укрепиться только в Северном Китае, оставив в большей или меньшей мере Южный и Центральный Китай китайскому правительству, и готовиться к войне против СССР после укрепления позиций Японии в Северном Китае, Маньчжурии и Монголии» (см.: СССР в борьбе за мир... С. 669).— 1 — 194.
60^ 20 октября 1921 г. в Женеве Великобритания, Германия, Дания, Италия, Латвия, Польша, Финляндия, Франция, Швеция и Эстония подписали конвенцию о демилитаризации и нейтралитете Аландских островов. Согласно конвенции, Финляндия обязалась не укреплять Аландских островов, а равно не устраивать там военных баз. Во время войны зона островов должна была рассматриваться как нейтральная, но если бы война распространилась на Балтийское море, то Финляндия получила бы право защиты нейтралитета Аландских островов. Аландская конвенция после утверждения Советом Лиги наций и ратификации всеми ее участниками вошла в силу 6 апреля 1922 г.
Советское правительство неоднократно выражало протест в связи с подготовкой конвенции о статусе Аландских островов без его участия. После заключения конвенции правительство РСФСР направило 13 ноября 1921 г. ноту государствам, подписавшим ее, в которой выражался протест по поводу того, что конвенция была подписана без участия Советской России. Советское правительство в связи с этим заявило, что указанная конвенция является «безусловно несуществующей для России» (Документы внешней политики СССР. М., 1960. Т. 4. С. 495).
В январе 1939 г. правительство Финляндии по согласованию с правительством Швеции направило ноту другим государствам — участникам конвенции 1921 г., в которой поставило вопрос об изменении статей 6 и 7 конвенции таким образом, чтобы правительства Финляндии и Швеции имели право вооружения Аландских островов. 21 января 1939 г. финская нота по этому вопросу была направлена также Советскому Союзу (Аландская конвенция могла быть изменена только с согласия Совета Лиги наций, а СССР являлся членом Совета).
При определении своей позиции по этому вопросу Советское правительство исходило из заинтересованности СССР в том, чтобы Аландские острова не оказались источником военной опасности для СССР.- 1 — 196, 200, 268, 477, 481, 490, 492, 513; 2- 19, 69.
61^ Министр иностранных дел Франции Ж. Бонне сделал 26 января 1939 г. в на циональном собрании обзорный доклад о внешнеполитическом положении страны. В этом докладе он напомнил «критикам мюнхенского соглашения», что национальное собрание большинством голосов 4 октября 1938 г. выразило доверие правительству. Бонне говорил, что дружба с Англией является краеугольным камнем французской политики. Он восхвалял германо-английскую и германо-французскую декларации (см. док. № 2 и 75), которые он рассматривал как первый этап к плодотворному сотрудничеству с Германией в будущем. Коснувшись кратко отношений с Советским Союзом, Бонне упомянул, что между двумя странами существует договор о взаимопомощи. При этом он отметил, что Франция остается верной до говорам, заключенным с Советским Союзом и другими государствами Восточной Европы. Бонне вновь подтвердил в своей речи приверженность французского правительства политике «невмешательства» в испанском вопросе.
Недовольство Риббентропа этой речью Бонне было вызвано тем, что ранее французское правительство неоднократно давало понять Берлину, что оно фактически не придает после Мюнхена никакого значения своим договорам с Польшей и СССР, признавая Восточную Европу «сферой влияния» Германии (см. док. 74).— 1 —198, 206, 222, 485.
62^ 25 января 1939 г. нарком иностранных дел СССР М. М. Литвинов принял английского посла У. Сидса в связи с предстоявшим вручением им верительных грамот Председателю Президиума Верховного Совета СССР. Во время состоявшейся беседы посол отметил, что со стороны друзей СССР в Англии наблюдается тенденция обвинять английское правительство в холодном отношении к Советскому Союзу. Ему поручено сделать все, что в его силах, чтобы рассеять такое впечатление. Английское правительство, сказал посол, хотело бы «знать и благожелательно рассматривать точку зрения Советского правительства по международным проблемам» (Documents on British Foreign Policy. 1919—1939. Third series. Vol. 4. P. 25).
Касаясь заявления Сидса, нарком иностранных дел писал 4 февраля 1939 г. полпреду в Лондоне, что этому заявлению «не следует придавать никакого значения». Это не помешает, конечно, Н. Чемберлену, отмечал нарком, заявлением Сидса «закрыть рот» оппозиции, требующей действительного сотрудничества с СССР. В Лондоне «начинают наконец понимать иллюзорность надежд на восточное направление гитлеровской агрессии. Это и побудило Бонне заявить о действительности франко-советского пакта, а может быть, и Чемберлена заявить публично о желательности контакта с нами, а также принять приглашение на ваш прием. Но «Москва словам не верит» (АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 4, д. 34, л. 16).— 1—204.
63^ 29 января 1939 г. посольство Англии в Париже направило французскому правительству памятную записку, в которой излагалось содержание телеграммы министра иностранных дел Англии послам Англии во Франции и Бельгии от 28 января 1939 г. (см. док. 127).- 1—207.
64^ Речь идет о памятных записках от 7 декабря 1938 г., которыми обменялись правительства Германии и Франции во исполнение договоренности, достигнутой между министром иностранных дел Германии И. Риббентропом и министром иностранных дел Франции Ж. Бонне в ходе переговоров в Париже в декабре 1938 г. В этих записках предусматривалась разработка практических мер в целях расширения германского экспорта во Францию и французского экспорта в Германию, а также содействия торговле Германии с французскими колониями, сотрудничеству между отдельными экономическими группами обеих стран, расширению туризма между обеими странами и экономическому сотрудничеству Германии и Франции в третьих странах (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 4. S. 416-420).- 1-209, 278.
65^ 12 января 1939 г. министр иностранных дел Венгрии И. Чаки объявил о решении правительства присоединиться к «антикоминтерновскому пакту» (см. прим. 10). 16—18 января 1939 г. состоялсявизит Чаки в Германию (см. док. 113), в результате которого значительно усилилось влияние фашистской Германии на внутреннюю и внешнюю политику Венгрии. Выступая в парламенте 22 февраля 1939 г., премьер-министр Венгрии граф Телеки заявил, что Венгрия в своей политике опирается прежде всего на державы «оси». Присоединением к «антикоминтерновскому пакту», сказал он, Венгрия желает доказать, что она согласна с целями этих держав.
24 февраля 1939 г. в Будапеште состоялось подписание протокола о присоединении Венгрии к «антикоминтерновскому пакту».— 1—210,
66^ 30 января 1939 г. Гитлер выступил в рейхстаге с речью, в которой он пытался обосновывать «необходимость» для немцев «жизненного пространства». В частности, он требовал возвращения Германии ее бывших колоний. Говоря о политике в отношении союзников Германии, он заявил, что любая война, по каким бы причинам она ни возникла, поставит Германию на стороне фашистской Италии. Это была политическая поддержка Гитлером агрессивных устремлений Италии.— 1-212, 214.
67^ 24 января 1939 г. министр иностранных дел Англии лорд Галифакс в кон фиденциальном порядке информировал президента США о том, что Гитлер «рассматривает вопрос о нападении на западные державы в качестве предварительного шага к последующей акции на Востоке». Указав на то, что имеет место ухудшение германо-голландских отношений, Галифакс писал, что оккупация Германией Голландии и побережья дала бы Гитлеру возможность парализовать Францию и диктовать Англии свои условия (Documents on British Foreign Policy. 1919—1939. Ser. 3. Vol. 4. P. 4).
В телеграмме английскому послу в Вашингтоне от 28 января 1939 г. Галифакс изложил содержание обращения английского правительства к правительствам Франции и Бельгии по этому вопросу (см. док. 127). Он подчеркивал, что «стратегическое значение Голландии и ее колоний настолько велико, что германское нападение на Голландию, по мнению правительства Его Величества, должно рассматриваться как прямая угроза безопасности западных держав» (Documents on British Foreign Policy. 1919-1939. Ser. 3. Vol. 4. P. 40).- 1-216.
68^ Румынский король Кароль II в конце ноября 1938 г., возвращаясь из поездки в Англию и Францию, неофициально посетил Германию. 24 ноября он имел тайную встречу с Гитлером. Румынский король, указав на существование «хороших отношений с германским рейхом», заявил, что Румыния желает «сохранить и углубить» эти отношения, в частности развивать торговые и экономические связи с Германией. В ходе беседы король неоднократно подчеркивал антисоветский характер внешней политики Румынии (Akten zur deutschen auswärtigen Politik. 1918—1945. Ser. D. Bd. 5. S. 283).
26 ноября 1938 г. румынский король имел в Лейпциге встречу с Г. Герингом. Касаясь вопросов европейской политики, король заявил, что польско-румынский союз (см. прим. 95) «направлен исключительно против Востока». Он выразил готовность «поддержать планомерное сотрудничество по развитию экономических отношений» между Румынией и Германией и высказался за разработку долгосрочного плана (на пять — десять лет) товарооборота между обеими странами (ibid. S. 288-289).
Визит Кароля II в Германию показал, что румынские правящие круги после Мюнхена стали на путь все большего подчинения экономики и в значительной степени и политики своей страны интересам фашистского рейха.
В связи с подавлением в Румынии в конце ноября 1938 г. попытки мятежа прогитлеровской «Железной гвардии» и последовавшим за этим временным ухудшением германо-румынских отношений переговоры по экономическим вопросам между двумя странами начались только в феврале 1939 г. С германской стороны эти переговоры было поручено вести Г. Вольтату, чиновнику по особым поручениям в возглавлявшемся Герингом ведомстве по осуществлению четырехлетнего плана. Переговоры завершились подписанием 23 марта 1939 г. договора «об укреплении экономических связей между Румынией и Германией» (см. прим. 90). —1—229, 239.
69^ Полпред 14 февраля сообщал в телеграмме, что главный экономический советник правительства Великобритании Лейт-Росс в беседе с ним 14 февраля 1939 г. об англо-советских экономических отношениях отметил, что в условиях усложняющейся и опасной международной обстановки важно было бы поставить эти отношения на более прочную и широкую основу. Лейт-Росс считал нежелательным денонсирование торгового договора и надеялся на урегулирование спорных вопросов в порядке дружеских переговоров (АВП СССР, ф. 0745, оп. 19, п. 46, д. 11, л. 53-54).— 1—233.
70^ 10 февраля 1939 г. Япония захватила китайский остров Хайнань, что ухуд шило положение Китая и явилось серьезным ударом по позициям Англии, Франции и США на Дальнем Востоке. Однако правительства этих стран ограничились демаршами, смысл которых сводился всего лишь к тому, что они запрашивали объяснения японского правительства.
Так, 17 февраля 1939 г. американский посол в Токио Дж. Грю в соответствии с инструкциями государственного департамента посетил министерство иностранных дел Японии и сделал устное заявление о том, что правительство США «было бы радо получить информацию относительно намерений японского правительства в связи с оккупацией острова Хайнань».
Министр иностранных дел Японии X. Арита, отвечая Грю, заявил, что «цель оккупации острова Хайнань состоит в усилении блокады побережья Южного Китая и ускорении подавления режима Чан Кайши». Арита повторил прежние заявления японского правительства, что Япония не имеет-де территориальных целей в Китае, и добавил, что оккупация «не выйдет за пределы военной необходимости» (Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. Japan, 1931 —1941. Vol. 1. P. 831).
Указанные «демарши» США. Англии и Франции явились для Японии лишь новыми доказательствами того, что она может безнаказанно продолжать свою агрессивную политику. Такая позиция западных держав являлась наглядным примером политики попустительства агрессии, проводившейся ими на Дальнем Востоке.- 1-234; 2-122.
71^ В письме от 18 февраля 1939 г. Дирксен анализировал возможности германо-английского сотрудничества для создания новых рынков сбыта. Подобное сотруд ничество должно было бы функционировать таким образом, писал он, что Англия должна была бы обеспечивать необходимый капитал, в то время как «Германия взяла бы на себя обязательство в течение длительного времени принимать продукцию этих рынков» (Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937 — 1939. Т. 2. С. 350).—1—237.
72^ Во второй половине октября 1938 г., вскоре же после подписания мюнхен ского соглашения, представители английских правящих кругов начали осущест влять зондаж относительно возможности соглашения с Германией по экономическим вопросам, считая это важнейшим шагом к установлению политического сотрудничества между обеими странами. 17—18 октября 1938 г. германская экономическая делегация во главе с Рютером, находившаяся в Лондоне, вела по инициативе англичан секретные неофициальные переговоры в министерстве экономики Англии с целью изучения возможности увеличения немецкого экспорта в английские колонии. Во время беседы 18 октября 1938 г. главный экономический советник английского правительства Ф. Лейт-Росс выдвинул предложение о более широком сотрудничестве между четырьмя европейскими странами (Англия, Германия,
Франция, Италия) на основе плана П. Ван-Зееланда (см. прим. 15) (Akten zur deutschen auswärtigen Politik. 1918-1945. Ser. D. Bd. 4. S. 273-275).
В беседе с представителем Рейхсбанка Винке 6 ноября 1938 г. заведующий экономическим отделом Форин офиса Ф. Эштон-Гуэткин предложил рассмотреть возможность предоставления Германии крупных кредитов, а также заключить между германской и английской промышленностью соглашение о ценах и рынках, в частности соглашение об угле (ibid. S. 280—281).
В середине декабря 1938 г. президент Рейхсбанка Я. Шахт нанес визит управляющему Английским банком М. Норману. В своих беседах с министром торговли О. Стэнли, Лейт-Россом и другими представителями английской экономики Шахт выяснил, что его партнеры готовы пойти на экономические переговоры с Германией о расширении торговли, восстановлении свободы валютного обращения и т. д. (ibid. S. 303-304).
