Библиотека
Исследователям Катынского дела

I.3. Борьба за международно-правовое признание Польши и ее границ

По мере успешного оформления властных институтов независимого государства на первый план в действиях руководителей страны выходили две другие задачи: более легкая — завершение процесса международно-правового признания Польши, и более сложная — установление ее государственных границ.

Польша была приглашена к участию в Парижской мирной конференции как вновь созданное, признанное Антантой союзным, государство. Для Варшавы, принимая во внимание намерение США и Великобритании обустроить Центрально-Восточную Европу с учетом национального принципа, наиболее сложным был вопрос удовлетворения своих территориальных претензий. На западе и севере они распространялись на достаточно основательно германизированные территории. Австро-Венгрия развалилась, Австрия была лишена авторитетного голоса в определении судеб наследия империи Габсбургов. на юге и юго-востоке соперниками Польши за бывшие австрийские владения выступили Чехословакия и Западно-Украинская Народная Республика, причем статус последней был неопределенным, помимо самопровозглашенной УНР ее никто не признавал.

Россия в Париже официально представлена не была, и вопрос о ее западной границе официально на конференции не обсуждался. Относительно ее прохождения державы-победительницы стояли на позиции Временного правительства по польскому вопросу, выраженной им в марте 1917 г. и базировавшейся на этническом принципе. При этом они не признавали самостоятельными этносами украинцев и белорусов, а в соответствии с «правом национальности» считали их частями единой русской нации*. Тем самым они не собирались признавать обоснованными требования восстановить Польшу в границах 1772 г. Ситуация для Варшавы дополнительно осложнялась тем, что в Прибалтике, Литве, Белоруссии, на Украине возникали национальные государства, претендовавшие на те же территории, что и Польша.

Польской делегации было трудно добиваться своего из-за несовпадения интересов великих держав. Поляки сделали ставку на Францию. Только Париж, в связи с неясностью ситуации в России, проявлял заинтересованность в создании большой и сильной Польши, прежде всего за счет Германии. В ней он видел партнера, который вместе с Чехословакией должен был помочь в сдерживании Германии (пока не восстановит свою мощь Россия), а также — важное звено «санитарного кордона», призванного не допустить распространения большевизма на Европу и оказать помощь в борьбе с ним белой России1. Определенные надежды польские делегаты возлагали на США, хотя американский президент В. Вильсон был сторонником создания новых государств в регионе на этнической основе и сохранения окраинных областей России (без Польши) в ее составе. Великобритания, традиционно стремившаяся к поддержанию баланса сил на континенте, обоснованно опасалась появления новых областей конфликта типа Эльзаса и Лотарингии в случае удовлетворения всех территориальных притязаний Польши. Из-за этого Лондон рассматривался Варшавой как недоброжелатель Польши.

С учетом этих обстоятельств и вырабатывалась стратегия и тактика создания сильной Польши. В вопросе о границе с Германией следовало добиваться от миротворцев максимального удовлетворения польских территориальных требований, сформулированных Дмовским в специальных меморандумах державам Антанты. Решать эту задачу предполагалось преимущественно дипломатическим путем, на мирной конференции. Однако при этом не исключалось и использование регулярной польской армии, но не открытое, а под прикрытием вооруженных восстаний местного населения. Вопрос о судьбе бывших австрийских владений намеревались решить собственными силами, в том числе и вооруженным путем, что должно было поставить великие державы перед свершившимся фактом. Что же касается восточных рубежей, то Пилсудский, будучи противником пассивного ожидания исхода гражданской войны в России, изначально делал ставку на их силовое установление. Таким образом, на Парижской мирной конференции главными для польской делегации были два вопроса: международно-правовое признание Польши как суверенного субъекта мировой политической сцены, а также установление границы с Германией. Все другие вопросы Варшава намеревалась решить собственными силами.

Окончательное международно-правовое признание Польши произошло после заключения ею трех договоров в конце июня 1919 г. Во-первых — договора между пятью союзными и соединившимися державами и Польшей от 27 июня 1919 г., по которому Варшава брала на себя ряд обязательств политического, а также экономического характера — свободный транзит через Польшу, интернационализация судоходства по Висле (на практике этого не произошло). Тогда же великие державы заставили премьера и главу польской делегации на конференции в Париже И. Падеревского согласиться с распространением на Польшу создаваемой ими системы международной защиты национальных меньшинств, прежде всего евреев и проживавших на присоединяемых бывших германских землях немцев. Поскольку на себя аналогичных обязательств державы-победительницы не брали и на Германию не возлагали, то в Польше их расценили как свидетельство ее неравноправия в международно-правовом отношении.

Во-вторых — Версальского мирного трактата союзных и соединившихся держав с Германией от 28 июня 1919 г., под которым стоят подписи также И. Падеревского и Р. Дмовского. По этому договору Берлин признавал независимость Польши, переход под ее юрисдикцию Великой Польши, Восточного Поморья с Данцигским (Гданьским) коридором и частью побережья Балтики (это позволяло Польше иметь военный флот). Данциг (Гданьск) объявлялся вольным городом под верховным управлением Лиги наций с предоставлением в нем Польше ряда прав, в том числе на организацию там польской почты, беспошлинное пользование портом и свободный ввоз оружия. Но Берлин оспаривал обоснованность претензий Варшавы на Верхнюю Силезию и пограничные районы Восточной Пруссии на том основании, что большинство их жителей были этническими немцами. Разрешить спор должен был плебисцит, т. е. свободное волеизлияние местных жителей, а также уроженцев этих территорий, в разное время переехавших в другие области Германии.

В-третьих — договора в Сен-Жермен-де-Пре, подписанного одновременно с мирным трактатом с Австрией. По нему Польша и другие государства-лимитрофы обязывалась за свое освобождение внести в фонд контрибуций 1,5 млрд золотых франков, причем его на Польшу приходилось 12% этой суммы. Но на практике этих и других платежей произведено не было.

Уже в ходе подготовки к мирной конференции в Варшаве осознали, что дипломатическим путем удастся получить только часть территорий, на которые она претендовала. Овладеть спорными территориями было невозможно, не прибегнув к силе. В бывших австрийских владениях и Великой Польше в вооруженную борьбу за спорные области полякам пришлось вступить до открытия мирной конференции. В ноябре 1918 г. началась польско-украинская война из-за Восточной Галиции. Обе стороны конфликта использовали сходные аргументы для обоснования своих претензий на эту провинцию: ссылались главным образом на историческое и этническое право. Антанта и США, согласившиеся на создание польского государства и отказавшие в этом украинцам, заняли позицию арбитра, предлагая различные компромиссные варианты, которые не устраивали ни одну из воюющих сторон. Посредническая миссия великих держав стала особенно проблематичной после того, как в июле 1919 г. вся Восточная Галиция оказалась под польским контролем. Тем не менее они продолжали играть эту роль до марта 1923 г., когда Совет послов Антанты окончательно передал эту область Польше.

Но в Тешинской Силезии (Австрийской Силезии) удача отвернулась от Варшавы. Прага отказалась признать соглашение о разграничении провинции, заключенное в момент распада Австро-Венгрии местными польским и чешским национальными советами. Определяющую роль в этом сыграл значительный экономический потенциал спорной области и ее стратегическое положение. Кроме того соглашение подрывало достигнутую летом 1918 г. договоренность Чехословацкого национального совета и французского правительства, что Чехия будет возрождена в границах земель чешской короны.

