II.1. Первый кризис режима парламентской демократии

28 июля 1922 г. учредительный сейм, главной задачей которого была выработка конституции, наконец-то решился на прекращение своих полномочий, назначив выборы в нижнюю и верхнюю палаты на 5 и 12 ноября 1922 г. соответственно. Выборы 1922 г. существенно отличались от предыдущих. Теперь избиратели могли судить о партиях и политиках не только по предвыборным обещаниям, но и по конкретным делам. Парламент показал себя влиятельным органом власти, а конституция еще больше укрепляла его ведущую роль в государстве. Должность депутата была не только престижной, но и материально выгодной. Поэтому в желающих попасть в партийные списки кандидатов в депутаты недостатка не было.

Закон о выборах в парламент предусматривал избрание в многомандатных избирательных округах 372 из 444 депутатов сейма и 93 из 111 сенаторов; остальные места предназначались для так называемых государственных списков и делились пропорционально между партиями, сумевшими провести своих кандидатов не менее чем в 6 избирательных округах.

Число боровшихся за мандаты партий и организаций в 1922 г. достигло 25, что было существенно больше, чем в 1919 г. Участвовать в выборах на этот раз решили и коммунисты. Загнанные в подполье, они нуждались в парламентской трибуне и депутатской неприкосновенности, чтобы беспрепятственно пропагандировать идеи революции. Для легального участия в избирательной кампании им удалось зарегистрироваться под названием Союз пролетариата городов и сел. И тем не менее в ряде округов их списки были признаны недействительными, а кандидаты в депутаты арестованы.

Новый крупный отряд избирателей составили белорусы, украинцы, немцы, евреи, русские. Своей главной политической задачей национальные меньшинства считали создание условий для свободного развития собственного языка и культуры, равного доступа к образованию всех уровней и в органы местной администрации. Общность целей позволила их лидерам договориться о создании единого блока и выдвижении единых избирательных списков. Вне блока остались сионисты и бундовцы, а украинские партии Восточной Галиции призвали к бойкоту выборов в регионе как неправомочных. Лишь небольшая проправительственная партия «хлеборобов» решилась на участие в выборах. Отмечались также случаи принуждения польскими помещиками батраков-украинцев под угрозой увольнения к голосованию за эндеков¹.

Решили попробовать свои силы и пилсудчики. Ими были созданы умеренно консервативные Национально-государственная уния и Государственное объединение на окраинах, отстаивавшие верховенство государственных ценностей над всеми иными. Однако часть адептов маршала избрали более надежный путь к мандатам, баллотируясь по спискам ПСЛ «Пяст», ПСЛ «Вызволение» и ППС.

Главной партией на левом фланге польской политической сцены была ППС. Своих избирателей она мобилизовала обещанием бороться за создание «независимой социалистической республики» и установление «народного правления», а также за обеспечение действительного равенства национальных меньшинств, развитие просвещения, повышение роли самоуправления.

Крестьянские партии, после неудачного опыта объединения их парламентских фракций в учредительном сейме, не спешили блокироваться, хотя и понимали, что борьба за землю еще не завершена, ибо с момента вступления в силу конституции закон 1920 г. об аграрной реформе войдет с ней в противоречие и перестанет действовать. На совместное участие в избирательной кампании пошли лишь «Вызволение» и часть ПСЛ-левицы, другая ее часть, во главе с самыми известным лидером партии Я. Стапиньским, от взаимодействия отказалась. Помимо них за крестьянские голоса левого сельского электората боролась небольшая Радикальная крестьянская партия, возглавлявшаяся священником Э. Оконем. Второй ее видный деятель, Т. Домбаль, депутат учредительного сейма, выйдя на свободу после ареста за революционную пропаганду, эмигрировал в советскую Россию и работал в Коминтерне над созданием Крестьянского Интернационала.

За центристский электорат боролись обладавшие развитыми организационными структурами и многочисленным активом ПСЛ «Пяст» и Национальная рабочая партия, а также достаточно эфемерные Польский центр, Мещанский центр, Мещанское объединение, Национальное народное объединение. Для их программ было характерно сочетание требований проведения государством ряда мероприятий в пользу трудящихся и умеренно националистических положений.

Национальные демократы, чтобы не потерять голоса сторонников, и на этот раз убедили другие идеологически близкие им партии выступить единым блоком. Образованный 16 августа 1922 г. блок в составе правых Народно-национального союза, Национально-христианской народной партии и центристской Христианской демократии получил название Христианское национальное единство (Chsześcijańska Jedność Narodowa — Chjena (Хъена)). Получилась аббревиатура, по звучанию похожая на «гиену» (hiena), что тут же было использовано в пропагандистских целях соперниками национальных демократов. Основной огонь своей критики блок сосредоточил на левых партиях, защищаемом ими «непосильном» для предпринимателей социальном законодательстве, чрезмерных политических правах и свободах, до которых массы «не созрели», а также на партиях национальных меньшинств, намеревавшихся лишить польскую государственность «национального характера».