Одновременно в Лондоне начались переговоры между «Рейнско-Вестфальским угольным синдикатом» и «Угольной ассоциацией Великобритании». Они привели к подписанию 28 января 1939 г. соглашения о разграничении сфер интересов и единых ценах на уголь на рынках третьих стран (ibid. S. 343—344). Министр иностранных дел Англии лорд Галифакс, выступая 3 февраля 1939 г. в Гулле, приветствовал создание этого межгосударственного угольного картеля как «практический вклад в сотрудничество обеих стран и как обнадеживающий признак на будущее (Speeches on Foreign Policy by Viscount Halifax. London, 1940. P. 223). Чемберлен со своей стороны отметил в своей речи 22 февраля 1939 г., что сближение между Англией и Германией в области торговли «окажется лучшим и быстрейшим путем для достижения взаимопонимания между обеими странами».
15—16 марта 1939 г. в Дюссельдорфе состоялась конференция представителей «Федерации британской промышленности» и «Союза германской промышленности». Во время этой встречи промышленников двух стран было заключено соглашение, которое, по существу, представляло собой картельный договор о разделе мировых рынков между английскими и германскими монополиями (см. док. 186).
21 февраля 1939 г. в английской печати появилось сообщение о предстоящей поездке в Берлин министра торговли Англии О. Стэнли и министра внешней торговли Р. Хадсона. Однако захват гитлеровцами Чехословакии, вызвавший возмущение английской общественности, вынудил правительство Англии временно отказаться от переговоров с гитлеровской Германией. 15 марта 1939 г. Галифакс
Таким образом, не оправдалась надежда английских правящих кругов посредством экономического сотрудничества, в том числе заключения картельных соглашений, предоставления кредитов и т. д., достичь политического сговора с фашистскими агрессорами.
Летом 1939 г. правящие круги Англии предприняли новые попытки договориться с нацистской Германией.— 1—246, 276, 306.
73^ Переговоры по экономическим вопросам начались 4 марта 1939 г. в Москве.(В 1927 г. товарооборот между СССР и Финляндией составил 528 млн финских марок, в 1937 г.— 190 млн., в 1938 г.— 152,5 млн). В ответ на предложҐние финнов об импорте Советским Союзом из Финляндии в 1939 г. товаров на сумму 450 млн финских марок (8893 тыс. ам. дол.) советская сторона согласилась закупить товаров общей стоимостью в 320 млн марок. К приезду финской делегации в Москве были разработаны проект торгового договора и протокол к нему, предусматривавшие, в частности, предоставление обеими сторонами друг другу «безусловного и неограниченного режима наиболее благоприятствуемой нации в таможенном отношении».
Однако финская делегация, активно выступая за расширение финского экспорта в СССР (сельскохозяйственного сырья, продукции пищевой, бумажно-Целлюлозной, кожевенной; текстильной, металлургической и машиностроительной отраслей промышленности), одновременно упорно отказывалась увеличить импорт Финляндией советских товаров. Кроме того, импортируемые Финляндией советские товары облагались повышенными таможенными пошлинами, в четыре раза превышавшими нормальные. Переговоры продолжались до 23 марта 1939 г. и закончились безрезультатно. Финское правительство отозвало свою торговую делегацию из СССР (АВП СССР, ф. 0745, оп. 19, п. 48, д. 19, л. 61).-1-250; 2-144.
74^ Обсуждение вопроса осовместных военных действиях Германии и Эсто нии против Советского Союза в случае советско-германской войны началось еще в 1938 г. Германский посланник в Эстонии Фровайн, сообщая в Берлин 5 июля 1938 г. о своей беседе с начальником штаба эстонской армии Рэком, писал, что для Эстонии было бы очень важно, чтобы в случае войны Германия осуществляла контроль над Балтийским морем. «Генерал Рэк признал это,— писал Фровайн,— и заявил далее, что Эстония также может оказать содействие в этом деле. Например, Финский залив мог бы быть очень легко заминирован против советских военных кораблей, не привлекая никакого внимания. Имеются также и другие возможности» (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 5. S. 384).— 1—251.
75^ В ноябре 1938 г. японское правительство обратилось к Советскому прави тельству с предложением начать переговоры о пересмотре советско-японской рыболовной конвенции 1928 г. и заключении новой конвенции на основе японского проекта 1936 г., ухудшавшего для СССР условия существовавшей рыболовной конвенции. При этом японское правительство обосновывало свои требования ссылками на Портсмутский договор, навязанный Японией в 1905 г. царской России.
28 ноября 1938 г. нарком иностранных дел СССР М. М. Литвинов передал японскому послу в Москве официальный ответ Советского правительства на предложение Японии о заключении новой рыболовной конвенции. В нем указывалось, что из статьи XI Портсмутского договора для СССР не вытекает каких-либо обязательств ни в отношении количества предоставляемых японским подданным рыболовных участков, ни в отношении условий сдачи в аренду этих участков и что и то и другое может быть предметом лишь полюбовного соглашения между сторонами. В то же время нарком обратил внимание на нарушения Японией Портсмутского договора, выразившиеся в том, что Япония оккупировала Северо-Восточный Китай, держит там огромную армию, приступила к строительству укреплений на Сахалине и стала чинить препятствия для советских судов в проливе Лаперуза. «Мы не можем,— сказал М. М. Литвинов,— считать терпимым такое положение, при котором японское правительство, нарушая свои собственные обязательства в отношении СССР, настаивало бы на выполнении Советским правительством своих обязательств и тем более на удовлетворении требований Японии, выходящих за пределы этих обязательств» (АВП СССР, ф. 05, оп. 18, п. 138, д. 6, л. 221). В заключение он заявил, что Советское правительство согласно приступить к переговорам о новой рыболовной конвенции лишь после того, как японское правительство выполнит свое обязательство о гарантировании платежей за КВЖД. До тех пор Советское правительство соглашалось только на заключение временного рыболовного соглашения сроком на один год. Одновременно СССР заявил о решении изъять по стратегическим соображениям около 40 рыболовных участков, ранее предоставлявшихся японцам для эксплуатации.
13 декабря 1938 г. обе стороны приступили к обсуждению условий временного соглашения. Во время переговоров японская буржуазная печать начала кампанию против Советского Союза, обвиняя его в «нарушении прав» Японии. Стали раздаваться неприкрытые угрозы против СССР. В феврале — марте 1939 г. обстановка вокруг переговоров о заключении рыболовного соглашения достигла наивысшего напряжения. 14 февраля 1939 г. нижняя палата японского парламента приняла решение, обязывавшее правительство принять меры по охране интересов Японии. Японские дипломаты не скрывали возможности военного конфликта между СССР и Японией и зондировали позицию своих возможных союзников.
Советское правительство решительно отвергло японские домогательства, заявив, что СССР будет рассматривать попытку «свободного лова» рыбы в советских водах как нападение на Советский Союз совсеми вытекающими отсюда последствиями (АВП СССР, ф, 06, оп. 1, п. 1, д. 5, л. 33). Твердая и решительная позиция Советского Союза заставила японские правящие круги отказаться от угроз и пойти на подписание 2 апреля 1939 г. протокола о продлении рыболовной конвенции на один год на условиях, предложенных Советским правительством. —1 — 264, 410.
76^ Так называемая годесбергская программа была предъявлена Гитлером Чемберлену 22 сентября 1938 г. в Бад-Годесберге. Она представляла собой ультимативные требования Гитлера относительно немедленной передачи фашистской Германии ряда населенных немцами районов Чехословакии без предварительного проведения плебисцита и предоставления международных гарантий Чехословакии (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 2. S. 724-726).
Эти требования Гитлера были настолько неприкрытым посягательством на самое существование Чехословакии, что Чемберлен не смог получить согласия со стороны чехословацкого и французского правительств на их удовлетворение.
Поэтому при выработке текста мюнхенского соглашения англичане и французы постарались придать захвату гитлеровской Германией Судетской области видимость соблюдения законности. Так, в отличие от годесбергской программы в мюнхенском соглашении были на несколько дней оттянуты сроки оккупации, предусмотрено создание четырехсторонней комиссии для установления окончательной линии границы, в том числе для наблюдения за плебисцитом, который должен был проводиться в некоторых оккупированных районах для определения их судьбы. Мюнхенское соглашение предусматривало также предоставление Чехословакии в будущем гарантий четырех держав.
Как показали последующие события, Гитлер не намеревался, однако, выполнять эти условия мюнхенского соглашения, ограничивавшие в какой-то степени его годесбергскую программу, а правительства Англии и Франции продолжали свою политику попустительства агрессии. Поэтому четырехсторонняя комиссия в Берлине не смогла выполнить возложенные на нее задачи, и в конце 1938 г. она была ликвидирована. Чехословакия так и не получила международных гарантий своих новых границ.— 1—264; 2—42.
77^ Воспользовавшись поездкой румынского короля Кароля II за границу осенью 1938 г., прогитлеровская организация «Железная гвардия» предприняла попытку поднять мятеж. По возвращении в Бухарест король произвел аресты главарей «Железной гвардии». 30 ноября румынские газеты сообщили о том, что главарь «Железной гвардии» Кодряну и 13 его сообщников убиты «при попытке к бегству».
Ликвидацией Кодряну и его сообщников королевская диктатура стремилась укрепить свое положение, избавившись от опасного конкурента, стремившегося захватить власть. Расправа над «Железной гвардией» вызвала резкую реакцию германской прессы и официальных лиц. Германская печать развернула кампанию против румынского короля. Г. Геринг заявил, что убийство М. Кодряну похоронило возможность политического соглашения с Румынией. Германский посланник был отозван из Бухареста.
Гитлеровцы воспользовались обострением отношений с Румынией, чтобы добиться от нее более выгодного торгового договора на 1939 г. 10 декабря 1938 г. этот договор был подписан. Снова началось улучшение германо-румынских отношений. Заместитель заведующего отделом экономической политики германского МИД Клодиус писал 13 декабря 1938 г., что «возникшее после убийства Кодряну напряжение в политических отношениях между Германией и Румынией скорее помогло, чем помешало, торговым переговорам, потому что румынское правительство, очевидно, очень не хотело иметь теперь и в экономической области разногласия с Германией» (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 5. S. 296).- 1-266.
78^ Встреча состоялась 15 марта 1939 г. Как сообщил Эркко Б. Е. Штейну, засе дание кабинета министров Финляндии пришло к заключению, что советское предложение неприемлемо. Штейн подчеркнул в беседе, что «финское правительство, давая этот ответ, закрывает дверь для дружеских переговоров и это, несомненно, отразится на всем комплексе отношений». В ходе последующих бесед Штейна с Эркко, министром финансов Таннером и другими финскими официальными лицами негативная позиция финляндского правительства по вопросу об аренде Советским Союзом нескольких островов, а также по аландской проблеме не претерпела каких-либо изменений (АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 17, д. 183, л. 73—76).— 1-270.
79^ Президент Чехословацкой Республики Э. Гаха и министр иностранных дел Ф. Хвалковский были вызваны в Берлин, где в ночь на 15 марта 1939 г. их заставили подписать документ о ликвидации независимости Чехословакии.
В этот же день, 15 марта, германские войска вторглись в Чехословакию. Чехия была превращена в провинцию германского рейха — «протекторат Богемия и Моравия». Словакия провозгласила свою «независимость» и стала зависимым от Германии марионеточным государством.— 1—281, 289.
80^ Балканская Антанта — группировка государств в составе Греции, Румынии, Турции и Югославии, образовавшаяся 9 февраля 1934 г.— 1—292, 311, 368, 397; 2-9.
81^ 17 марта 1939 г. полпред СССР в Лондоне И. М. Майский имел беседу с главным дипломатическим советником министра иностранных дел Англии Р. Ванситтартом, являвшимся сторонником сотрудничества Англии с СССР в целях отпора германской агрессии. Признав, что «внешняя политика премьера потерпела полный крах», Ванситтарт утверждал, что аннексия Чехословакии нанесла по ней «окончательный удар» и поэтому «политика умиротворения мертва и возврата к ней не может быть».
Ванситтарт далее стал рассматривать вопрос о возможном направлении будущей германской агрессии. «Мемель и Данциг [находятся], видимо, под непосредственным ударом, но это сейчас уже мелочь. Он, Ванситтарт, считает весьма вероятным, что ближайшим крупным объектом [агрессивных действий] Гитлера явится Румыния. Каковы бы, однако, ни были непосредственные планы Гитлера, несомненно одно: остановить экспансию Германии можно только путем быстрого создания блока из Англии, Франции и СССР с включением всех других угрожаемых государств [таких], как Польша, Румыния, Скандинавия и так далее». «Беда 1938 года состояла в том,— сказал он,— что Гитлер сыпал удары на Европу разрозненную, неподготовленную. Если в 1939 году мы хотим противостоять германской агрессии, Европа должна быть объединенной и подготовленной. Первым шагом для этого должно быть сближение между Лондоном, Парижем и Москвой, выработка общих планов действий заранее, а не в момент кризиса». Как показали дальнейшие события, эти высказывания Ванситтарта отражали, однако, его личные взгляды, а не позицию английского правительства.
Отвечая Ванситтарту, полпред отметил, что ему вполне понятен ход мыслей Ванситтарта, однако, как Ванситтарту должно быть хорошо известно, «именно Лондон и Париж систематически саботировали всякий коллективный отпор агрессорам». Ванситтарт вполне согласился с этим заявлением (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 300, д. 2075, л. 180-184).— 1—293.