23 января, за три дня до парламентских выборов в Польше, которые Варшава готовилась провести и в спорной Тешинской Силезии, чтобы на законном основании закрепить ее за собой, чешские войска перешли в наступление, принесшее им успех. В конфликт вмешались державы, под их давлением боевые действия были остановлены, противники согласились решить спор с помощью плебисцита. Однако он так и не состоялся, а в июле 1920 г., в момент стремительного наступления советской Красной армии на Варшаву, по обоюдному согласию Тешинская Силезия была разделена по линии прекращения боевых действий без выяснения воли населения. ЧСР досталось 1200 км² спорной территории провинции из 2 222 км² и 293 тыс. человек населения из 435 тыс. Но в Польше с таким решением примирились не все, пилсудчики и не только расценили его как болезненное поражение. Несправедливым считалось и разграничение в районах Спиш и Орава на границе со Словакией. Окончательно все вопросы, порожденные разделом Тешинской Силезии, были урегулированы договорным путем лишь в 1925 г.

Установление польско-германской границы также заняло несколько лет. Оно началось с Великой Польши (Познанщины). Согласно Компьенскому перемирию, Германия должна была до мирной конференции вернуться к довоенным границам. Тем самым решение вопроса о судьбе немецких территорий, на которые претендовала Польша, откладывалась до мирной конференции. Но 26 декабря 1918 г. в Познани, в ходе манифестации в честь следовавшего в Варшаву из Парижа И. Падеревского, произошли уличные столкновения поляков с немцами, переросшие в восстание. Оно оказалось успешным, поляки к концу января 1919 г. установили контроль над провинцией. Державам не оставалось ничего иного, как признать сложившееся положение вещей и разрешить создание польских органов власти в Великой Польше, однако без изменения ее статуса как части Германии до момента ратификации Версальского мирного договора 10 января 1920 г.

Когда стало очевидным, что великие державы не намерены безоговорочно передать Польше Верхнюю Силезию (здесь располагался второй по значимости после Рура промышленный округ Германии), польской стороной в августе 1919 г. была предпринята заранее подготовленная попытка вооруженным путем овладеть этой важной провинцией. Однако сил у участников первого Силезского восстания оказалось недостаточно, и немцы довольно легко с ним справились. Неудачным было и второе восстание, в августе 1920 г., начатое в тяжелое для Варшавы время, когда главной ее заботой являлось отражение советского наступления. Единственным существенным успехом повстанцев стало решение великих держав о преобразовании немецкой полиции в регионе в смешанную немецко-польскую, что давало польской стороне возможность лучше подготовиться к следующему вооруженному выступлению.

В июле 1920 г. состоялся плебисцит в спорных районах Восточной Пруссии (исторические области Вармия и Мазуры). Свой проигрыш — за присоединение к Польше проголосовало чуть более 15 тыс. человек, а против 447 тыс. — поляки объясняли неблагоприятными обстоятельствами, нежеланием его участников демонстрировать свою польскость в момент, когда польское государство доживало, быть может, последние дни, а не преобладанием здесь жителей, считавших себя немцами.

В Верхней Силезии плебисцит был проведен в марте 1921 г., польская сторона его также проиграла. Пожелали остаться в составе Германии 707 605 человек, за присоединение к Польше высказалось 479 359 участников плебисцита, 3882 бюллетеня были признаны недействительными. Поляки победили в 678 гминах (волостях), немцы в 844. Помимо постоянных жителей в плебисците участвовало около 200 тыс. уроженцев провинции, на тот момент живших в других районах Германии. Из них за Польшу голосовало только 10 120 человек.

Великобритания и Италия, чьи войска обеспечивали порядок в Верхней Силезии во время плебисцита, склонялись к признанию его результатов и соответствующему разделу спорной территории. Но против была Франция, стремившаяся максимально ослабить Германию. По секретной договоренности с французским председателем межсоюзнической комиссии по Верхней Силезии генералом А. Лероном в ночь со 2 на 3 мая 1921 г. началось третье по счету Силезское восстание. В нем под видом повстанцев участвовали военнослужащие регулярной польской армии. На этот раз поляки сумели овладеть большей частью спорной области2.

Не желая и дальше сохранять очаг вооруженной конфронтации в Центральной Европе, Совет Лиги наций 12 октября 1921 г., вопреки результатам плебисцита, предложил Совету послов Антанты передать Польше часть важного для нее верхнесилезского промышленного округа по линии прекращения огня. Польша получила 29% спорной территории (с 46% населения) и основную часть предприятий одного из крупнейших европейских индустриальных районов: 76% угольных шахт, 97% добычи железной руды, 82% цинковых и 71% оловянных рудников, 50% коксохимических предприятий, все производство цинка и олова, около 50% доменных печей. 20 октября 1921 г. державы Антанты утвердили это предложение без изменений. Возникшие в результате раздела Верхней Силезии проблемы правового, хозяйственного и гуманитарного характера между Польшей и Германией были урегулированы конвенцией, заключенной заинтересованными сторонами сроком на 15 лет на конференции по Верхней Силезии, которая состоялась на рубеже 1921—1922 гг. в Женеве. Особый статус образованного в Польше Верхнесилезского воеводства выразился в предоставлении ему права на автономию и созыв собственного Силезского сейма.

Наиболее драматичный и кровавый характер носила борьба за восточную границу Польши. Начиная с 1569 г. польские земли были стержнем созданного Люблинской унией федеративного государства Речь Посполитая, огромной страны, с территорией более 900 тыс. км². В его состав входили не только польские, но и восточнославянские, литовские и латышские этнические территории. После принятия конституции в 1791 г. оно приобрело унитарный характер, но только до второго раздела в 1793 г. Особенностью польского общественного сознания была устойчивая идентификация понятий Польша и Речь Посполитая, в то время как США и Великобритания считали, что независимая Польша должна включить в свои границы только области с преобладанием польского населения. Большинство поляков не признавали тот очевидный факт, что к началу XX в. украинцы, белорусы, литовцы, латыши осознали свою национальную самобытность и стремились создать собственные национальные государства. Для них Речь Посполитая ассоциировалась со шляхетским землевладением и всевластием поляков (достаточно познакомиться с поэзией Т. Шевченко). Неизбежность сопротивления местных политических элит планам воссоздания Польши в границах I Речи Посполитой предвидели западные политики3. Да и Россия (и белая4, и красная5) не собиралась отказываться от этих территорий, считая их своими по историческому праву (длительное вхождение в состав Российского государства, преемственность с Киевской Русью). То есть все обстоятельства были против возрождения прежней многонациональной Речи Посполитой как эманации Польши.