Предвыборная кампания показала, что и после принятия конституции, определившей политическую систему страны, партии борются не только за мандаты и право участвовать в законотворчестве и формировании органов исполнительной власти, но и за возможность реализовать собственное видение оптимального для польских условий государства. То есть борьба за характер государственного устройства как и прежде рассматривалась партиями в качестве все еще актуальной задачи.

Результаты выборов в сейм и сенат свидетельствовали о достаточно большом интересе электората к этой демократической процедуре (явка составила 67,78%, при бойкоте украинцами и частично белорусами) и вновь подтвердили, что среди польских избирателей доминируют правые предпочтения. Блок Хъена получил 28,8% голосов и 169 из 444 мандатов. Но если учитывать распределение мандатов лишь между польскими партиями, то правым отдали предпочтение порядка 47% поляков. Вторым среди польских партий по числу сторонников и завоеванных мандатов было ПСЛ «Пяст» — 12,9% (70 мандатов). НПР поддержало 5,36% избирателей (18 мандатов). Среди левых лидировало ПСЛ «Вызволение» — 10,9% голосов (49 мандатов). За ППС свои голоса отдало 10,1% избирателей (41 мандат), т. е. популярность левых по сравнению с 1919 г. снизилась на 6%. Провели своих кандидатов в сейм ПСЛ-левица и Радикальная крестьянская партия. Блок национальных меньшинств получил поддержку 15,1% избирателей (66 мандатов), сионисты — 2,9% (17 мандатов), «хлеборобы» — 1% (5 мандатов), коммунисты — 1,38% (2 мандата).

Избиратели проигнорировали партии, созданные пилсудчиками. В сейм прошли только те сторонники маршала, которые баллотировались по спискам других партий. Распределение мандатов в сенате в долевом отношении было примерно таким же, как и в сейме. В результате выборов в нижней палате оформилось 14 фракций. Правые обладали 125 местами (христианские демократы создали собственную фракцию и позиционировали себя как центристы), центристы — 132, левые — 98, национальные меньшинства — 89 мандатами. В целом выборы 1922 г. не скорректировали главной негативной особенности предыдущего сейма: и на этот раз ни одна политическая опция не имела абсолютного большинства мест. Это означало, что прежние четыре возможные правительственные конфигурации сохранят свою актуальность в течение следующих 5 лет, пока будет заседать парламент первого созыва.

К поиску компромисса пришлось приступить практически безотлагательно, уже при выборе маршалов верхней и нижней палат парламента. Быстрее всего о взаимодействии договорились эндеки и пястовцы. Их голосами маршалом сейма был избран член руководства ПСЛ «Пяст» Мацей Ратай, а маршалом сената — эндек В. Тромпчиньский, бывший спикер учредительного сейма. Но взаимодействия крупнейших польских фракций в парламенте при выборах президента не получилось. Несомненно, наибольшие шансы занять этот пост были у начальника государства маршала Ю. Пилсудского.

Он единственный из политиков и государственных деятелей имел соответствующий опыт, да и его авторитет в обществе был достаточно высоким. Однако Пилсудский категорически отверг сделанное ему левыми фракциями предложение баллотироваться в президенты. Свой отказ он мотивировал недостаточностью полномочий у главы государства и его зависимостью от сейма и правительства. В конечном счете в бюллетенях для голосования оказались фамилии второстепенных политиков и государственных деятелей: «Вызволение» предложило кандидатуру профессора Габриэля Нарутовича, занимавшего различные правительственные посты, в том числе министра иностранных дел в правительстве Ю. Новака, «Пяст» — С. Войцеховского, бывшего социалиста, в конце XIX в. печатавшего вместе с Пилсудским газету «Роботник», а затем деятеля кооперативного движения, министра внутренних дел в правительствах Падеревского и Скульского (эту кандидатуру поддержал Пилсудский), ППС — И. Дашиньского, правые — крупного землевладельца князя М. Замойского, финансировавшего во время мировой войны деятельность Польского национального комитета, блок национальных меньшинств — Я. Бодуэна де Куртене, профессора, известного польского и русского лингвиста, либерала по убеждениям.