82^ Оценивая внешнеполитический курс английского правительства, народный комиссар иностранных дел писал 20 марта 1939 г., что чехословацкие события, ультиматум Румынии, нарушение Германией мюнхенского соглашения сильно взбудоражили общественное мнение Англии и что эти факты широко используются лейбористской, либеральной и частью консервативной партии, не одобрявшими и раньше политики Чемберлена и предлагавшими сотрудничество с СССР. «Это еще не значит, что Чемберлен и его окружение и наиболее твердолобая часть консервативной партии прониклись уже убеждением в необходимости радикального изменения курса внешней политики.
Аннексия Чехословакии, наступление на Венгрию, Румынию и другие страны Юго-Востока полностью, укладываются в ту концепцию направления гитлеровской экспансии на восток, на которой базировалось мюнхенское соглашение. Чемберлен, однако,, не может говорить об этом открыто и должен в некоторой мере пойти навстречу общественному мнению, К тому же заигрывание с нами может помочь Чемберлену в дальнейших переговорах с Германией, делая последнюю более уступчивой».
«Надо полагать,— отмечалось в письме,— что всеми этими соображениями руководствовался Чемберлен, решившись посетить наше полпредство и послать к нам Хадсона. И то и другое ни к чему не обязывает, но зато в некоторой мере зажимает рот оппозиции» (АВП СССР, ф. 06, оп. 1, и. 2, д. И, л. 154—155). —1—306.
83^ Имеются в виду обязательства Польши по польско-румынскому союзному договору 1921 г. (см. прим. 95).— 1—308.
84^ Полпред информировал министра иностранных дел Турции о предложении Советского правительства созвать в Бухаресте международное совещание для обсуждения мер в связи с германской опасностью, нависшей над Румынией (см. док. № 198, 200).- 1-311.
85^ Имеется в виду агрессия фашистской Италии против Эфиопии (Абиссинии) в 1935 г. После начала открытого вторжения итальянских войск в Эфиопию Совет Лиги наций 7 октября 1935 г. признал Италию агрессором и принял решение о применении к ней финансовых и экономических санкций.
Однако вопреки официально провозглашаемой политике осуждения агрессора правительства Англии и Франции стремились прийти к соглашению с Италией и разрабатывали различные планы «умиротворения» агрессора. Одним из таких планов было соглашение, заключенное 9 декабря 1935 г. премьер-министром Франции П. Лавалем и министром иностранных дел Англии С. Хором. Соглашение Лаваля—Хора предусматривало уступку Италии значительной части эфиопской территории, допуск в эфиопские учреждения итальянских «советников» и предоставление Италии исключительных экономических льгот в Эфиопии. Заговор англофранцузской дипломатии против эфиопского народа в скором времени был раскрыт и вызвал глубокое возмущение в Англии, Франции и других странах. Хор был вынужден подать в отставку.
Италия, поощряемая политикой попустительства агрессии, проводившейся Англией и Францией, захватила всю территорию Эфиопии. Лига наций постановила 4 июля 1936 г. отказаться от дальнейшего применения санкций. Между тем участие Турции в санкциях привело к обострению ее отношений с Италией.
По англо-итальянскому соглашению от 16 апреля 1938 г. правительство Анг-лии признало итальянский суверенитет над Эфиопией (см. прим. 16). 16 ноября 1938 г., в день вступления в силу этого соглашения, английский посол в Риме лорд Перт представил министру иностранных дел Г. Чиано новые верительные грамоты на имя «короля Италии и императора Эфиопии». В ноябре 1938 г. Франция также признала суверенитет Италии над Эфиопией.—1—312.
86^ 12 февраля 1939 г. министр иностранных дел франкистов генерал Хордана заверил германского посла в полной готовности фашистского правительства Испании присоединиться к «антикоминтерновскому пакту» (см. прим. 10). Хордана, однако, просил, чтобы Франко не торопили с формальной стороной дела, так как это могло бы затруднить признание мятежников со стороны Англии и Франции (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 3. S. 714).
27 февраля 1939 г. правительства Англии и Франции официально признали франкистский режим в Испании. Вслед за ними 1 апреля 1939 г. правительство США также официально признало Франко.
27 марта 1939 г. был подписан протокол о присоединении франкистской Испании к «антикоминтерновскому пакту».
28 марта 1939 г. войска Франко заняли Мадрид. Первыми в испанскую столицу вступили итальянские интервенционистские войска.— 1—317.
87^ В своей записке от 20 марта 1939 г. М. М. Литвинов предлагал сделать Хад сону следующее заявление:
«Мы еще пять лет тому назад осознали опасность для дела мира со стороны фашистской агрессии. Мы не имели никаких оснований опасаться обращения этой агрессии в первую очередь против нас, а, наоборот, были уверены, что она будет направлена раньше всего против творцов Версальского и Сен-Жерменского актов и государств, возникших и расширившихся на основе этих пактов. Мы считали, однако, фашистскую агрессию общей опасностью, для борьбы с которой необходимы общие усилия и сотрудничество всех неагрессивных стран. С этой целью мы вступили в Лигу наций, видя в ней аппарат такого международного сотрудничества и коллективной организации безопасности. В течение пяти лет мы не переставали делать разные предложения по укреплению Лиги и приданию ей действенной силы. Мы предлагали систему региональных пактов, региональные совещания, применение к агрессорам предусмотренных Уставом Лиги санкций и готовы были участвовать и участвовали в таких санкциях независимо от того, задевались ли наши интересы отдельными случаями агрессии. После аннексии Австрии нам стало ясно, что Германия скоро бросится на другие среднеевропейские государства, и мы поэтому предложили тогда немедленное совещание заинтересованных государств. В разгар судетского конфликта мы предлагали Франции и Чехословакии совещание генеральных штабов и совершенно недвусмысленно заявляли о своей готовности выполнить наши обязательства в отношении Чехословакии на предусмотренных договором условиях, т. е. при оказании помощи Чехословакии также и Францией.
Все эти наши предложения игнорировались Англией и Францией, которые, отвергая принципы Лиги, вступили на путь индивидуальных разрешений отдельных проблем не путем сопротивления агрессии, а капитуляцией перед ней. Несмотря на ясно наметившийся блок Германии, Италии и Японии, Англия и Франция отклоняли какие бы то ни было совещания миролюбивых стран под предлогом, что это может быть истолковано агрессивными странами как блок против них. Такая политика Англии и Франции завершилась мюнхенской капитуляцией, которая создала нынешнее положение в Европе, которое, по-видимому, не нравится и Англии.
Советский Союз больше, чем какая-либо другая страна, может сам позаботиться о защите своих границ, но он и теперь не отказывается от сотрудничества с другими странами. Он мыслит себе это сотрудничество только по пути действительного общего сопротивления агрессорам. Базой такого сотрудничества должно быть признание агрессии в качестве единой проблемы, требующей общих действий независимо от того, задевает ли она в том или ином случае интересы того или иного из участников сотрудничества. Должно быть признано, что агрессия, как таковая, происходит ли она в Европе, Азии или на другом континенте, требует общих мер борьбы с нею. Исходя из факта существования агрессивного блока, не следует отрицать необходимость совещаний и конференций и соглашений антиагрессивных государств. Конъюнктурные, необязательные и необязывающие совещания, от случая к случаю, могущие лишь служить средством в дипломатической игре того или иного государства и порождающие лишь недоверие, нами отвергаются. Мы мыслим себе сотрудничество как в рамках Лиги, так и вне ее, если в Лиге окажутся государства, мешающие борьбе с агрессорами, или же, если это будет диктоваться необходимостью привлечения США, не состоящих в Лиге. Ввиду безрезультатности наших прежних многочисленных предложений мы новых предложений сейчас выдвигать не намерены и ждем инициативы со стороны тех, которые должны показать чем-нибудь, что они становятся действительно на путь коллективной безопасности. В частности, мы всегда готовы были и теперь готовы к сотрудничеству с Великобританией. Мы готовы рассмотреть и обсудить всякие конкретные предложения, базирующиеся на указанных выше принципах». (АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 2, д. И, л. 156-158; СССР в борьбе за мир... С. 271-272).- 1-318.
88^ 22 марта 1939 г. гитлеровцы навязали правительству Литвы договор о передаче Клайпеды Германии. Согласно статье 4 договора, обе стороны обязались не применять силу друг против друга (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918-1945. Ser. D. Bd. 5. S. 440-441).— 1—319.
89^ 8 мая 1924 г. представители Франции, Великобритании, Италии и Японии подписали в Париже Клайпедскую (Мемельскую) конвенцию, разработанную комиссией Совета Лиги наций, согласно которой Клайпедская область признавалась составной частью Литвы. В марте 1939 г. фашистская Германия оккупировала Клайпеду. Правительства Англии и Франции молчаливо согласились с этим актом агрессии, не заявив даже протеста Германии, хотя под Клайпедской конвенцией стояли их подписи.— 1—319.
90^ Договор о развитии экономических отношений между Германией и Румынией, подписанный в Бухаресте 23 марта 1939 г., фактически поставил румын скую экономику под контроль Германии. X. Вольтат, подписавший этот договор от имени Германии, отмечал в докладе Г. Герингу, что в результате заключения договора «все страны Юго-Восточной Европы увидят, кто обладает поистине господствующей, опирающейся на экономические факторы, позицией на Дунае» (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 6. S. 135).— 1 — 321, 325, 345, 434.
91^ 21—22 марта 1939 г. в Лондоне состоялись переговоры между Ж. Бонне, с одной стороны, и Н. Чемберленом и лордом Галифаксом — с другой. Перегово ры происходили в связи с захватом Германией Чехословакии и угрозой германской агрессии в отношении Румынии и Польши (Documents on British Foreign Policy. 1919-1939. Ser. 3. Vol. 4. P. 423-427, 457-463).- 1-334.
92^ 27 марта 1939 г. М. М. Литвинов писал полпреду в Лондоне: «Сообщение ТАСС, согласованное с Хадсоном, дает в сжатом виде ясную картину разговоров с ним. Составленный им проект еще холоднее, касался лишь торговых переговоров, а о политических умалчивал» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 301, д. 2079, л. 93).
Английское правительство занимало двусмысленную позицию в отношении политических переговоров с СССР, что нашло свое отражение в истории с опубликованием сообщения ТАСС (см. док. 233). Перед лицом новых агрессивных актов со стороны Германии и Италии в этот период оно стремилось главным образом создать впечатление, что между Англией и Советским Союзом установлены контакты и ведутся переговоры. В телеграмме английского посла в Москве У. Сидса лорду Галифаксу от 28 марта 1939 г. указывалось, что сообщение ТАСС «отражает картину, которую я хотел бы сам видеть в англо-советских отношениях, а именно дружественность и контакты, но никаких обязательств» (Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Ser. 3. Vol. 4. P. 524).- 1-339, 346.
93^ Договор о воспрещении войны в качестве орудия национальной политики (пакт Бриана —Келлога) был подписан 27 августа 1928 г. представителями США, Франции, Великобритании, Германии, Польши и ряда других государств. 6 сентября 1928 г. к пакту присоединился Советский Союз.
Поскольку ратификация договора, а тем самым и его вступление в силу затягивались, СССР предложил Польше, Литве, Финляндии, Эстонии, Латвии и Румынии подписать протокол о досрочном введении в силу пакта Бриана — Келлога между участниками этого протокола, не дожидаясь общей ратификации пакта. 9 февраля 1929 г. в Москве между СССР, Польшей, Румынией, Эстонией и Латвией был подписан протокол о введении в действие пакта Бриана — Келлога. К Московскому протоколу присоединились также Турция, Иран и Литва.— 1 — 341; 2—365.
94^ 30 марта на заседании английского правительства Галифакс внес предло жение об опубликовании заявления о том, что Англия придет Польше на помощь, если на ту нападет Германия. Чемберлен поддержал его. Он отметил, что ресурсы Чехословакии уже используются Германией. А если и ресурсы Польши отойдут к рейху, то это будет иметь очень серьезные последствия для Англии.
На заседании указывалось, что если английское правительство вовремя не займет твердую позицию в связи с угрозой Польше, то авторитет Англии во всем мире будет серьезно подорван.
Советский Союз, будучи глубоко заинтересованным в том, чтобы Польша не была захвачена Германией, был готов сделать все, что в его силах, ради сохранения независимости и неприкосновенности Польши. Однако на заседании английского правительства вопрос о сотрудничестве Англии с СССР даже не поднимался.
При обсуждении вопроса о гарантиях на заседании внешнеполитического комитета английского правительства псемьер-министр сказал: «Генеральная линия нашей политики в отношении Германии определяется не защитой отдельных стран, которые могли бы оказаться под германской угрозой, а стремлением предотвратить установление над континентом германского господства, в результате чего Германия стала бы настолько мощной, что могла бы угрожать нашей безопасности. Господство Германии над Польшей и Румынией усилило бы ее военную мощь, и именно поэтому мы предоставили гарантии этим странам. Господство Германии над Данией не увеличило бы военной мощи Германии, и поэтому в данном случае нам не следует брать обязательств о военном вмешательстве с целью восстановления статус-кво» (Public Record Office. Cab. 27/625. P. 138). —1—351.
95^ Польско-румынский договор о союзе был подписан 3 марта 1921 г. в Бухаресте.
Польша и Румыния принимали после Великой Октябрьской социалистической революции участие в военной интервенции против Советской России. К Польше отошли при этом западные районы Украины и Белоруссии, а Румыния захватила Бессарабию. Польско-румынский союз был заключен с целью удержать эти территории.