И все же Пилсудский уже в конце 1918 г. пришел к выводу о необходимости установить восточную границу далеко за пределами бывшего Царства Польского, и для решения этой главной для себя задачи6 все внимание сосредоточил на создании достаточно сильной польской армии. Накопленный Европой к 1918 г. опыт свидетельствовал, что малые государства не могут вести независимой внешней политики, а свою безопасность могут обеспечивать благодаря покровительству великих держав, расплачиваясь за это частью суверенитета. Объявление США и Антантой этнического принципа как основы переустройства восточной части Центральной Европы и Балкан давало Варшаве право претендовать на территорию, не превышавшую 200 тыс. км², с населением менее 20 млн человек. Такие территориально-демографические параметры (т. е. малого государства) не позволили бы Польше, имея соседями Россию и Германию, самостоятельно обеспечивать свою безопасность7. Поскольку возможность приращения территории Польши за счет Германии была невелика, создать «стратегическую оборонную область» можно было только на бывших восточных землях Речи Посполитой. К такому решению Пилсудского подталкивало и нежелание руководителей держав Антанты и США решать вопрос о восточной границе в соответствии с претензиями Польши из-за их уверенности в победе антибольшевистских сил в России.

Восточный план Пилсудского предусматривал достижение двух взаимосвязанных целей. Во-первых, имелось в виду включение в состав Польши территорий, достаточных для образования необходимой «стратегической оборонной области», или примерно до линии границы 1921 г. В этом план Пилсудского ничем не отличался от плана Дмовского, известного как «инкорпорационный» и также предусматривавший поглощение Польшей части бывших восточных областей I (шляхетской) Речи Посполитой. А вот дальше начинались расхождения. Пилсудский намеревался воссоздать на остальных землях бывшего Великого княжества Литовского литовско-белорусское государство, которое вступило бы с Польшей в федеративные отношения. Отдельные его части, в зависимости от этнического и конфессионального состава, образовали бы своего рода кантоны: литовский, польско-белорусский — преимущественно католический, белорусский — преимущественно православный. Это позволило бы, соблюдая принцип национальности, сохранить за польским элементом ведущие позиции в экономике и культуре этого государства и в будущем безболезненно интегрировать его в состав Польши. Что же касается украинских земель из состава империи Романовых, расположенных к востоку от «стратегической оборонной области», то там предполагалось помочь созданию союзного Польше и независимого от России украинского национального государства. В случае успешной реализации этого проекта, считал Пилсудский, удалось бы избежать общей границы с Россией, существенно усилить мощь Польши и чувствовать себя более комфортно на германском направлении. То есть своей восточной политикой он намеревался радикально изменить геополитическое положение Польши. Что касается национальных демократов, то они не верили в чувство признательности как фактор межгосударственных отношений и были против создания литовско-белорусского и украинского государств, полагая, что они станут центрами притяжения для сепаратистских движений литовцев, белорусов и украинцев, принужденных стать гражданами Польши. Оставление этих территорий в составе России, полагал Дмовский, позволило бы Варшаве установить добрососедские отношения с Москвой, а главное внимание сосредоточить на германском направлении.

Таким образом, на пути реализации плана Пилсудского (в литературе его чаще всего называют федералистским) было три главных препятствия: неопределенная позиция великих держав; сопротивление местных национальных политических элит, желавших строить независимые не только от России, но и от Польши собственные государства (Пилсудский надеялся преодолеть это противодействие или военным — Восточная Галиция, Западная Волынь, или дипломатическим — Виленщина — путем); наконец, непризнание как красной, так и белой Россией права Польши на территории, расположенные к востоку от границ бывшего Царства Польского.

История распорядилась так, что на восточном направлении Польше пришлось вести вооруженную борьбу с советскими республиками, УНР, ЗУНР и Литвой, а отношения с белой Россией ограничивались в основном дипломатической сферой. Обычно указывают, что РСФСР по Брестскому мирному договору отказалась от прав на Литву, Западную Белоруссию и Западную Волынь, а в августе 1918 г., выполняя постановления этого договора, Совет Народных Комиссаров РСФСР аннулировал все соглашения Российской империи о разделах Речи Посполитой. Но при этом игнорируется то обстоятельство, что 13 ноября 1918 г. советское правительство денонсировало Брестский мирный договор, а тем самым и вытекающий из него августовский декрет. Поэтому у Москвы, начиная с этой даты, появились законные основания вновь считать Западный край империи своей территорией. Исходя из этого продвижение Красной армии на запад вслед за отходящими немецкими войсками согласно международному праву не было агрессией (наступление Деникина на Украине в 1919 г. также не квалифицировалось как агрессия ни западными державами, ни Польшей).

В историографии, особенно польской, достаточно часто встречается утверждение, что советское руководство планировало военный поход на Запад с целью разжечь там пламя мировой революции. Но одно дело планы, особенно новичков в государственном управлении, каковыми были большевики, а другое дело их реализация. Для начала Красной Армии нужно было победить внутренних врагов и утвердить советскую власть на той части бывшей империи, где достаточно сильными были революционные настроения. Поэтому после того как окончание мировой войны в ноябре 1918 г. не привело к революции в Европе, все свое внимания большевики сосредоточили на внутренних фронтах гражданской войны, а не на экспорте революции. С помощью Красной Армии и местных сторонников они создавали по периметру Великороссии советские национальные государства — прибалтийские, белорусское, украинское, Бакинскую коммуну, Туркестан8. Свои действия по борьбе с сепаратистскими тенденциями на окраинах они обосновывали приоритетным значением для трудящихся не национальных, а социальных интересов. Политика удержания окраинных областей бывшей империи под контролем Москвы увеличивала ареал распространения советской власти и заодно помогала конкурировать с поборниками «единой и неделимой» России за влияние на великорусское общество, не желавшее мириться с мыслью о конце великой России. Помнили новые хозяева Кремля и о существенном экономическом и людском потенциале национальных окраин.

Что же касается этнической Польши, то большевики, признав за поляками право на независимость, ни в конце 1918 г., ни в начале 1919 г. не имели конкретного плана вторжения на ее территорию. До второй половины февраля 1919 г. на западном театре военных действий от Финляндии на правом фланге до Белоруссии на левом было сосредоточено несколько достаточно слабых советских армий. Приказ о занятии территорий до линии Поневеж, Вильна, Лида, Барановичи, Пинск советская Западная армия получила 12 декабря 1918 г. Его выполнение не составило большого труда, поскольку красные полки просто следовали за эвакуирующимися немецкими войсками. 3 января 1919 г. части Западной армии заняли г. Вильну (Вильно, Вильня, Вильнюс), который двумя днями ранее оставили немцы и взяли под свой контроль силы местной польской самообороны. К 15 февраля Западная армия достигла заданного рубежа, и начальник штаба ее реввоенсовета Ф.В. Костяев обратился к Г.В. Чичерину с просьбой, весьма неожиданной с точки зрения тех, кто признает наличие у советской стороны конкретного плана советизации Польши. Он писал: «Военная обстановка позволяет дальнейшее продвижение, особенно на Брест-Литовск и Ровно, но политическая обстановка, главным образом со стороны Польши остается неопределенной, посему благоволите указать, до какой линии или до каких пунктов считаете возможным наше продвижение, не нарушая политических соотношений, а также определить восточные границы Польши, которые для военного командования остаются совершенно неизвестными»9.

В эти же февральские дни 1919 г. советский нарком по иностранным делам настойчиво втолковывал руководителям Литовско-Белорусской советской республики В. Мицкевичу-Капсукасу и С. Пестковскому, что «нам крайне важно устранить опасность войны с Польшей»10. Но при этом под Польшей советская сторона понимала лишь территорию Царства Польского (Конгрессовки)11, а районы, входившие в состав Западного края Российской империи, польскими не считала. Право на обладание ими она признавала за советскими Литвой и Белоруссией.

Таким образом, если Пилсудский, определивший для себя цели войны на востоке уже в 1918 г., начинал экспансию, не имея союзников на бывших восточных окраинах I Речи Посполитой, то большевистское правительство таких союзников там имело и считало, что Красная Армия находится на своей, а не чужой территории. И даже после создания 12 февраля 1919 г. единого Западного фронта в данной ему 22 февраля директиве относительно целей наступления ни один населенный пункт в бывшем Царстве Польском не был упомянут12.

А Пилсудский уже 8 февраля с помощью Франции заключил с германским командованием в Белоруссии соглашение о беспрепятственном пропуске через немецкие порядки польских воинских частей, чтобы войти в боевое соприкосновение с Красной армией. 13 февраля 1919 г. в окрестностях Барановичей произошло столкновение польских и советских войск, в плен к полякам попали первые 60 красноармейцев13. Этот день можно считать началом польско-советской необъявленной войны, которая продолжалась 20 месяцев и велась главным образом на землях, которые не были ни польскими, ни русскими, но которые и те, и другие считали своими.

Ход военных действий в 1919—1920 гг. достаточно полно воссоздан усилиями польских и отечественных историков14. В связи с этим есть возможность ограничиться трактовкой отдельных политических моментов войны, важных для понимания непростых в будущем отношений Польши с восточными соседями, а также не совсем «классического» характера этого вооруженного конфликта.

Первым знаковым моментом было занятие польскими войсками Вильно 19 апреля 1919 г. Это был город, на обладание которым претендовали литовцы, белорусы и поляки. У каждого из них были свои аргументы, а у Пилсудского еще и личные мотивы — это был его родной город. Силовое решение вопроса о Вильно имело для плана Пилсудского сугубо негативные последствия. Оно закрыло путь к взаимодействию с литовской национальной элитой, без чего нельзя было создать союзное Польше литовско-белорусское государство, а также подтолкнуло так называемую Ковенскую Литву к сближению с РСФСР, которое завершилось 12 июля 1920 г. подписанием Московского договора, признававшего право Литвы на Вильно. Захват поляками Вильно похоронил также надежды Москвы на мирное урегулирование спорных территориальных проблем с Варшавой15. В августе 1919 г. польская армия заняла Минск, вышла на линию Березины, т. е. овладела всеми территориями, составлявшими «стратегическую оборонную область» на востоке. Тем самым одна из генеральных целей восточного проекта Пилсудского была достигнута16. Но другой генеральной цели в этом регионе достичь не удалось, литовцы не желали сотрудничать с поляками до тех пор, пока те владели их исторической столицей.

Успешнее реализовался восточный план Пилсудского на украинском направлении. С. Петлюре, которому приходилось вести борьбу и с Красной армией, и с Добровольческой армией А.И. Деникина в отсутствие международного признания УНР как воздух была нужна помощь Польши, главной на тот момент военной силы в регионе. В первой половине 1919 г. произошел плавный переход от вооруженного конфликта к польско-украинским переговорам, которые прошли в августе в Варшаве. Они завершились устным соглашением, по которому УНР уступала Польше Восточную Галицию и Западную Волынь. Взамен польская сторона обязалась помочь УНР в борьбе с УССР. Правда, сделать это можно было не сразу, потому что летом 1919 г. Добровольческая армия двинулась в поход на Москву, и Украина оказалась в полосе ее наступления. У Петлюры не было достаточного количества войск для борьбы с Деникиным, а Польша не могла прийти ей на помощь, поскольку это было бы равнозначно ее конфликту с Антантой.

В момент наибольшей напряженности гражданской войны в России, когда, казалось, что большевиков ждет неминуемое поражение, Пилсудский избрал тактику выжидания. Поддерживая на словах Деникина, направляя в его ставку военные и экономические миссии, он не оказал ему реальной помощи на фронте17. Для полного выполнения восточного проекта Пилсудскому была выгоднее победа красных, а не белых18. И это легко объясняется тем, что при всей нелюбви к большевикам**, он в Белоруссии и на Украине боролся не с большевизмом, а за стратегические границы Польши, ее интересы и безопасность в будущем***.

В сентябре 1919 г. польская армия заметно снизила свою активность в Белоруссии. В рамках проходивших с 11 октября по декабрь 1919 г. на полесской станции Микашевичи переговоров делегаций советского и польского обществ Красного креста, представитель советского правительства Ю. Мархлевский и доверенное лицо Пилсудского И. Бёрнер провели обсуждение политических аспектов двусторонних отношений****. Пилсудский, поставив ряд жестких условий военного и политического характера, дал слово при их выполнении советской стороной не вести активных наступательных действий на Литовско-Белорусском фронте19. Однако полученное через Мархлевского предложение Москвы о заключении мира оставил без ответа, поскольку в этом случае он лишился бы возможности реализовать вторую цель своего восточного плана.

Секретное устное соглашение о перемирии, на которое стороны пошли, хотя руководство РСФСР и не приняло политических требований Пилсудского, было обоюдовыгодным. Зима в том году началась на месяц раньше обычного, и плохо экипированной, испытывавшей трудности со снабжением всем необходимым польской армии нелегко было бы вести активные боевые действия. Следовало дать ей отдых и подготовить к запланированному Пилсудским на весну наступлению на Украине20. Его целью был трансферт Петлюры с помощью польской армии в Киев, чтобы он на территории Правобережной Украины, не отданной Польше, создал независимое от России и дружественное Польше украинское государство. Самостоятельно сделать это Петлюра был не в силах.

В конце 1919 г. советская Россия смогла, наконец, вздохнуть свободнее. Армии Деникина были разбиты, противник очистил Украину, в Киеве в очередной раз была восстановлена советская власть. Теперь реальную опасность для большевиков представляли две силы. Одна из них — остатки Добровольческой армии на юге России. Для ликвидации этого последнего серьезного очага белого движения в европейской части России нужны были значительные силы.

Вторая — польские войска в Белоруссии в непосредственной близости от РСФСР, в состав которой в то время входили Могилевская и Витебская губернии. В советском руководстве ожидали, что в отсутствие мирного договора Польша в любой момент может возобновить наступательные операции на московском направлении21, поэтому в 1920 г. сюда, как и на врангелевский фронт, стали направлять пополнения.

Кремль опасался не только нового стратегического наступления польской армии, но и его координации с действиями белых, тем более что в Польше в середине декабря был сформирован кабинет Леона Скульского, что Москва расценила как свидетельство ослабления позиций Пилсудского и возрастания опасности поворота Польши к политике «уничтожения большевизма, содействия Деникину»22. Нужно было вывести Польшу из игры, склонив ее дипломатическими мерами публичного характера к миру23. 22 декабря по радио была передана соответствующая нота правительства РСФСР польскому правительству. Так на польском направлении началось советское «мирное наступление». По времени оно совпало с началом пересмотра Антантой прежнего курса в русских делах. Вместо дальнейшей финансовой и материальной поддержки белого движения великие державы, главным образом Великобритания и Италия, склонялись к идее налаживания торговли с советской Россией ради получения необходимого им продовольствия и сырья. Эта политика должна была также помешать сближению и взаимодействию РСФСР и Германии.