Польско-румынский договор предусматривал: взаимную военную поддержку сторон в случае войны одного из участников договора с Советской Россией (ст. 1); координацию их политики во взаимоотношениях с Советской Россией (ст. 2); заключение польско-румынской военной конвенции (ст. 3); обязательство не вести переговоров о сепаратном мире в случае войны с Советской Россией (ст. 4). Согласно статье 5 устанавливался пятилетний срок действия этого договора. В 1926, 1931 и 1936 гг. договор пролонгировался на очередные пять лет.
В марте—апреле 1939 г. Англия предоставила Польше и Румынии свои гарантии, не оговорив, что они направлены против Германии. В связи с этим и учитывая антисоветский характер польско-румынского договора, Советское правительство 17 апреля 1939 г. предложило английскому правительству уточнить, что гарантии Польше и Румынии предоставляются только на случай германской агрессии (см. док. 276).
Советское и английское правительства поставили весной 1939 г. перед Польшей и Румынией вопрос о желательности изменения содержания польско-румынского союза, с тем чтобы обе страны обязаны были прийти друг другу на помощь лишь в случае нападения Германии на одну из них. Однако польское правительство не согласилось на внесение в договор такого рода изменений, так как оно не намеревалось выступать против использования Германией территории Румынии в качестве плацдарма для нападения на СССР. М. М. Литвинов писал 13 апреля 1939 г. в этой связи: «Бек старается сознательно сорвать всякие гарантии Румынии, чтобы в эту сторону направить германскую агрессию. Бек еще в 1934 году в Москве говорил мне, что Германия изберет Румынию плацдармом для наступления на Украину, причем Бек не выражал никакого беспокойства по этому поводу. Можно было даже понять, что на этот счет у него имеется соглашение с Гитлером» (АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 2, д. 11, л. 208).- 1—359, 371, 372, 373, 405, 428, 438, 453.
96^ 7 апреля 1939 г. итальянские войска вторглись в Албанию. Эта акция фашистской Италии открыто нарушала, в частности, англо-итальянское соглашение от 16 апреля 1938 г., предусматривавшее сохранение статус-кво в бассейне Средиземного моря (см. прим. 16). Правительство Англии, однако, ограничилось тем, что поручило своему послу в Риме напомнить итальянскому правительству, что Англия имеет право на получение «самого откровенного и полного разъяснения... относительно будущих намерений итальянского правительства» (Documents on British Foreign Policy, 1919—1939. Ser. 3. Vol. 5. P. 131).— 1—365, 368.
97^ Касаясь позиции Англии в связи с советским предложением от 17 апреля 1939 г. о заключении соглашения о взаимной помощи между СССР, Англией и Францией, министр иностранных дел Англии лорд Галифакс заявил на заседании английского правительства 26 апреля 1939 г., что «время еще не созрело для столь всеобъемлющего предложения и мы предложили русскому правительству подвергнуть дальнейшему рассмотрению наш план» (Public Record Office, Cab. 23/39. P. 58). На заседании кабинета министров 3 мая 1939 г. Галифакс сообщил, что он запросит Россию, «не будет ли она готова сделать одностороннюю декларацию о том, что она окажет помощь в такое время и в такой форме, которая могла бы оказаться приемлемой для Польши и Румынии» (ibid. Cab. 26/39. P. 128).— 1—387.
98^ Заведующий восточноевропейской референтурой отдела экономической политики МИД Германии Шнурре 5 мая 1939 г. сообщил временному поверенному в делах СССР в Германии Г. А. Астахову: «Германское правительство пришло к заключению о необходимости выполнения заводом «Шкода» договоров, заключенных с торгпредством СССР в Праге. Соответствующие указания уже даны военным властям и управлению «Шкода» (АВП СССР, ф. 082, оп. 22, п. 93, д. 7, л. 207).- 1-389, 457, 468.
99^ Германские предложения Польше, изложенные 21 марта 1939 г. И. Риббентропом польскому послу Ю. Липскому, сводились к следующему:
Данциг в качестве самостоятельной единицы вновь входит в состав Германии. Германия получает право на строительство экстерриториальной железнодорожной линии и автострады, которые связывали бы Германию с Восточной Пруссией (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 6. S. 58— 60).
В телеграмме германскому послу в Варшаве от 23 марта 1939 г. Риббентроп указывал, что польскому правительству можно заявить, что международное положение Польши в результате передачи Германии Данцига укрепится, а также, что Германия и Польша могут проводить единую восточную политику, так как интересы обеих стран по «защите от большевизма» совпадают (ibid. S. 72).
26 марта 1939 г. Липский передал Риббентропу меморандум польского правительства, в котором отклонялись изложенные германские предложения.
28 апреля 1939 г. Германия, ссылаясь на отказ польского правительства принять немецкие предложения, аннулировала германо-польскую декларацию 1934 г. о дружбе и ненападении (см. прим. 23, 102 и 104).— 1—394, 420; 2—96.
100^ Характеризуя этот проект «соглашения трех», М. М. Литвинов писал 28 ап реля 1939 г.: «Видоизмененное предложение Бонне звучит почти издевательски.
Если первоначальному предложению была хоть внешним образом придана видимость взаимности и равноправия и помощь нам предлагалась и в случае наших инициативных действий, то по новому предложению мы получим помощь лишь в том случае, если Англия и Франция по своей инициативе окажутся в конфликте с Германией и они будут получать нашу помощь».
В то же время положительным моментом в этом проекте является то, отмечал нарком, что в первоначальном предложении говорилось о помощи лишь Польше и Румынии, а в новом предложении говорится о предупреждении всяких насильственных изменений статус-кво в Центральной и Восточной Европе (АВП СССР, ф. 06, оп. 1а, п. 25, д. 5, л. 9).— 1—396, 399, 428, 524.
101^ Согласно договору, подписанному в Рапалло 16 апреля 1922 г., между РСФСР и Германией восстанавливались дипломатические отношения: обе стороны отказывались от возмещения военных и невоенных убытков; Германия признавала национализацию германской собственности в РСФСР; предусматривалось развитие экономических связей между двумя странами на основе принципа наи большего благоприятствования (Документы внешней политики СССР. М., 1961. Т. 5. С. 223-224).— 1—409; 2—41, 138, 178.
102^ Имеется в виду речь Гитлера в рейхстаге 28 апреля 1939 г. В этой речи Гитлер подверг критике версальскую систему договоров, пытался оправдать за хват Австрии и Чехословакии, а также заявил, что мюнхенское соглашение не решило всех вопросов, связанных с перекройкой европейских границ. Гитлер объявил о денонсации англо-германского морского соглашения 1935 г. (см. прим. 3), заявив в то же время о желании установить дружественные отношения с Англией при условии, если с ее стороны будет проявлено известное понимание интересов Германии.
Гитлер сообщил также об отклонении польским правительством немецких предложений об «урегулировании» разногласий между Германией и Польшей, а также об аннулировании Германией польско-германской декларации о дружбе и ненападении 1934 г. (см. прим. 23, 99 и 104).- 1—411, 425, 444, 451; 2-66, 161, 164.
103^ В. М. Молотов 3 мая 1939 г. телеграфировал В. П. Потемкину в Анкару, что «очень хороша идея взаимной помощи Турции и Англии против Италии. Но это — дело Турции и Англии. Очень интересна также идея взаимной помощи Англии и Турции против германской агрессии в районе Балкан. Главный недостаток этой последней идеи состоит в том, что Румыния не может сама создать противовеса германскому продвижению через Румынию к Болгарии, а в этом случае Болгария может создать смертельную опасность для Стамбула и проливов» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 294, д. 2029, л. 100).
Далее в телеграмме указывалось, что в целях ликвидации этого недостатка нужно «добиться того, чтобы Болгария включилась в общий фронт миролюбивых стран против германской агрессии. Отсюда необходимость переуступки болгарам Южной Добруджи» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 293, д. 2027, л. 193).
4 мая 1939 г. В. П. Потемкин в беседе с Сараджоглу передал это мнение совет ской стороны по вопросу о намечающемся союзе Турции с Великобританией.— 1-417.
104^ 28 апреля 1939 г. поверенный в делах Германии в Польше передал в мини стерство иностранных дел Польши германский меморандум от 27 апреля 1939 г., в котором говорилось, что Польша в результате ее вступления в союзные отношения с Англией (см. док. 245 и 254) аннулировала германо-польскую декларацию 1934 г. (см. прим. 23). Кроме того, германское правительство в этом меморандуме выразило сожаление, что польское правительство отклонило немецкое предложение об «урегулировании» вопроса о Данциге и об установлении окончательной польско-германской границы (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 6. S. 288-291).
5 мая 1939 г. польское правительство дало ответ на германский меморандум. В польском ответе опровергалось утверждение германского правительства о том, что англо-польское коммюнике о взаимном предоставлении гарантий будто бы является несовместимым с германо-польской декларацией 1934 г. Вместе с тем польское правительство выразило готовность начать переговоры о новом договорном урегулировании германо-польских отношений, исходя из принципа добрососедства (ibid. S. 357-360).- 1—429; 2-12.
105^ В результате этих переговоров 12 мая 1939 г. была опубликована совмест ная англо-турецкая декларация, в которой говорилось, что обе стороны намерены заключить долгосрочное соглашение «в интересах их национальной безопасности». До заключения такого соглашения правительства Англии и Турции выразили готовность «эффективно сотрудничать и оказывать взаимную помощь и поддержку друг другу» в случае акта агрессии, ведущего к войне в районе Средиземного моря. Оба правительства признали необходимым обеспечение безопасности на Балканах и согласились в этих целях проводить консультации (Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Ser. 3. Vol. 5. P. 497).-1—430, 475, 525; 2—9.
106^ В упоминаемой телеграмме Народный комиссариат иностранных дел СССР просил полпреда сообщить, насколько достоверна информация о том, что Германия поставила в известность шведского и финского посланников в Берлине об отсутствии с ее стороны возражений против вооружения Аландских островов, но с некоторыми оговорками (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 313, д. 2154, л. 46). —1—431.
107^ Английское правительство продолжало придерживаться своего прежнего курса, добиваясь, чтобы СССР оказывал Англии помощь в случае вовлечения ее в войну, но в то же время не желало даже разговаривать об оказании Англией какой-либо помощи Советскому Союзу. Генеральный секретарь министерства иностранных дел Франции А. Леже отмечал в беседе с американским послом в Париже У. Буллитом, что английское правительство продолжает добиваться предоставления Советским Союзом односторонних гарантий Польше и Румынии, но «не готово предоставлять Советскому Союзу какую-либо гарантию со стороны Англии» (Foreign Relations of the United States, 1939. Vol. 1. P. 244). Даже Буллит характеризовал в донесении в госдепартамент 5 мая 1939 г. политику английского правительства в отношений СССР со времени вторжения Гитлера в Чехословакию как «медлительную и едва ли не оскорбительную» (ibid. P. 248). Он сообщал, что как французский министр иностранных дел Ж. Бонне, так и английский посол в Париже Э. Фиппс «против привлечения Советского Союза к тесному сотрудничеству с Францией и Англией» (ibid. P. 250). Поверенный в делах Франции в СССР Ж. Пайяр также отмечал, что своей позицией англичане «добавляли с советской точки зрения к обиде еще и оскорбление» (ibid.).— 1—432.
108^ И. М. Майский во время встречи с лордом Галифаксом 9 мая 1939 г. под верг английское предложение критике. Он заявил, в частности, что предложенная английская формула лишена характера взаимности. Галифакс в конце концов дал согласие рассмотреть «другую формулу», выдвинув, однако, оговорку о том, что в ней должно быть учтено, что английское правительство дало гарантии Польше и Румынии «на условиях, что а) имеется прямая или косвенная угроза их независимости и б) они сами оказывают сопротивление агрессору» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 300, д. 2076, л. 184-185).
В беседе с полпредом 11 мая 1939 г. Галифакс сделал дополнительно еще одну оговорку: в советской «контрформуле» речь может идти «только о Польше и Румынии, но не о Прибалтийских странах» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 300, д. 2076, л. 193).
Англия, согласно ее предложению от 8 мая и высказываниям Галифакса, была готова в той или иной степени сотрудничать с СССР в борьбе против агрессии только в том случае, если бы Германия совершила агрессию против Польши или Румынии и последние оказали сопротивление агрессору. Однако английское правительство не хотело заключать англо-франко-советский договор о взаимопомощи против агрессии, согласно которому оно было бы обязано оказывать Советскому Союзу помощь в случае нападения на него самого.
Если бы Германия начала агрессивные действия в Прибалтике и Советский Союз решил бы оказать противодействие, то Англия и тут могла бы оставаться в стороне.
Наконец, если бы правящие круги Польши и Румынии согласились пропустить германские войска через территорию своих стран, не оказывая им сопротивления, или, тем более, договорились с Германией о совместных действиях против СССР, то и в этих случаях СССР должен был бы воевать с Германией один на один. —1—439.
109^ Посол Италии в СССР А. Россо 17 октября 1938 г. поставил перед В. П. По темкиным вопрос, не примет ли Советское правительство посредничество итальянцев в деле освобождения из франкистских застенков захваченных мятежниками экипажей некоторых советских теплоходов в обмен на задержанных в СССР итальянских подданных и советских гражданок — жен итальянцев (АВП СССР ф. 011, оп. 2, п. 20, д. 207, л. 89-91).