Варшава попала в затруднительное положение, ибо советская нота содержала мотивированное обвинение польского правительства в нежелании заключать мир24. Мировая общественность все настойчивее требовала прекращения военных действий в Восточной Европе, но согласие на переговоры для Пилсудского было бы равнозначно отказу от его восточного проекта, на реализацию которого он потратил уже целый год. Поэтому Варшава затягивала с ответом и одновременно развертывала пропагандистскую кампанию с целью убедить общественность и руководителей стран Антанты в том, что советское руководство готовит нападение на Польшу и военный поход в Европу. Ее руководители, дипломаты и пресса неустанно твердили, что с большевиками нельзя заключать договоры, ибо они их не соблюдают, что они сговариваются с жаждущей реванша Германией и т. д. Лейтмотив всех этих пропагандистских усилий был один: без помощи великих держав деньгами, продовольствием и оружием Польша в этом столкновении не устоит25.

Конкретизируя советскую мирную инициативу, Совнарком РСФСР 28 января 1920 г. обратился к правительству и народу Польши с изложением основ своей польской политики. Обращение содержало четыре принципиальных положения: РСФСР безоговорочно признает независимость и суверенитет Польши; Красная армия не будет переходить существующей линии фронта в Белоруссии и на Украине; не будут заключаться договоры с Германией и другими странами, прямо или косвенно направленные против Польши; все вопросы двусторонних отношений, включая территориальные и экономические, Москва готова решать мирно, путем переговоров, взаимных уступок и соглашений26. 2 февраля эти предложения СНК были подтверждены сессией ВЦИК Советов. 19 февраля желание начать мирные переговоры на основе предложений СНК РСФСР выразило правительство УССР. Но Варшава эти предложения проигнорировала. Пилсудский ждал весеннего тепла, чтобы продолжить реализацию своего восточного проекта. Непосредственной границы Польши с РСФСР и УССР он ни в коем случае не хотел, поэтому не видел особого смысла начинать переговоры с советской стороной.

8 марта польское правительство наконец обсудило свои требования на будущих мирных переговорах. Сформулированная им программа-максимум предполагала восстановление границ 1772 г., программа-минимум — обеспечение Польше так называемой линии безопасности, проходящей между границей 1772 г. и актуальной линией фронта. Планировалось заключить военный союз с Петлюрой и оказать ему помощь в воссоздании УНР к востоку от линии рек Збруч и Стырь, и даже Горынь. В Варшаве полагали, что восточную границу своего государства украинцы должны будут отвоевать у России самостоятельно. По согласованию с Пилсудским польское правительство отказывалось от создания союзного Польше белорусского государства. Гродненщина и Виленщина должны были войти в состав Польши как ее коренные земли, а на территории Минского округа и «других приобретенных территориях, расположенных восточнее его», планировалось сделать белорусам «уступки в области самоуправления и культуры». Фактически это была бы культурно-административная автономия для территорий, расположенных между инкорпорированными в состав Польши белорусско-литовскими землями и советской Россией27. Таким образом, польское правительство взяло на вооружение восточный проект Пилсудского, скорректированный с учетом провалившегося плана создания союзного Польше литовско-белорусского государства.

Только спустя два месяца после советской инициативы, 27 марта, Варшава дала согласие начать мирные переговоры, причем в прифронтовой полосе, в оккупированном поляками г. Борисове, без прекращения «враждебных действий» на других участках фронта28. Реакция советской стороны на это предложение была однозначно негативной29. Начался безрезультатный диалог о месте и условиях переговоров, так и не закончившийся до начала польского наступления на Украине 25 апреля 1920 г. Предложения о посредничестве, например, эстонского министра иностранных дел А. Бирка, которые делались представителю Польши в Таллинне Б. Боуфалу, отвергались польской стороной с порога под тем предлогом, что «Россия на самом деле не хочет мира»30.

Между тем с марта 1920 г. польское военное командование приступило к непосредственной подготовке к военной операции на Украине, 22 и 24 апреля соответственно были подписаны политический договор и секретная военная конвенция с Петлюрой. О том, сколь огромное значение Первый маршал Польши Пилсудский (именно такое звание было ему присвоено в марте 1920 г.) придавал наступлению на Украине, свидетельствует его решение руководить им лично. До этого главнокомандующий командовал только фронтовой операцией по занятию Вильно в апреле 1919 г.

Было бы неверно считать, что советская сторона все эти месяцы передышки не готовилась к эвентуальному возобновлению военных действий на польском фронте31. Об этом заявляли в публичных выступлениях первые лица советского государства, писали газеты32. Успехи в борьбе с белым движением позволили советскому командованию уделить больше внимания укреплению польского фронта33, но все же он не считался главным и основным. Группировка советских войск на украинском участке польского фронта (12-я и 14-я армии) уступала по численности личного состава примерно в четыре раза противостоявшим ей трем польским армиям и войскам Петлюры, находившимся в оперативном подчинении польскому командованию.

Польское наступление, подготовленное Ю. Пилсудским в обстановке полной секретности (о его дате он до последнего момента не говорил даже своим генералам), оказалось в равной степени успехом и неудачей. Польские и петлюровские войска без труда смяли советские заслоны и за непродолжительное время овладели большей частью Правобережной Украины. 7 мая разведка поляков въехала в центр Киева на трамвае, поскольку Красная Армия оставила город без боя, чтобы не подвергать его разрушению.

Л. Троцкий по горячим следам так объяснял причины неудач на польском фронте: «В течение долгого времени западный фронт оставался на заднем плане; даже после того как значение его стало возрастать, лучшие силы и средства мы продолжали отправлять на другие фронты. ...Фронт был связан как в оперативном, так и в моральном отношении длительным состоянием ожидания мирных переговоров и нашим обязательством не переходить известной черты. Отсюда вполне объяснимо то преимущество, какое получило польское командование, сосредоточив под прикрытием переговоров... значительные силы и ударив ими по линии наименьшего сопротивления — по правобережной Украине»34.

Первой реакцией советского руководства на изменившуюся ситуацию стало назначение 29 апреля командующим Западного фронта, прикрывавшего московское направление, М.Н. Тухачевского. Он хорошо зарекомендовал себя на колчаковском фронте и Северном Кавказе и, несмотря на молодость (ему было 27), пользовался полным доверием руководства страны35. Тухачевский решительно взялся за наведение порядка в войсках, пополнил их за счет задержанных дезертиров и призыва местного населения. В итоге Западный фронт стал превращаться в серьезную военную силу, способную вести не только оборонительные, но и наступательные операции.

Кремль, хотя и пережил шок, не возобновил своих мирных предложений. Это означало отказ от переговоров о признании власти Петлюры на Украине и готовность РСФСР и УССР к полномасштабной войне с Польшей. Именно киевский поход Пилсудского спровоцировал польский поход Красной Армии и глубочайший кризис молодой польской государственности, едва не приведший к ее краху.

Успех Пилсудского на Украине оказался эфемерным. Быстрое отступление Красной Армии на Юго-Западном фронте позволило командованию сохранить живую силу. К концу мая он был усилен за счет войск, снятых с врангелевского фронта, в том числе 1-й конной армии С. Буденного. 5 июня Красная Армия прорвала польский фронт на Украине и развернула успешное наступление против польской группировки войск на Украине. После неудачной попытки опрокинуть поляков в Белоруссии в мае, Западный фронт 4 июля перешел в новое, на сей раз успешное наступление. Правда, в ходе этих наступательных операций Красной Армии серьезного урона живой силе противника нанести не удалось, но успех воодушевил сторонников «экспорта революции» в советском руководстве.

16 июля пленум ЦК РКП(б) сформулировал задачу советизации Польши в качестве непосредственной цели войны. Звучавшее накануне пленума предложение советизировать заодно и Литву в его окончательное решение не вошло36. Тем самым было решено сохранить в силе подписанный 12 июля 1920 г. в срочном порядке мирный договор с этой республикой. Учитывая начавшиеся тогда же переговоры об установлении торговых отношений с некоторыми западными странами, в первую очередь с Великобританией, советское руководство сочло нецелесообразной прямую советизацию Польши с помощью только Красной Армии. Вместо этого было решено навязать Варшаве «мир победителя»: заставить ее разоружиться, сократить вооруженные силы до 50 тыс. человек и согласиться на создание рабочей милиции из коммунистов и левых социалистов. Созданный 30 июля в Белостоке Временный Польский революционный комитет должен был организовать собственную Красную армию, которая совместно с рабочей милицией установила бы в Польше советскую власть. Таким образом надеялись избежать обвинений в «экспорте революции». Москва даже пыталась заручиться поддержкой своих условий мира с Польшей со стороны Лондона, для чего туда в августе была направлена советская делегация во главе с Л. Каменевым, но британский премьер Д. Ллойд Джордж идею рабочей милиции отверг.

Успехи Красной Армии оказались столь же непрочными, как и польские несколькими месяцами ранее. Но понимание этого появилось довольно поздно. Так, 13 августа 1920 г., т. е. в момент, когда решалась судьба польской кампании, Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение о выводе из состава Юго-Западного фронта наиболее боеспособных частей для укрепления создававшегося Южного фронта против Врангеля37.

Переход Красной Армией линии Керзона имел двоякие последствия. С одной стороны, созданный в конце июля чрезвычайный орган власти в Польше — Совет обороны государства — лишил Пилсудского монополии на ведение восточной политики и принял решение приступить к мирным переговорам с РСФСР. Местом для их проведения был избран Минск. После ряда проволочек 17 августа мирная конференция приступила к работе.

С другой стороны, в Польше наблюдался рост патриотической активности, сопровождавшийся притоком добровольцев, из которых была сформирована отдельная армия. По мере приближения Красной армии к польской столице возрастало сопротивление ее защитников. Перелом в Варшавском сражении наметился в середине августа 1920 г., когда советские войска были остановлены и потеснены в сражении под Радзымином и на севере. 16 августа ударная группировка под командованием Пилсудского, обойдя по флангу советскую Мозырскую группу, вышла в тыл Красной Армии. Вслед за этим началось наступление на других участках фронта. Польша была спасена от казалось бы неминуемого поражения. Произошло то, что с легкой руки близкого эндекам публициста С. Строньского получило название «чуда над Вислой» (этот недоброжелатель Пилсудского в одной из своих статей тогда написал, что Польшу от большевистского нашествия может спасти только «чудо над Вислой», и когда в августе 1920 г. военное счастье улыбнулось полякам, этот откровенный выпад в адрес Пилсудского не только не был забыт, но стал общепринятым определением победы под Варшавой).

В ходе дискуссии о причинах поражения Красной Армии, которая ведется с той поры до сегодняшнего дня, выявляются и обнародуются все новые данные. Например, в 1990-е гг. выяснилось, что поляки сумели раскрыть шифр, использовавшийся штаб Западного фронта, и знали все директивы Тухачевского армиям, которыми он командовал, находясь в Минске, в сотнях километров от фронта. Это проливает новый свет на истинные заслуги Пилсудского в разработке Варшавской наступательно-оборонительной операции.

Варшавское сражение, при всем трагизме судеб его участников по обе стороны фронта, сыграло роль холодного душа, остудившего излишне горячие головы. Поляки, несмотря на успехи на поле брани, не отказались от продолжения мирных переговоров. Теоретически они могли продолжить боевые действия до холодов, попытаться, как и годом ранее, переждать зиму на завоеванных позициях, а весной возобновить наступление, правда, с результатом, который никто не мог с уверенностью предсказать. Ведь маятник удачи вполне мог качнуться в обратном направлении.

У советской стороны в условиях поражения на польском фронте и сохранения врангелевской угрозы не оставалось другого приемлемого выхода, как отказаться от «мира победителя» в пользу «мира соглашения». Во-первых, чтобы до начала зимы справиться с Врангелем и покончить с этим последним очагом гражданской войны в европейской части страны следовало перебросить войска с польского фронта. Во-вторых, без мира с Польшей нельзя было наладить экономического сотрудничества с Западом, по крайней мере, с Великобританией и Италией.

21 сентября 1920 г. в Риге начался второй раунд переговоров о перемирии и прелиминарных условиях мира, 18 октября боевые действия были остановлены. В ноябре стороны приступили к согласованию окончательных условий мирного договора. После непростых длительных переговоров был достигнут взаимоприемлемый компромисс. Первым, 24 февраля 1921 г., стороны заключили соглашение о репатриации заложников, гражданских пленных, интернированных, военнопленных, беженцев и эмигрантов, и уже в марте приступили к его реализации. В общей сложности из советских республик в Польшу и в обратном направлении на основании этого соглашения только за 1921—1922 гг. было перемещено около 800 тыс. человек38. Из около 157 тыс. оказавшихся в польском плену красноармейцев домой вернулись только 75 699 человек. Примерно 25—28 тыс. умерли в плену от болезней, холода и голода, другие перешли в антисоветские формирования Б. Савинкова, С. Петлюры, С. Булак-Балаховича и др., бежали из лагерей, были освобождены в ходе наступления Красной армии летом 1920 г., остались в Польше и т. д.39 Максимальная численность польских пленных в советских республиках оценивается примерно в 42 тыс., из них по репатриации возвратилось домой около 35 тыс. человек40.

18 марта 1921 г. делегации РСФСР (выступала и от имени БССР) и УССР, с одной стороны, и Польши, с другой, урегулировав основные спорные вопросы, подписали мирный договор. По нему Польша получила то, что могла иметь уже в конце 1919-начале 1920 г.: непосредственную границу формально с БССР и УССР, а фактически с Россией. План Пилсудского по созданию буфера между Польшей и Россией не был реализован не только на литовско-белорусском, но и на украинском направлении. Правда, польской стороне удалось не допустить общей границы России с Литвой, что облегчало бы советско-германское сотрудничество, но это было слабое утешение для маршала.

Державы Антанты, закрепившие в Версальском договоре право признания восточной границы Польши за собой, сделали это лишь в марте 1923 г. Именно тогда завершился начавшийся в ноябре 1918 г. процесс оформления государственной территории Польской республики. Но при этом они не ссылались на Рижский мир, демонстрируя тем самым свое нежелание однозначно встать на сторону Варшавы в этом территориальном споре.