27 января 1939 г. Потемкин пригласил Россо и сообщил ему, что Советское правительство принимает предложение посла о содействии итальянского правительства освобождению из плена советских моряков теплоходов «Комсомол», «Катаяма», «Цюрупа» и «Макс Гельц» и согласно со своей стороны освободить и выслать из СССР 10 итальянцев и разрешить выезд двум советским гражданкам — женам итальянцев, о которых ходатайствовало посольство (АВП СССР, ф. 011, он. 4, п. 24, д. 6, л. 56).
26 и 30 апреля 1939 г. МИД Италии уведомил советское полпредство в Риме, что власти генерала Франко готовы немедленно отпустить 95 моряков, снятых с теплоходов «Катаяма», «Цюрупа» и «Макс Гельц» и передали 7 моряков теплохода
«Комсомол» в распоряжение Германии для обмена на арестованных в СССР германских граждан (АВП СССР, ф. 06,оп. 1, п. 10, д. 99, л. 133, 122—123). В результате переговоров Потемкина с германским послом в СССР Шуленбургом была достигнута договоренность об освобождении и возвращении в СССР 7 моряков теплохода «Комсомол» (АВП СССР, ф. 011, оп. 4, п. 24, д. 7, л. 128). 95 моряков теплоходов «Катаяма», «Цюрупа» и «Макс Гельц» вернулись на Родину 4 июня 1939 г., а 7 моряков теплохода «Комсомол» возвратились в СССР 6 сентября 1939 г. (см.: Известия. 1939. 5, 8 июня и 8 сентября).— 1—439.
110^ 6—7 мая 1939 г. в Милане состоялись переговоры министра иностранных дел Германии И. Риббентропа с министром иностранных дел Италии Г. Чиано. В официальном коммюнике о переговорах говорилось, что оба министра «решили тесную сплоченность обоих народов закрепить в виде широкого политического и военного пакта» (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 6. S. 466—469). Такой пакт между Германией и Италией был подписан 22 мая 1939 г. (см. док. 368).— 1—440, 451, 468, 484.
111^ Нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов телеграфировал 10 мая 1939 г. В. П. Потемкину: «Можете задержаться на день в Варшаве ввиду желания Бека иметь с Вами беседу. Главное для нас — узнать, как у Польши обстоят дела с Германией. Можете намекнуть, что СССР может помочь в случае, если поляки захотят» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 296, д. 2047, л. 92).- 1—444.
112^ В телеграмме от 9 мая 1939 г. нарком иностранных дел СССР, в частности, рекомендовал А. В. Терентьеву в беседах с послом Германии в Турции фон Папеном проявлять вежливость, как и с послами других стран, «выслушивать его заявления, если он их захочет сделать» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 294, д. 2029, л. 103).— 1—447.
113^ 14 апреля 1939 г. президент США Ф. Рузвельт обратился к Гитлеру и Мус солини с посланием, в котором он призвал к решению существующих проблем за столом переговоров, т. е. мирным путем. В послании Рузвельт запрашивал Гитлера и Муссолини, согласны ли они дать заверения в том, что их вооруженные силы в течение 10 или 25 лет не совершат нападения на перечисленные им в этом послании 30 стран Европы и Ближнего Востока. Заявив о готовности США принять участие в переговорах о разоружении и расширении международной торговли, если Гитлер и Муссолини дадут положительный ответ, Рузвельт предложил услуги «доброго посредника» (The Public Papers and Addresses of Franklin D. Roosevelt, 1939. P. 201—205).
Муссолини в своей речи 20 апреля 1939 г. и Гитлер в своем выступлении 28 апреля 1939 г. (см. прим. 102) отвергли предложения Рузвельта.— 1—448, 524; 2— 26.
114^ Имеется в виду заявление, оглашенное Н. Чемберленом в палате общин 31 марта 1939 г. (см. док. 245), и временное соглашение, достигнутое во время англо-польских переговоров в Лондоне 4—6 апреля 1939 г. (см. док. 254).— 1—468.
115^ 12 марта 1936 г. СССР и МНР подписали Протокол о взаимопомощи, в со ответствии с которым в случае военного нападения на одну из сторон СССР и МНР обязались оказывать друг другу «всяческую, в том числе и военную, помощь» (Документы внешней политики СССР. М., 1974. Т. 19. С. 136).— 1—476.
116^ 22 мая 1939 г. на заседании Совета Лиги наций китайский представитель Веллингтон Ку внес предложение о том, чтобы Совет рекомендовал государствам — членам Лиги наций:
во-первых, предоставлять финансовую и материальную помощь Китаю; воздерживаться от любых действий, которые могут ослабить силу сопротивления Китая; воздерживаться от снабжения Японии военными материалами и сырьем, необходимыми для продолжения ее агрессии против Китая, в особенности самолетами и горючим; ограничить импорт японских товаров;
во-вторых, в целях координации проводимых мероприятий создать специальный орган держав, непосредственно заинтересованных в делах Дальнего Востока;
в-третьих, продолжать осуществление уже принятых Ассамблеей и Советом резолюций в целях предоставления помощи Китаю и изоляции агрессора (League of Nations. Official Journal. May-June 1939. P. 250-254),- 1-481, 488.
117^ Речь идет о Берлинском договоре о ненападении и нейтралитете между СССР и Германией от 24 апреля 1926 г. В нем говорилось, что основой взаимоотношений между СССР и Германией остается Рапалльский договор (см. прим. 101). Правительства обеих стран обязались поддерживать дружественный контакт с целью достижения согласования всех вопросов политического и экономического свойства, касающихся совместно обеих стран (ст. 1). Наиболее важной была статья 2, гласившая: «В случае если одна из договаривающихся сторон, несмотря на миролюбивый образ действий, подвергнется нападению третьей державы или группы третьих держав, другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта». В статье 3 указывалось, что ни одна из договаривающихся сторон не будет примыкать к коалиции третьих держав с целью подвергнуть экономическому или финансовому бойкоту другую договаривающуюся сторону. Договор был заключен на 5-летний срок (Документы внешней политики СССР. M.., 1964, Т. 9. С. 250-252).
24 июня 1931 г. был подписан протокол о продлении срока действия договора. Срок, на который продлевался договор, не был указан, но было предусмотрено право денонсации договора с предупреждением за один год. 5 мая 1933 г. состоялся обмен ратификационными грамотами этого протокола, и он вступил в силу (Документы внешней политики СССР. М., 1968. Т. 14. С. 395-396).—1—483; 2—66.
118^ Правящие круги Англии, согласившись начать переговоры с СССР, одно временно продолжали попытки договориться с фашистской Германией.
19 мая 1939 г. Чемберлен заявил в палате общин, что английское правительство не против обсуждения методов, с помощью которых можно было бы удовлетворить обоснованные претензии других стран, даже если это принесет с собой определенные изменения существующего положения. Имеется множество уступок, сказал он, с которыми можно было бы согласиться без больших затруднений, если бы только существовала уверенность, что эти уступки будут использованы в тех целях, ради которых они были сделаны (Parliamentary Debates. House of Commons. Vol. 347. Col. 1840).
В тот же день Галифакс во время встречи с германским послом в Лондоне Г. Дирксеном просил посла передать Гитлеру, что было бы весьма желательно публичное заявление последнего, в котором указывалось бы, что Германия хочет мира, и были бы перечислены вопросы, которые он хотел бы обсудить путем прямых англо-германских переговоров. Галифакс указал, что такой шаг со стороны Гитлера встретил бы «благожелательный отклик в официальных кругах Англии» и открыл бы двери для дальнейшего улучшения англо-германских отношений (Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Ser. 3. Vol. 5, P. 600-603).
8 июня 1939 г. Чемберлен в письменном ответе на запрос в палате общин вновь подтвердил стремление Англии к достижению договоренности с Германией, подчеркнув, что любые предположения о том, что Англия «желает изолировать Германию, или стать на пути ее естественной и законной торговой экспансии в Центральной и Юго-Восточной Европе, или планировать против нее войну, являются фантастическими» (Parliamentary Debates. House of Commons. Vol. 348. Col. 635— 636).
Вечером 8 июня 1939 г. в поместье леди Астор в Клайвдене Чемберлен встретился в неофициальной обстановке с представителем германских правящих кругов Трот цу Зольцем и высказал ему мысль, что «европейская проблема может быть решена лишь по линии Берлин — Лондон» (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918-1945. Ser. D. Bd. 6. S. 568).- 1-487.
119^ Советский представитель И. М. Майский в соответствии с указанием В. М. Молотова (см. док. № 360) ссылается здесь на речь премьер-министра Анг лии Н. Чемберлена в палате общин 19 мая 1939 г., в которой тот, процитировав слова, сказанные И. В. Сталиным 10 марта в Отчетном докладе на XVIII съезде ВКП(б) о том, что Советский Союз стоит за поддержку народов, ставших жертвами агрессии и борющихся за независимость своей родины (см. док. № 177), заявил: «Такова и наша собственная точка зрения» (Parliamentary Debates. House of Commons. Vol. 347. Col. 1847).
В действительности же английское правительство не намеревалось оказывать помощь жертвам агрессии, а стремилось к достижению соглашения с агрессивными державами. Когда через три дня после упомянутого выступления Чемберлена встал вопрос о конкретных шагах по оказанию помощи жертве агрессии — Китаю, министр иностранных дел Англии лорд Галифакс заявил на заседании Совета Лиги наций 22 мая 1939 г.: «Правительство Его Величества не считает возможным поддержать далеко идущие предложения, выдвинутые сейчас от имени Китая» (League of Nations. Official Journal. May — June 1939. P. 254—255).
В этих условиях резолюция, принятая Советом Лиги наций 27 мая 1939 г., ограничилась лишь выражением надежды, что будут по-прежнему продолжать осуществляться меры, принятые некоторыми государствами по оказанию помощи Китаю, и решения, уже принятые Лигой наций по этому вопросу, а также призывом к членам Лиги наций изучить вопрос о дальнейших мерах помощи Китаю (League of Nations. Official Journal. May — June 1939. P. 255).
Советский Союз, помимо политической поддержки, о чем свидетельствует публикуемый документ, оказывал Китаю в его борьбе против японских агрессоров также все возраставшую помощь поставками военных материалов (см. прим. 5, 129, 130).- 1-488.
120^ В эти дни, в частности в связи с подписанием 22 мая германо-итальянского союза, в Англии рассматривался вопрос о ее дальнейшей позиции в англо- франко-советских переговорах. Это нашло отражение в меморандуме, составленном 22 мая 1939 г. в министерстве иностранных дел Англии (см.: Documents on British Foreign Policy. 1919-1939. Ser. 3. Vol. 5. P. 640-646).
Рассматривая плюсы и минусы заключения англо-франко-советского договора о взаимной помощи, авторы меморандума отмечали в качестве отрицательного момента, что в результате заключения такого договора могут сделать «вывод, что правительство Его Величества окончательно отказалось от всякой надежды добиться урегулирования с Германией...». А правящие круги Англии, все еще надеявшиеся на заключение соглашения с фашистской Германией (см. прим. 118), не хотели создавать такого впечатления. Кроме того, в меморандуме высказывалось опасение, что в случае заключения договора Англия «в результате неспособности Польши или Румынии оказать сопротивление германскому нападению или в результате нападения Германии на Советский Союз морем или через Прибалтийские государства может быть втянута в войну не с целью защиты независимости какого-либо малого европейского государства, а для оказания поддержки Советскому Союзу против Германии». Помогать же Советскому Союзу английское правительство не хотело.
В то же время авторы указанного меморандума не могли не признать наличие положительных для Англии сторон этого соглашения. Такой договор, говорилось в меморандуме, возможно, является «единственным средством предотвращения войны». Наконец, авторы меморандума считали желательным заключить какое-то соглашение, по которому в случае нападения на Англию Советский Союз должен был бы прийти ей на помощь: а) для того чтобы Германии пришлось воевать на два фронта и б) для того чтобы «попытаться вовлечь в войну и Советский Союз», с тем чтобы он не остался невредимым, в то время как Англия и Германия будут превращены в руины (Documents on British Foreign Policy, 1919—1939. Ser. 3. Vol. 5. P. 640—646).— 1—509; 2—26.
121^ На 105-й сессии Совета Лиги наций предложение Финляндии и Швеции об укреплении Аландских островов одобрено не было. Никакого решения по аландскому вопросу Совет не принял. Вследствие позиции СССР представители Финляндии и Швеции вынуждены были отказаться от этого своего предложения. Основной докладчик по аландскому вопросу бельгиец Буркэн вместо ожидавшегося доклада смог выступить лишь с «информационным сообщением», содержавшим только перечень фактов, характеризующих позиции разных стран в отношении строитель ства военных укреплений на островах. Делегаты Франции, Англии и Дании вы сказались в поддержку финляндско-шведского плана.
На заседании 27 мая 1939 г. представители Швеции и Финляндии пытались возразить советскому представителю, что побудило И. М. Майского дополнить свое выступление следующей репликой: «В качестве представителя Союза Советских Социалистических Республик я желал бы сделать замечание по поводу заявлений делегатов Швеции и Финляндии. Я уже сказал, что правительство СССР придает величайшее значение вопросу об Аландских островах и что оно изучает этот вопрос с большим вниманием. Однако это изучение еще не закончилось, и поэтому оно желало бы, чтобы вопрос был отсрочен настоящей сессией. Наилучшим способом работать на пользу мира и добрых международных отношений, о чем говорил представитель Швеции, было бы принять советское предложение и не настаивать на рассмотрении вопроса на настоящей сессии» (см.: Известия. 1939. 29 мая).— I — 514.