Итак, понадобилось почти три с половиной года и более 50 тыс. жизней военнослужащих, чтобы Польша смогла найти для себя более или менее устраивавшее ее геополитическое место на карте Европы. Вековая борьба поляков за независимость успешно завершилась, они решили главную национальную задачу, обретя суверенность и государство. II Речь Посполитая, на этот раз Польская, была относительно крупным государством площадью 388,6 тыс. км² и, согласно переписи 1921 г., с населением 27 177 тыс. человек. Доля лиц польской национальности по официальным данным составляла в нем лишь 69,2%, что делало Польшу однозначно многонациональной страной. «Высекание польских границ мечом» привело к тому, что из соседних стран ее союзниками стали только Румыния и в какой-то мере Латвия. Все другие соседи, включая Германию и Россию, не испытывали чувств симпатии к Польше, более того, имели к ней серьезные претензии территориального и этнического характера.

Примечания

*. Это право, на основании которого в XIX в. произошло создание единых Италии и Германии, было использовано в годы Великой войны при решении польского вопроса, а также при создании на Парижской мирной конференции в 1919 г. Королевства сербов, хорватов и словенцев и Чехословакии.

**. Сохранилось множество свидетельств уничижительных оценок Пилсудским советского военного и политического руководства, на которые обычно ссылаются как на свидетельства его чуть ли не зоологического антисоветизма. Но о людях следует судить не по их словам, а по делам. В определенные моменты Пилсудский предпочитал скорее негласно содействовать большевикам, чем оказывать поддержку белым, к чему его склоняла прежде всего Франция.

***. Столь же упорно Пилсудский боролся за стратегические границы своей Родины с буржуазными Чехословакией, ЗУНР, Германией и Литвой.

****. Об этих контактах подробно пишет в своей работе о советско-польской войне И.В. Михутина.

1. Kutrzeba S. Polska Odrodzona 1914—1939. Warszawa, 1988. S. 99—101.

2. Скрытая сторона восстания хорошо представлена в воспоминаниях В. Домбровского, секретаря руководителя восстания В. Корфанты. — Dąbrowski W. Trzecie powstanie śląskie. Rok 1921. Londyn, 1973. См. также: Zarzycka Z. Polskie działania specjalne na Górnym Śląsku 1919—1921. Warszawa, 1989.

3. Американские эксперты, конкретизировавшие в октябре 1918 г. программу мира В. Вильсона, решительно отказывали Польше в праве претендовать на земли с преобладанием литовцев и украинцев, обращали внимание на противоречия между поляками и белорусами, поляками и украинцами, в основе которых лежали отношения между помещиками и крестьянами. В связи с этим ими высказывалось опасение, что после ухода немецких оккупационных войск здесь может начаться классовая война, которая, «весьма вероятно, выльется также в форму конфликта между народностями». — Архив полковника Хауза. Т. IV. М., 1944. С. 156—157. О том, что «Восточная Галиция, согласно всем сведениям, которые у него есть, не стремится принадлежать Польше», говорил на заседании Верховного военного совета Антанты 22 января 1919 г. британский министр иностранных дел А. Бальфур. — Sprawy polskie na konferencji pokojowej w Paryżu w 1919 г. Dokumenty i materiały. T. I. Warszawa, 1965. S. 41.

4. В 1919 г. ни Колчак, ни Деникин не соглашались признавать Польшу вне ее этнографических границ. — См.: Зубачевский В.А. Политика России в отношении восточной части Центральной Европы (1917—1923 гг.): геополитический аспект. Омск, 2005. С. 70—72.

5. В апреле 1920 г. Полевой штаб РВС РСФСР подготовил историческую справка «Ввиду предстоящих мирных переговоров РСФСР с Польшей». В ней излагались исторические и этнографические аргументы, опровергавшие право поляков на восстановление границ 1772 г. Вывод звучал более чем категорично: «...кратковременная история вхождения территорий в пределах границ 1772 года, резко подчеркнувшая разноплеменность населения, определенно доказывает, что Польша не имеет никаких прав на русские области в пределах границ 1772 г.». — Архив внешней политики Российской Федерации (далее АВП РФ). Ф. 122. Оп. 3. П. 5. Д. 14а. Л. 2. Поэтому согласие советского руководства на уступку Польше «русских областей» было продиктовано желанием ликвидировать доставлявший ей много проблем Западный фронт.

6. Piłsudski J. Rok 1920. Warszawa, 1924. S. 203—204.

7. Это прекрасно понимали польские военные. В 1919 г. полковник М. Жегота-Янушайтис так сформулировал свое видение проблемы: «...отношения на востоке Европы еще долго будут слишком неопределенными и мало соответствовать идеалам союза наций. Поэтому Польша, веря в торжество высоких вильсоновских помыслов, должна все же стремиться к установлению таких границ (особенно на востоке), которые бы и в военном отношении гарантировали ей мир и преобладание на случай войны с варварским восточным соседом». Для этого следовало создать «стратегическую оборонную область», в силу природных условий абсолютно или в значительной степени непреодолимую для «оперативных масс». Ее восточная граница должна была бы проходить от Риги на севере, вдоль Березины и Днепра до впадения в него Припяти, далее на юг вдоль рек Случ и Смотрич до Каменец-Подольска, а затем по довоенной русско-австрийской границе, т. е. в целом соответствовать границе 1921 г. — Żegota-Januszajtis M. Strategiczne granice Polski na wschodzie // Bellona. R. II. 1919. Z. III (marzec). S. 174—175.

В мае того же года был составлен меморандум генерала Т. Розвадовского, виднейшего военачальника первых двух лет независимости Польши. Он был убежден в необходимости проведения восточной границы с учетом главным образом географических и военных потребностей. Из намеченных в меморандуме трех возможных линий ее прохождения максимальная почти соответствовала рубежам Речи Посполитой до 1772 г., минимальная более или менее совпадала с границей, установленной в 1921 г. в Риге. — См.: Rozwadowski A. Generał Rozwadowski. Kraków, 1929. S. 68—72.

8. Сохранилось довольно много свидетельств того, что советская дипломатия придавала огромное значение соблюдению «политеса» в данном вопросе. Так, 30 ноября 1920 г. Г.В. Чичерин писал в ЦК РКП(б): «Принцип независимости советской Украины сыграл громадную роль в нашей дипломатии и пресек буферизм Пилсудского». — Российский государственный архив социально-политической истории (далее РГАСПИ). Ф. 159. Оп. 2. Д. 8. Л. 30.

9. АВП РФ. Ф. 122. Оп. 1а. П. 1а. Д. 7. Л. 8.

10. Там же. Оп. 2. П. 3. Д. 14. Л. 2, 6.

11. Там же. Л. 19.

12. Директивы Главного командования Красной Армии (1917—1920). М., 1969. С. 361—362.

13. O niepodległą i granice. T. I. Komunikaty Oddziału III Naczelnego Dowództwa Wojska Polskiego. 1919—1921. Warszawa; Pułtusk, 1999. S. 58.

14. Из последних работ российских авторов отметим следующие: Михутина И.В. Польскосоветская война 1919—1920 гг. М., 1994; Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918—1939 гг. М., 2001; Яжборовская И.С., Парсаданова В.С. Россия и Польша. Синдром войны 1920 г. М., 2005.