122^ Министр иностранных дел Румынии Т. Гафенку, находясь проездом в Бел граде, имел 5 мая 1939 г. встречу с регентом принцем Павлом и министром иност ранных дел Югославии М. Цинцар-Марковичем. В ходе беседы обсуждался вопрос о позиции стран — членов Балканской Антанты по основным международным проблемам, в частности о подписании англо-турецкой декларации (см. прим. 105). В ходе дальнейших переговоров, состоявшихся через две недели, Цинцар-Маркович заявил Гафенку, что заключение англо-турецкого соглашения противоречило бы договоренности, достигнутой между членами Балканской Антанты о неприсоединении к какой-либо из враждующих группировок европейских государств. Югославский министр упрекал турецкое правительство в том, что оно подписало с Англией совместную декларацию без консультации со своими балканскими со юзниками (Documents on British Foreign Policy, 1919 — 1939. Ser. 3. Vol. 5. P. 659—663).-2-8.
123^ Сообщая о реакции в столицах западных держав на ход англо-франко- советских переговоров и касаясь вопроса о том, «почему Чемберлен не желает предоставлять гарантии Прибалтийским государствам», латвийский посланник в Бельгии М. Вальтерс писал 5 июня 1939 г. в МИД Латвии, что китайский посол в Брюсселе Дзинь Тай, вернувшись из Англии, сказал, что он получил в авторитетных лондонских кругах следующие сведения: «Оставляя Прибалтийские государства вне гарантий, Германии указывают путь к границам Советского Союза. Если определенные границы оставляют негарантированными, то из этого ясно, что на них можно нападать». В Лондоне, по словам посла, указывали, что «Чемберлен желает, чтобы Германия все же в конце концов оказалась в состоянии конфликта с Советским Союзом, что является давнишним планом Чемберлена» (Центральный государственный исторический архив Латв. ССР, ф. 1313 г., оп. 22, д. 162, л. 222).— 2-9.
124^ В указанном меморандуме указывалось, что в ходе бесед между предста вителями Швеции и СССР по аландскому вопросу «со шведской стороны всегда изъявляли искреннее желание узнать точку зрения Советского правительства и получить его доброжелательное содействие в осуществлении проектируемых мероприятий в искренней уверенности, что они могут служить общим интересам всех держав приближенных к Балтийскому морю».
В меморандуме отмечалась заинтересованность Швеции в Аландских островах «с точки зрения исторической, национальной и военной». Вместе с тем правительство Швеции «находит естественным и законным интерес, который имеет СССР, а также все остальные балтийские державы в том, чтобы Аландские острова не стали причиной опасности с военной точки зрения».
Шведское правительство выражало убеждение в необходимости предпринять известные военные мероприятия оборонного характера и придало бы весьма большое значение обмену мнениями по аландскому вопросу, имея искреннее желание рассеять малейший повод, который мог бы побудить Советское правительство относиться с недоверием к осуществлению финляндско-шведского проекта (АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 1, д. 2, л. 71-77).—2—19.
125^ Имеется в виду миссия, аналогичная миссии лорда Ренсимена, направленной летом 1938 г. в Чехословакию (см. прим. 47).— 2—28.
126^ В этой памятной записке Советское правительство сделало новое важное предложение. Цель этого предложения состояла в том, чтобы, учитывая возра жения Англии против предоставления англо-франко-советских гарантий Прибалтийским странам, пока снять вопрос о гарантиях другим странам и как можно скорее подписать соглашение трех держав о взаимной помощи друг другу. Однако правительства Англии и Франции не приняли этого предложения. Это снова свидетельствовало о том, что они не были заинтересованы в скорейшем завершении переговоров и заключении соглашения, а также не намеревались оказывать помощь Советскому Союзу в случае нападения на него.— 2—34,
127^ 10 октября 1919 г. в Москву прибыло афганское чрезвычайное посольство во главе с Мухаммед Вали-ханом. В состав посольства, насчитывавшего 19 членов, входил и советник Файз Мухаммед-хан.
14 октября В. И. Ленин принял членов афганского посольства (см.: Документы внешней политики СССР. Т. 2. Док. 171). 27 ноября 1919 г. В. И. Ленин снова принял и беседовал с членами афганского чрезвычайного посольства перед их отъездом из Москвы (см.: Владимир Ильич Ленин, Биографическая хроника. М., 1977. Т. 8. С. 64—65).—2—37.
128^ В указанном тексте сообщалось о готовности германского правительства направить своего представителя в Москву для ведения переговоров о заключении кредитного соглашения между Германией и СССР. Отмечалось также, что германское правительство просит рассматривать этот факт «как признак того, что оно рассчитывает на положительный исход этих переговоров на расширенной основе и будет таковой приветствовать» (АВП СССР, ф. 0745, оп. 19, п. 48, д. 19, л. 183).— 2—38.
129^ В этой ведомости указывалось, что Советский Союз поставит в Китай 120 самолетов, боекомплекты к ним, снаряды и патроны, 83 авиамотора, запасные части к самолетам и другие военные материалы (АВП СССР, ф. 048, оп. 36, п. 367, д. 9, л. 131-132).- 2-43.
130^ Согласно ведомости, приложенной к публикуемому контракту, Советский Союз поставил в Китай 263 пушки, 4400 пулеметов, 50 тыс. винтовок, 500 грузовых автомашин, около 16,5 тыс. авиабомб, свыше 500 тыс, снарядов, 100 млн патронов и другие военные материалы.
Кроме того, по следующим трем контрактам, заключенным в соответствии с договором от 13 июня 1939 г. (см. док. 390), Советский Союз направил в Китай более 300 самолетов, 350 грузовых автомашин и тракторов, 250 пушек, 1300 пулеметов, а также большое количество бомб, снарядов, патронов, электрооборудование, штурманское оборудование, ремонтное оборудование, горюче-смазочные материалы и другие военные материалы на сумму около 70 млн ам. долларов (АВП СССР, ф. 048, оп. 36, п. 367, д. 9, л. 134-162).- 2—44.
131^ Вручая свой проект статьи 1 договора о взаимной помощи между Великобританией, Францией и СССР, английский и французский послы заявили:
«Учитывая точку зрения Советского правительства, а также данные географического порядка, Прибалтийские государства, Польша и Румыния являются, если оба правительства не ошибаются, именно теми соседними европейскими государствами, неприкосновенность которых представляет один из элементов безопасности СССР. Что касается Франции и Великобритании, то для них Бельгия, Голландия и Швейцария являются теми соседними европейскими странами, которые имеют для безопасности Франции и Англии то же значение, что и пять вышеупомянутых государств для России» (Documents on British Foreign Policy, 1919—1939. Ser. 3. Vol. 6. P. 135). При этом французский посол в личном порядке предложил, чтобы страны, которым предоставлялись гарантии трех держав, были перечислены в отдельном документе, не подлежавшем опубликованию (ibid. P. 141).
Англичане и французы пытались представить дело таким образом, что новое англо-французское предложение учитывает все пожелания СССР и интересы его безопасности, в том числе в отношении распространения гарантий на Прибалтийские государства, но на самом деле это было не так. Когда заместитель наркома В. П. Потемкин, присутствовавший на беседе В. М. Молотова с послами Англии и Франции 21 июня, задал вопрос о том, кто будет решать, представляет ли агрессия против какого-либо европейского государства опасность для одной из трех держав, послы были вынуждены признать, что по этому вопросу в их проекте «ничего не сказано» (ibid.).
Вместе с тем правительства Англии и Франции в этих предложениях официально поставили вопрос о распространении гарантий трех держав на Голландию и Швейцарию, т. е. о существенном расширении обязательств, возлагавшихся на СССР.—2—46, 92.
132^ В телеграмме наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова от 25 июня 1939 г. подчеркивалось, что попытки англичан и французов изобразить дело так, что будто бы последние англо-французские предложения удовлетворяют пожелания СССР относительно Прибалтийских государств, «явно несерьезны» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 313, д. 2154, л. 123).— 2—46, 51.
133^ «Тяньцзиньский конфликт» начался в июне 1939 г. Японское правительст во, осуществляя постоянный нажим на Англию, Францию и США с целью вынудить их признать японские захваты в Китае, установило 14 июня 1939 г. блокаду английских концессий в Тяньцзине. Отряды японской полиции заняли все входы в концессию и пропускали англичан только после унизительного обыска и опроса. Вся деловая жизнь на территории этих концессий замерла. Поводом для блокады концессий послужило требование японцев о выдаче концессионными властями четырех китайцев, обвиненных японцами в убийстве одного их ставленника. В ответ на просьбу английского посла в Токио Р. Крейги снять блокаду с английских концессий в Тяньцзине японский министр иностранных дел X. Арита заявил 24 июня 1939 г., что японское правительство будет продолжать прежнюю политику до тех пор, пока Англия не пойдет на сотрудничество с Японией в Китае (Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Ser. 3. Vol. 9. P. 220).—2—54, 60, 64, 74, 143.
134^ В памятной записке сообщалось, что финляндское правительство решило пойти навстречу просьбе Советского правительства и информировать его о деталях плана укрепления Аландских островов. В частности, отмечалось, что в южном районе будут возведены твердые и постоянные укрепления на островах Чёкар, Бьёрке и Логшэр, снабженные орудиями тяжелой артиллерии и поддерживаемые минированной зоной, операциями финляндских и шведских сил, а также укреплениями Финляндии и Швеции на континенте; в северной части Аландских островов предполагалось размещение легких береговых и зенитных батарей и других подвижных средств обороны.
В памятной записке указывалось также, что целями укрепления островов являются обеспечение их эффективной защиты и неприкосновенности, исключение посредством финляндско-шведского сотрудничества Ботнического залива из сфе-ры конфликта на случай войны, чтобы обеспечить продолжение свободной тор-говли Финляндии со странами Запада через Скандинавию и создать препятствия на пути использования островов воюющей державой в качестве опорной базы для высадки войск на континентальной финляндской территории (АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 1, д. 2, л. 95-98).- 2—57.
135^ Правительство Италии внимательно следило за развитием советско-германских отношений и было заинтересовано в их нормализации. Посол Италии в СССР А. Россо заявил заместителю народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкину 4 июля 1939 г., что Шуленбург информировал его о своей беседе с наркомом иностранных дел СССР 28 июня 1939 г. (см. док. 442). «Россо, — говорится в записи беседы Потемкина,— передал эту информацию в Рим. На днях он получил оттуда ответную телеграмму, которая сообщает послу, что итальянское правительство считает серьезным и искренним стремление германского правительства улучшить отношения с СССР. Со своей стороны итальянское правительство признает такое улучшение советско-германских отношений весьма желательным. Об этом Россо уполномочен довести до нашего сведения. В ответ на заявление Россо я ограничился репликой, что ничто не мешает германскому правительству дока зать на деле серьезность и искренность своего стремления улучшить отношения с СССР. В интересах общего мира мы могли бы лишь приветствовать такое направление внешней политики Германии» (АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 10, д. 99, л. 25-27).—2—62.
136^ 27 июня 1939 г. английский посол в Германии Н. Гендерсон вручил статс- секретарю министерства иностранных дел Германии Э. Вайцзеккеру меморандум в связи с денонсацией Германией англо-германского морского соглашения 1935 г. (см, прим. 3). В своем меморандуме английское правительство указало, что оно не может признать оправданным и правомерным денонсацию германским правительством этого договора. В то же время английское правительство высказало пожелание начать переговоры о заключении между Германией и Англией нового морского соглашения (Documents on British Foreign Policy, 1919 — 1939. Ser. 3. Vol. 6. P. 153-158).- 2—64.
137^ Речь идет о письме германского посла в Лондоне Г. Дирксена в минис терство иностранных дел Германии от 24 июня 1939 г., копию которого он направил 27 июня 1939 г. также лично Э. Вайцзеккеру.
В этом письме Дирксен, характеризуя настроения среди правящих кругов Англии, отмечал их стремление договориться с Германией. При этом он указывал, что правительство Англии использует англо-франко-советские переговоры в Москве только как прикрытие для будущих более серьезных переговоров с Германией. «Растет убеждение,— писал он,— что создание неагрессивного фронта должно служить лишь основанием и предпосылкой для конструктивной политики в отношении Германии». Англичане считают, сообщил Дирксен, что новые союзники и рост военного потенциала дадут английскому правительству возможность вести переговоры с Германией о немецких требованиях в отношении колоний и по другим вопросам с более прочных позиций, чем в Мюнхене или в марте 1939 г. Отражением этой тенденции являлась, по мнению Дирксена, речь министра иностранных дел Англии лорда Галифакса 8 июня 1939 г. в палате лордов, в которой он заявил о постоянном стремлении Англии «к взаимопониманию с Германией». Дирксен расценивал эту речь как попытку постепенно «подготовить общественное мнение внутри страны к конструктивной политике в отношении Германии» (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 6. S. 654).— 2-68, 125.
138^ 26 мая 1939 г. Я. 3. Суриц телеграммой сообщил, что встречи с ним доби вается «директор немецкого калийного треста, один из влиятельных людей Гер мании — Август Дин». «Не исключено,— отмечал полпред,— что такое свидание именно в настоящий момент предпринимается с провокационной целью и может быть намеренно истолковано враждебными кругами как какие-то параллельные переговоры с Германией». В заключение Суриц просил указаний о встрече с Дином (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 302, д. 2090, л. 54). В телеграмме от 27 мая нарком иностранных дел СССР поручил Сурицу «принять Августа Дина и ограничиться только тем, чтобы его выслушать» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 303, д. 2093, л. 100).—2—78.
139^ 1 июля 1939 г. министр иностранных дел Франции Ж. Бонне в беседе с германским послом Й. Вельчеком затронул вопрос о польско-германских отношениях. Посол в соответствии с полученными им из Берлина инструкциями дал недвусмысленно понять, что Германия намерена «урегулировать» свои отношения с Польшей еще в 1939 г. Сославшись на «военную и экономическую мощь» Германии, Вельчек пригрозил Бонне катастрофическими последствиями, которые возникнут для Франции, если она будет оказывать поддержку Польше. Бонне, как сообщал посол в Берлин, «очень полно охарактеризовал свои заслуги в деле достижения взаимопонимания с Германией и в осуществлении мюнхенского соглашения, которое призвано было путем исключения в будущем применения силы создать основу для урегулирования всех справедливых претензий Германии». Для достижения такого урегулирования необходимо было, по мнению Бонне, чтобы «состояние напряженности на восточной границе Германии, особенно в Данциге, уступило место более спокойной атмосфере».
В заключение беседы Бонне, сославшись на «отношения дружбы и доверия», которые установились у него с И. Риббентропом, просил передать германскому министру записку (Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 6. S. 693).
В этой записке Бонне говорилось, что он считает своим долгом напомнить о существовании франко-польского союза (см. прим. 44) и французской декларации о предоставлении гарантий Греции и Румынии (см. док. № 266), а также сообщить, что в случае какой-либо акции, которая имела бы целью изменить статус-кво в Данциге и вызвать тем самым вооруженное сопротивление со стороны Польши, Франция была бы вынуждена ввести в действие франко-польское соглашение (ibid. S. 692).—2—95.
140^ 17 — 19 июля 1939 г. в Польше с официальным визитом находился генеральный инспектор заморских войск Англии генерал У. Айронсайд, в обязанности которого входила подготовка и поддержание сотрудничества с военными штабами союзников. Целью визита было «обсуждение с польским генеральным штабом существующей военной ситуации и получение информации о мерах, которые поляки предлагают предпринять в случае необходимости» (Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Ser. 3. Vol. 6. P. 274).
В Варшаве Айронсайд встречался с некоторыми военными деятелями и министрами, а также имел длительную беседу с фактическим диктатором Польши маршалом Э. Рыдз-Смиглы. По мнению Айронсайда, польская армия имела хорошо подготовленные кадры, однако ее оснащение было недостаточным (ibid. P. 486). В этой связи он обратился к английскому правительству с предложением ускорить завершение англо-польских переговоров о предоставлении Польше займа, что дало бы ей возможность лучше вооружить свои войска. В результате этих мер польские войска могли бы, по его мнению, дольше «сдерживать германское наступление» и тем самым «сберечь жизни английских солдат» (ibid. P. 379). В то же время Айронсайд дал полякам понять, что Англия не хотела бы ввязываться в мировую войну из-за случайных столкновений в Данциге или на германо-польской границе, и подчеркнул необходимость изучить условия, при которых начинают действовать английские гарантии Польше (ibid. P. 416).
Тем самым Айронсайд недвусмысленно предупредил поляков, что английское правительство не считало себя обязанным автоматически приходить на помощь Польше в случае ее конфликта с Германией, а оставляло за собой право решать вопрос о том, было ли вступление Польши в войну с Германией достаточно «обоснованным» и обязана ли поэтому Англия оказывать ей помощь,— 2—107, 113, 152.
141^ Как теперь известно из опубликованных документов, летом 1939 г. шли секретные англо-германские переговоры, которым английское правительство придавало несравненно большее значение, чем переговорам с Советским Союзом (см. док. 489, 499, 515).
Параллельна с переговорами, которые англичане вели в Лондоне с германским эмиссаром X. Вольтатом, значительное внимание английское правительство уделяло также попыткам урегулирования англо-германских отношений через шведских посредников — А. Веннер-Грена и Б. Далеруса (Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Ser. 3. Vol. 6. P. 483-484, 737-742, 760).
Газетный магнат лорд Кемсли предпринял поездку в Германию, где имел конфиденциальные беседы с рядом влиятельных нацистов, в том числе с Гитлером.
Таким образом, английское правительство стремилось использовать любые пути, для того чтобы договориться с фашистской Германией. —2—119, 127, 149.
142^ Излагая суть предложения Р. Бакстона, германский посол в Англии Г. Дир ксен указывал в записке, составленной им в августе—сентябре 1939 г., что Бакстон по сравнению с У. Вильсоном «сильнее подчеркивал политическую сторону англо германского примирения, чем экономическую» (Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937-1939. Т. 2. С. 290).—2—148.
143^ В своей телеграмме от 21 июля 1939 г. полпред СССР в Турции А. В. Те рентьев сообщал, что министр иностранных дел Турции Сараджоглу в беседе с полпредом СССР, состоявшейся в тот же день, выразил готовность заключить с Советским Союзом соглашение. Такое соглашение «могло бы быть заключено или на базе англо-советского соглашения, или, независимо от этого, как соглашение между СССР и Турцией с присоединением к нему Балканских стран, или же, наконец (учитывая возможный отказ Румынии), только двустороннее советско-турецкое соглашение».
По мнению А. В. Терентьева, все заявления Сараджоглу следует рассматривать «не как официальное предложение турецкого правительства, а как готовность Турции в любой момент, «хоть сейчас», приступить к переговорам с Советским правительством» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 298, д. 2059, л. 136).— 2—153.
144^ В англо-французском проекте определения понятия «косвенная агрессия» по-прежнему оставался открытым вопрос о том, когда вступают в силу гарантии трех держав другим государствам.
Признавая на словах обоснованными опасения Советского правительства в отношении косвенной агрессии Германии в Прибалтике, английское правительство не стремилось к скорейшему урегулированию этого вопроса. В указании английскому послу в Москве У. Сидсу лорд Галифакс писал 28 июля 1939 г., что, поскольку решено начать военные переговоры, «нет опасности срыва переговоров в течение ближайших критических недель». При этих изменившихся обстоятельствах, указывал Галифакс, мы считаем, что «можем занять несколько более жесткую позицию» в отношении пункта об определении косвенной агрессии. Галифакс предлагал Сидсу не отходить в дальнейшем от существа английского определения косвенной агрессии, данного в предложении от 8 июля 1939 г. (см. док. 465) (Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Ser. 3. Vol. 6. P. 525).—2—154, 181, 312.
145^ Характеризуя позицию Англии на англо-германских секретных переговорах в Лондоне летом 1939 г., германский посол в Англии Г. Дирксен отмечал в составленной им впоследствии записке, что инициатива этих переговоров исходила от ближайшего сотрудника и советника Чемберлена Г. Вильсона, который «развил программу широкого урегулирования англо-германских отношений».
«Программа,— писал Дирксен,— предусматривала соглашения политического, военного и экономического характера.
В политической сфере предусматривался пакт о ненападении, заключающий отказ от принципа агрессии. Сокровенная цель этого договора заключалась в том, чтобы дать возможность англичанам постепенно отделаться от своих обязательств в отношении Польши на том основании, что они этим договором установили бы отказ Германии от методов агрессии.
Затем должен был быть заключен договор о невмешательстве, который служил бы до некоторой степени маскировкой для разграничения сфер интересов великих держав.
В военном отношении были предусмотрены переговоры о заключении соглашения об ограничении вооружений на суше, на море и в воздухе.
В экономической сфере были сделаны предложения широкого масштаба: предусматривались переговоры по колониальным вопросам, об обеспечении Германии сырьем, о разграничении индустриальных рынков, по международным долгам, по применению клаузулы о наибольшем благоприятствовании».
«Значение предложений Вильсона,— писал Дирксен,— было доказано тем, что Вильсон предложил Вольтату получить личное подтверждение их от Чемберлена» (Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937 — 1939. Т. 2. С. 289).—2—168.
146^ На встрече министра иностранных дел Германии И. Риббентропа с мини стром иностранных дел Италии Г. Чиано, состоявшейся 11 августа 1939 г. в Зальцбурге, обсуждался вопрос о подготовке к войне и согласовании политики в отношении Англии, Франции и Польши. При этом Риббентроп не скрывал намерений Германии в самое ближайшее время «решить польский вопрос. На вопрос Чиано: «Чего вы хотите: коридор или Данциг?» — Риббентроп ответил: «Теперь ни первого, ни второго... Мы хотим войны» ( Ciano Т. Diario. Milano, 1963. Vol. 1. P. 5).—2—188.
147^ 13 августа 1939 г. между Гитлером и Чиано состоялась еще одна встреча. В этой беседе Гитлер подчеркнул, что успешные действия отдельных государств —членов «оси» имеют не только стратегическое, но и психологическое значение для других членов «оси» в целом. При этом он имел в виду агрессивные действия как Германии, так и Италии (захват Австрии, Чехословакии, Эфиопии (Абиссинии), Албании и др.). Это усиление держав «оси», по мнению Гитлера, представляло большое значение «для неизбежного столкновения с западными державами» (Акten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. Ser. D. Bd. 7. S. 44).
Италия в тот период сдержанно относилась к возможной войне Германии с Англией и Францией, которая могла возникнуть в связи с нападением Германии на Польшу, так как она еще не закончила подготовку к войне. Однако в целях оказания давления на Англию и Францию в заключительном коммюнике о встрече Чиано с Гитлером и Риббентропом в Зальцбурге подчеркивалось, что «между державами оси господствует тоталитарная дружба и общая готовность». — 2—189.
148^ 25 июля 1939 г. английское правительство наконец приняло советское предложение начать переговоры о заключении англо-франко-советского военного соглашения. Сообщая об этом советскому полпреду в Лондоне, лорд Галифакс сказал, что английская военная миссия сможет выехать в Москву примерно через 7 — 10 дней, но состав ее пока не определен (см. док. 500). Министерство ностранных дел Франции в свою очередь известило 26 июля советское полпредство в Париже, что французская военная делегация выедет в Москву в ближайшие дни.
Английские и французские военные представители прибыли в Москву, однако, только 11 августа.
В состав французской военной миссии входили: генерал армии Думенк, генерал Вален, капитан 1-го ранга Вийом, майор Кребс, капитан Бофр, капитан Зовиш, капитан де Вийскот де Ринкэз, а также военный атташе в Москве генерал Палас, помощник военного атташе капитан 3-го ранга Абраам, военно-воздушный атташе подполковник Люге.
В состав английской делегации входили: адмирал Реджинальд Планкет-Эрнл-Эрл-Дракс, маршал авиации Ч. Бэрнет, генерал-майор Хейвуд, полковник Дэвидсон, капитан авиагруппы Кольер, капитан 3-го ранга Робертшоу, капитан Колтмэн, а также военно-морской атташе капитан Клейнчи, военный атташе в Москве полковник Файербрейс и военно-воздушный атташе подполковник Хэллауэлл.
Касаясь состава французской миссии, советский полпред во Франции писал в НКИД, что французское правительство, по-видимому, поставило перед ней «скромную программу». «Ее подбор по преимуществу из узких специалистов,— подчеркивал он,— свидетельствует и об инспекционных целях делегации — о намерении в первую голову ознакомиться с состоянием нашей армии» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 302, д. 2090, л. 230).
Характеризуя состав английской делегации, советский полпред в Англии писал в НКИД: «Мне кажется, что по характеру занимаемых ими официальных постов члены делегации ничего не смогут решать на месте и все будут передавать на рассмотрение Лондона. Подозрительно также то, что, опять-таки по характеру занимаемых ими постов, члены делегации могут оставаться в Москве неопределенно долгое время. Это как будто бы не предвещает особой быстроты в ведении военных переговоров...» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 300, д. 2077, л. 179).
26 июля 1939 г. на заседании английского правительства рассматривался вопрос об основных задачах английской военной миссии в Москве. В протоколе заседания было зафиксировано: «Все были согласны с тем, что нашим представителям следует дать указание вести переговоры очень медленно, пока не будет заключен политический пакт». Не следует, указывалось в решении английского правительства, начинать переговоры с предоставления Советскому правительству информации, касающейся английских планов, а стремиться к тому, чтобы «русские информировали наших представителей относительно того, что они могли бы сделать, например, чтобы оказать помощь Польше» (Public Record Office. Cab. 39/39. P. 225).
Такая позиция английского правительства нашла отражение и в директиве, которая была дана английской военной делегации (см.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 166 — 170).— 2—191.
149^ В своей телеграмме лорду Галифаксу, посланной после этого заседания, У. Сидс писал, что «русские подняли теперь основной вопрос, от решения которого зависит успех или неудача военных переговоров, вопрос, который лежал в основе всех наших затруднений с самого начала политических переговоров, а именно как добиться заключения какого-либо полезного соглашения с Советским Союзом, пока его соседи поддерживают своего рода бойкот», который может оказаться прекращенным тогда, «когда будет слишком поздно». Поскольку мы взяли на себя обязательства в отношении Польши и Румынии, писал Сидс далее, советская делегация «имеет основания возложить на Великобританию и Францию обязанность обратиться к этим странам» (Documents on British Foreign Policy, 1919—1939. Ser. 3. Vol. 7. P. 1).- 2-207.
150^ В рамках кредитного соглашения к 22 июня 1941 г. Советский Союз по ставил Германии товаров на сумму 142,3 млн марок, а Германия — с отгрузкой в СССР — на сумму 106,7 млн марок, в том числе по военным заказам на 721,6 тыс. марок из 58,4 млн марок по кредитному соглашению (ИВУ МВЭС СССР, фонд НКВТ, оп. 5932, пор. 15, л. 58-69, 72).
Позднее СССР и Германия заключили еще два соглашения о взаимных поставках (И февраля 1940 г. и 10 января 1941 г.).