15. Документы и материалы по истории советско-польских отношений (далее ДМИСПО). Т. II. Ноябрь 1918 г. — апрель 1919 г. М., 1964. С. 221.

16. В уже упоминавшейся работе «1920 год» Пилсудский написал, что в 1919 г. свершил задачу «...как можно дальше от мест, где проклевывалась и ковалась новая жизнь, сделать невозможными любые попытки и поползновения еще раз навязать чуждую жизнь, жизнь, не устроенную нами самими». — Piłsudski J. Rok 1920. S. 203—204.

17. Польша располагала значительной армией. К осени 1919 г. под ружье было поставлено более 500 тыс. человек. И столько же она могла призвать в армию, если бы Запад предоставил необходимое вооружение, амуницию и продовольствие для организации похода на Москву. Польский премьер И. Падеревский даже сделал великим державам такое предложение, но оно не нашло у них поддержки, в частности из опасения, что это приведет к превращению гражданской войны в Отечественную. — См.: Михутина И.В. Польско-советская война... С. 78—80.

18. На это в декабре 1919 г. обратил внимание Ю. Мархлевский. В докладе в ЦК РКП(б) он характеризовал Пилсудского как представителя того течения в «польской буржуазии», которое не желает вести войну с целью уничтожения советской власти и поддержки контрреволюции, ибо победа последней означала бы угрозу самостоятельности Польши. Но из-за опасения влияния коммунистов на Польшу он хочет оградить ее от Советской России «буферными» Литвой и Белоруссией. — АВП РФ. Ф. 04. Оп. 32. П. 203. Д. 52406. Л. 24.

19. Пилсудский до 25 апреля 1920 г. в целом соблюдал данное обещание. За это время польская армия провела всего две наступательные операции ограниченного характера — Динабургскую и Мозырскую. Однако бои местного значения не прекращались, обе стороны несли потери убитыми, ранеными и пленными. — O niepodległą i granice. T. I. S. 340—486. Сообщения об этих боях регулярно печатались в центральной советской прессе.

20. В польской историографии преобладает мнение, что наступательная операция на Украине весной 1920 г. имела превентивный характер с целью упредить наступление Красной армии. — См., например: Przewrót majowy 1926 roku w oczach Kremla. Warszawa, 2009. S. 12. Оно опровергается сыном генерала Розвадовского, его первым биографом. В 1929 г. он писал: «Начальник государства зимой 1920 г. готовил большую наступательную операцию в юго-восточном направлении и поручил генералу Розвадовскому, как руководителю польской военной миссии в Париже, убедить руководящие круги союзников в необходимости этого наступления. Маршал Фош, вначале возражая, признал аргументы генерала и благодаря своему решающему влиянию добился согласия союзников на киевский поход». — Rozwadowski A. Generał Rozwadowski. S. 76.

21. Например, Л. Троцкий 28 января 1920 г. телеграфировал Г. Зиновьеву, что «все последние данные говорят о близкой возможности наступления поляков по всему фронту». — Польско-советская война 1919—1920 (Ранее не опубликованные документы и материалы). Ч. I. М., 1994. С. 43.

22. ДМИСПО. Т. II. С. 450.

23. Публичный характер обращения должен был, во-первых, активизировать борьбу левых сил в Польше за прекращение войны, что и произошло. — См., например: O niepodległą i granice. T. 2. Raporty i komunikaty władz wojskowych o sytuacji wewnętrznej Polski 19101920. Warszawa; Pułtusk, 2000. S. 296, 299, 312—314. Во-вторых, «затруднить действия сторонников активной политики против нас и соглашения с Деникиным». — АВП РФ. Ф. 04. Оп. 32. П. 204. Д. 10. Л. 33; ДМИСПО. Т. II. С. 486—487.

24. ДМИСПО. Т. II. С. 446.

25. См. например: ДМИСПО. Т. II. С. 481—486, 488—491. Жалобы Пилсудского американскому посланнику в Варшаве Х. Гибсону по поводу настолько ужасного состояния польской армии, что «операции крупного масштаба вызвали бы крах и завоевание страны большевиками», никак не согласуются с его заявлениями своим сторонникам, что он может бить большевиков, где захочет и когда захочет.

26. ДМИСПО. Т. II. С. 508—509.

27. Там же. С. 569—571.

28. Там же. С. 615. В тот же день была закончена разработка французским генералом П. Анрисом планов военной операции польской армии на востоке.

29. К. Радек, ведущий обозреватель «Известий», публично так объяснил негативную реакцию Кремля на польское предложение: «Если мы можем не считаться с вопросами престижа, ибо победителем является не тот, кто думает, что он победитель, а тот, кто фактически победит, — то мы не можем никоим образом жертвовать стратегическими интересами обороны, которые не допускают разделения нашего фронта, как бы это было необходимо, если бы мы пошли на ведение переговоров в Борисове». — Радек К. Польская игра // Известия. 1920. № 75 (922). 1920. 6 апр.

30. АВП РФ. Ф. 122. Оп. 3. П. 5. Д. 14а. Л. 24.

31. М. Литвинов объяснял причину содержания советской Россией большой армии несправедливыми требованиями Польшей границ 1772 г., в которых были и чисто русские области. — ДМИСПО. Т. II. С. 636.

32. См., например: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 67, 181—182, 196; Радек К. Польская игра // Известия. 1920. № 75 (922). 1920. 6 апр.; Стеклов Ю. Кто и как будет драться // Там же, № 76 (923). 1920. 7 апр. и др.

33. Но людской материал для этого был недостаточно качественным. 17 апреля 1920 г. Политбюро ЦК РКП(б) постановило: «В виду того, что на Западный фронт направлено и направляется значительное количество сырых подкреплений, состоящих в значительной части из уклонившихся в свое время от мобилизации крестьян, представляется безусловно необходимым для обеспечения успеха направлять на Западный фронт значительное число рабочих-коммунистов». — РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 70. Как видно из этого документа, в середине апреля советское руководство в ближайшее время на Западном фронте наступления не планировало.

34. Польский фронт (Беседа с тов. Троцким) // Известия. № 96 (943). 1920. 6 мая.

35. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 74. П. 11.

36. Польско-советская война 1919—1920... Ч. I. С. 142—143.

37. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 103. П. 1; Михутина И.В. Польско-советская война... С. 187. Правда, выполнять его не торопились, но не отменили и после проигрыша Варшавского сражения.

38. Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг. Сборник документов и материалов. М., 2004. С. 770; Подробнее о выполнении соглашения см.: Райский Н.С. Польско-советская война 1919—1920 гг. и судьба военнопленных, интернированных, заложников и беженцев. М., 1999.

39. Подробнее о судьбе пленных красноармейцев в Польше см.: Матвеев Г.Ф., Матвеева В.С. Польский плен. Военнослужащие Красной армии в плену у поляков в 1919—1921 годах. М., 2011.

40. Подробнее см.: Польские военнопленные в РСФСР, БССР и УССР в 1919—1922 гг. Документы и материалы. М., 2004; Polscy jeńcy wojenni w niewoli sowieckiej w latach 19191922. Materiały archiwalne. Warszawa, 2009.

 
Яндекс.Метрика
© 2024 Библиотека. Исследователям Катынского дела.
Публикация материалов со сноской на источник.
На главную | Карта сайта | Ссылки | Контакты