По хозяйственному соглашению между СССР и Германией от 11 февраля 1940 г., сверх поставок, предусмотренных кредитным соглашением от 19 августа 1939 г., стороны обязались осуществить взаимные поставки на сумму 640—660 млн германских марок каждая. Стоимость советских военных заказов по данному соглашению составила 133,23 млн марок.
По состоянию на 22 июня 1941 г. СССР по этому соглашению поставил в Германию товаров на сумму 310,3 млн марок, Германия в СССР — 287,6 млн марок, в том числе по военным заказам — на 81,57 млн марок (ИВУ МВЭС СССР, фонд НКВТ, оп. 5932, пор. 15, л. 42-54, 72).
Уже к 1 августа 1940 г. в соответствии с данным соглашением германские военные поставки в СССР составили 44,9 млн марок. Были поставлены в качестве образцов самолеты «Хейцкель Хе-100». «Мессершмитт-109», «Мессершмитт-110», «Юнкерс Ю-88», «Дорнье До-215», «Бюккер Бю-131», «Бю-133», «Фокке-Вульф», авиационное оборудование, в том числе прицелы, высотомеры, радиостанции, насосы, моторы, 2 комплекта тяжелых полевых гаубиц калибра 211 мм, батарея 105-мм зенитных пушек, средний танк «T-III», 3 полугусеничных тягача, крейсер «Лютцов», различные виды стрелкового оружия и боеприпасы, приборы управления огнем и т. д. (ИВУ МВЭС СССР, ф. НКВТ, оп. 12с, пор. 88, л. 5—9).
В соглашении было оговорено, что «1 Переданные из Германии в СССР методы будут держаться в секрете; 2 Советская сторона товарами, которые будут производиться с помощью переданных приспособлений, установок и предметов, не будет конкурировать с германскими фирмами на мировом рынке». Это относилось также к вывозу специальных машин, поставлявшихся в рамках передаваемых методов и производившихся тогда только в Германии (ИВУ МВЭС СССР, ф. НКВТ, оп. 6069, пор. 444, л. 81).
По советско-германскому соглашению от 10 января 1941 г. взаимные поставки должны были составить сумму 620—640 млн германских марок, в том числе 141,33 млн марок по советским военным заказам. По данному соглашению к 22 июня 1941 г. Советский Союз поставил Германии товаров на 185,3 млн марок, а Германия — с отгрузкой в СССР — на 14,8 млн марок, в том числе по военным заказам — на 210,7 тыс. марок (ИВУ МВЭС СССР, ф. НКВТ, оп. 5932, пор. 15, л. 27-38, 72).
По всем трем соглашениям СССР поставлял Германии сырье (руды различных металлов, лом, нефть и нефтепродукты), сельскохозяйственные товары (в основном зерно), лес, золото, платину. Из Германии в СССР помимо упомянутых военных поставок шло промышленное оборудование, полуфабрикаты, сортовой уголь.— 2—284, 286, 287.
151^ Телеграмма генерала Гамелена главе французской военной миссии Ж. Думенку
21 августа 16 час. 15 мин. Получена 21 августа в 23 час. 00 мин.
По распоряжению Председателя (Совета министров) Даладье генерал Думенк уполномочивается подписать в общих интересах с согласия посла военную конвенцию (Documents diplomatiques français, série 2. Т. XVIII. P. 232).— 2—304.
152^ На самом деле 19 августа польский министр иностранных дел Ю. Бек дал французскому послу Л. Ноэлю отрицательный ответ на вопрос о возможности прохода советских войск через польскую территорию (см. док. 574).—2—307.
153^ Таким образом, была придумана «сверхдипломатическая» формулировка, для того чтобы английское и французское правительства могли попытаться продолжать в Москве бесплодные переговоры. Фактически она означала, что по-прежнему было невозможно договориться об участии Польши в борьбе против агрессии. В этом заявлении была изложена не позиция Польши, а лишь «мнение» английской и французской военных миссий, причем на самом деле они знали, что Польша не согласна на сотрудничество с СССР.— 2—316.
154^ Заключив договор о ненападении с Германией, Советское правительство предотвратило в тот период не только войну с Германией, но и нападение со стороны Японии. Как сообщал в Лондон английский посол в Токио Р. Крейги, подписание советско-германского договора о ненападении «было для японцев тяжелым ударом» (Documents on British Foreign Policy, 1919—1939. Ser. 3. Vol. 9. P. 495).
Правительство Японии заявило Германии протест в связи с заключением советско-германского договора, указав, что этот договор противоречит «антикоминтерновскому пакту» (см. прим. 10).
Японский кабинет во главе с К. Хиранума, являвшимся сторонником совместной японо-германской войны против СССР, был вынужден 28 августа 1939 г. подать в отставку. Обосновывая отставку, Хиранума заявил, что в результате заключения советско-германского договора создалось новое положение, которое делает необходимой «совершенно новую ориентацию японской внешней политики».— 2—322, 327.
155^ Протоколы заседании английского правительства показывают, что правящие круги Англии стремились любой ценой договориться с Гитлером, не считаясь с кровными интересами Польши. Еще в беседе с германским послом Г. Дирксеном советник Чемберлена Г. Вильсон подчеркивал, как отмечал позднее Дирксен, что «с заключением англо-германской антанты английская гарантийная политике будет фактически ликвидирована) Соглашение с Германией предоставит Англии возможность получить свободу в отношении Польши на том основании, что согла-шение о ненападении защитит Польшу от германского нападения; таким образом Англия освободилась бы начисто от своих обязательств. Тогда Польша была бы так сказать, оставлена в одиночестве лицом к лицу с Германией» (Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937 — 1939. Т. 2. С. 291).
2 августа 1939 г., разъясняя позицию Великобритании, Галифакс заявил на заседании английского правительства, что захват гитлеровцами Данцига «не следует рассматривать как представляющий собой casus belli» (Public RecordOffice. Cab. 40/39. P. 277). Тем самым было откровенно признано, что Англия не намерена приходить на помощь Польше, если польско-германская война начнется из-за Данцига.
«Реальная ценность нашей гарантии Польше,— заявил английский посол в Берлине Н. Гендерсон на заседании правительства 26 августа,— состоит в том, чтобы дать возможность Польше прийти к урегулированию с Берманией» (Public Record Office. Cab. 43/39. P. 379). Гендерсон предлагал оказать новый нажим на Польшу и «заставить понять, что ради нее поставлено на карту» (Documents on British Foreign Policy, 1919—1939. Ser. 3. Vol. 7. P. 235).
Английское правительство вновь начало рассматривать возможность принятия предложения Гитлера об «урегулировании» вопроса о Данциге и «коридоре», т. е. о «мирной» передаче их Германии, хотя соответствующее предложение гитлеровцев было отвергнуто поляками (Public Record Office. Cab. 43/39. P. 380). Галифакс высказался 27 августа на заседании правительства за прямые переговоры между Германией и Польшей и подчеркнул в этой связи: «Мы стремимся достичь урегулирования с Германией». На этом же заседании правительства Чемберлен признал, что он уже недвусмысленно дал понять шведскому промышленнику Б. Далерусу (при посредничестве которого велись секретные англо-германские переговоры), что поляки могут согласиться на передачу немцам Данцига (Public Record Office. Cab. 44/39. P. 399, 401), хотя никаких консультаций между Англией и Польшей по этому вопросу не проводилось. Более того, английское правительство избегало обсуждения с Польшей подобных вопросов, так как справедливо полагало, что это «связано с некоторым риском потери доверия» к Англии со стороны поляков (Public Record Office. Cab. 42/39. P. 354).- 2-329.
156^ Речь идет о письме Гитлера Чемберлену, переданном 25 августа 1939 г. через английского посла в Берлине Гендерсона.
Это письмо было ответом на послание Чемберлена Гитлеру от 22 августа, в котором глава английского правительства, указав на обязательства Англии в отношении Польши (см. док. 245), призывал «восстановить доверие, чтобы дать возможность проводить переговоры в атмосфере, отличной от той, которая преобладает сегодня». Чемберлен предлагал также «обсудить более широкие проблемы, затрагивающие будущее международных отношений», включая вопросы, представляющие интерес для Англии и Германии (Documents on British Foreign Policy. 1919-1939. Ser. 3. Vol. 7. P. 127-128).
Передавая свой ответ, Гитлер продолжал добиваться нейтрализации Англии в связи с подготавливавшимся им нападением Германии на Польшу и заявил английскому послу, что он-де всегда желал установления хороших отношений с Великобританией. Он просил посла лично довести до сведения английского правительства, что Германия хочет соглашения с Великобританией. При этом Гитлер выставил следующие условия: должны быть удовлетворены германские колониальные требования и не должны затрагиваться обязательства Германии в отношении ее союзников. В этом случае Гитлер выражал готовность заключить соглашение с Англией и гарантировать целостность Британской империи. Гитлер заявил, что он готов пойти на «разумное ограничение вооружений» и что «изменение границ на Западе не входит в его планы». «Западные укрепления, сооружение которых стоило миллиарды, — заверял он англичан,— являются окончательной границей рейха на Западе» (ibid. P. 227 — 229).
Гендерсон писал 25 августа министру иностранных дел Англии лорду Галифаксу, что он рассматривает это заявление как признак того, что «г-н Гитлер все еще хочет избежать мировой войны» (ibid. P. 235).
Одновременно английское правительство использовало различные другие официальные и неофициальные контакты для переговоров с гитлеровцами и поиска возможного компромисса с ними за счет польского и других народов Восточной Европы. 25 августа состоялась очередная встреча представителя шведских деловых кругов Далеруса с Герингом, во время которой Б. Далерусу были вручены германские «условия» соглашения с Англией. На другой день, 26 августа 1939 г., министр иностранных дел Англии Галифакс передал через того же Далеруса ответное послание Г. Герингу, в котором он писал: «Мы будем стремиться сохранить тот самый дух, который проявил фюрер; а именно желание найти удовлетворительное решение вопросов, вызывающих в настоящее время беспокойство» (ibid. P.283).
Наряду с этим английское правительство вело активные переговоры с правительством фашистской Италии, стремясь использовать ее в качестве посредника для достижения договоренности между Великобританией и Германией. 27 августа, разговаривая по телефону с министром иностранных дел Италии Г. Чиано, лорд Галифакс заверил его: «Мы, конечно, не откажемся вести переговоры с Германией» (ibid. P. 302).
28 августа Чемберлен направил новое послание Гитлеру, в котором он заявлял, что полностью разделяет желание рейхсканцлера «сделать дружбу основой отношений между Германией и Британской империей». Но вместе с тем он не мог не подтвердить готовность Англии оказать помощь Польше в случае военного конфликта. Касаясь предложений Гитлера, Чемберлен писал: «Правительство Его Величества полностью готово принять их, с некоторыми дополнениями, в качестве темы для обсуждения, и оно было бы готово, если разногласия между Германией и Польшей будут улажены мирным путем, приступить так быстро к таким переговорам, как это окажется целесообразным, с искренним желанием достичь соглашения» (ibid. P. 330—332).
Вручая Гитлеру это послание Чемберлена, английский посол Гендерсон заявил: «Премьер-министр может довести до конца свою политику соглашения, если, но только если г-н Гитлер будет готов сотрудничать» (ibid. P. 351 — 354).
На следующий день, 29 августа, в своем ответе на это послание Гитлер потребовал передачи Германии Данцига и «коридора», а также обеспечения прав немецкого национального меньшинства на территории Польши. В послании подчеркивалось, что, хотя германское правительство скептически относится к перспективам успешного исхода переговоров с польским правительством, оно тем не менее готово принять английское предложение и начать прямые переговоры с Польшей. Оно делает это исключительно в связи с тем, что им получена «письменная декларация» о желании английского правительства заключить «договор о дружбе» с Германией (ibid. P. 388-390).
Даже 30 августа, когда стало известно, что Германия сосредоточила на своем восточном фронте 46 дивизий и намерена в ближайшие же дни нанести удар по Польше, Галифакс заявлял на заседании английского правительства, что «эта концентрация войск не является действенным аргументом против дальнейших переговоров с германским правительством» (Public Record Office. Cab. 46/39. P. 423).
Попытки Чемберлена договориться с Гитлером никаких результатов, однако, не дали, да и не могли дать. Гитлер вел переговоры с Англией исключительно с целью локализации подготавливавшейся им войны с Польшей. Ни о чем договариваться с ней он не собирался. Наоборот, после разгрома Польши Гитлер намеревался начать войну именно с Англией и Францией.— 2—329, 353.
157^ В связи с подписанием договора о ненападении началось своего рода соперничество относительно того, кому принадлежала инициатива. Гитлер в речи 22 августа 1939 г. старался приписать инициативу лично себе. Напротив, Молотов приписывал ее лично Сталину, Однако даже германское посольство в Москве в своих донесениях в Берлин о докладе Сталина от 10 марта 1939 г. какой-либо инициативы такого рода в нем не усматривало. Как следует из донесений германского посольства в Москве, немецкая сторона не усматривала в докладе Сталина какой-либо инициативы по сближению с Германией. Не обнаружили ничего похожего в нем и в германском министерстве иностранных дел. Что касается позиции СССР в отношении Германии в то время, то она изложена, в частности, в резкой по своему характеру ноте Советского правительства правительству Германии от 18 марта 1939 г„ где тогдашние действия Германии в отношении Чехословакии названы «насильственными, агрессивными» (см. док. 193 и 194),—2—348.
158^ В телеграмме И. М. Майского в НКИД от 27 августа 1939 г. сообщалось: «Сегодня из Берлина в обстановке большой таинственности в Лондон прилетел какой-то «гонец» от Гитлера, но подробности пока еще неизвестны» (АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 300, д. 2078, л. 2).- 2-354.
|