В пятый, последний тур голосования вышли Г. Нарутович и М. Замойский, кандидаты диаметрально противоположных политических лагерей. За Нарутовича готовы были голосовать «Вызволение», ППС, НПР и национальные меньшинства, за Замойского — партии Хъены. Окончательный выбор зависел от «Пяста». Несмотря на то, что ПСЛ «Пяст» еще со времен мировой войны предпочитало взаимодействовать с национальными демократами, на этот раз оно нарушило эту традицию: депутаты этой крестьянской партии не могли без потери лица поддержать латифундиста. 9 декабря 1922 г. Польша обрела своего первого демократически избранного президента. Им стал кандидат от левой крестьянской партии Г. Нарутович, получивший 289 голосов против 227 у соперника при 29 недействительных.

Имея за собой поддержку более половины избирателей-поляков, правые и правый центр не собирались соглашаться с тем, что главные государственные посты (президента, маршала сейма и с очень большой долей вероятности — премьер-министра) будут в руках левых и левоцентристов, поддерживаемых партиями национальных меньшинств. Кроме того для правых не было секретом, что и ПСЛ «Пяст», и НРП, как и они сами, считают, что Польшей должны управлять польские партии. Поэтому национальные демократы и их союзники развернули мощнейшую пропагандистскую кампанию, формально направленную против президента, а фактически — на раскол коалиции и привлечение на свою сторону центристов. Они представили избрание Нарутовича как пощечину избирателям-полякам. Особенный акцент делался на то, что чашу весов в его пользу перевесили голоса депутатов от национальных меньшинств. Национальные меньшинства, таким образом, объявлялись враждебной полякам силой, не имеющей права участвовать в принятии судьбоносных для страны решений. В прессе правых партий, на организуемых ими митингах и собраниях президента представляли как «креатуру евреев», препону на пути к «подлинно национальному польскому государству», «безбожника», чья клятва на Библии не будет иметь силы. Организованное правыми давление на центр было столь сильным, что во фракции ПСЛ «Пяст» появились сомнения в правильности занятой ею позиции. На ее заседании была сформирована делегация для переговоров с Нарутовичем с заданием склонить его к отказу от поста главы государства. Но избранный президент, которого с трудом уговорили выставить свою кандидатуру на выборах, проявил твердость и решил не отступать.

Особенно бурные акции протеста в Варшаве прошли в день приведения Нарутовича к присяге 11 декабря 1922 г. Правые депутаты бойкотировали этот торжественный и символичный для независимой Польши акт, главные события разыгрывались на улицах. Центр столицы стал свидетелем массовых демонстраций противников Нарутовича. Открытый экипаж, в котором президент направлялся в здание парламента, забрасывали комьями грязного снега, один из которых угодил ему в лицо. Несколько демонстрантов с дубинками в руках вскочили на подножку президентского экипажа. Собравшаяся на площади Трех крестов толпа пыталась помешать проходу депутатов и сенаторов на торжественную церемонию, чтобы не было кворума. Поскольку полиция не проявляла ни малейшего интереса к происходящему, пепеэсовцы призвали на помощь свою партийную милицию. На подступах к улице Вейской, где находился парламент, начались потасовки, в ход были пущены револьверы. В результате перестрелки один дружинник погиб, были раненные. И все же правым не удалось сорвать процедуру присяги нового президента страны.

Следует сказать, что демонстрации не были стихийными, руководство ими осуществлялось из офиса правления Общества развития хозяйственной жизни в Польше «Розвуй», известного своим антисемитизмом и тесными связями с национальными демократами. Наибольшую активность проявляли депутаты сейма от Народнонационального союза Р. Ильский и Т. Дымовский. У современников событий, а затем и у историков сложилось убеждение, что массовые выступления недоброжелателей Нарутовича были делом национальных демократов. В действительности же была еще одна сила, заинтересованная в дестабилизации обстановки, — пилсудчики. Уличные беспорядки, в организации которых явное участие принимали правые, препятствовали дрейфу центристов в направлении национальных демократов, способствовали дальнейшему сохранению и упрочению пропрезидентской коалиции. В пользу такого предположения говорит то, что Т. Дымовский был агентом находившегося под безраздельным контролем пилсудчиков II отдела польского Генерального штаба (эта спецслужба ведала вопросами разведки и контрразведки). Он и в прежние годы был замечен в авантюрах сомнительного свойства: в январе 1919 г. — в заговоре Сапеги-Янушайтиса, в начале августа 1920 г. — в якобы планировавшемся покушении на Пилсудского. Эти акции только на первый взгляд были выгодны правым, на самом же деле они служили интересам Пилсудского. Ни в январе 1919 г., ни во время наступления Красной армии на Варшаву, ни в декабре 1922 г. лидеры ННС не планировали силового захвата власти. Они были сторонниками удовлетворения своих властных амбиций исключительно легальными методами. Что же касается бездействия варшавской полиции, то это можно объяснить наличием среди ее высокопоставленных чинов немалого числа агентов «двойки».

Несомненно, события 11 декабря создали дополнительные препятствия морального свойства для тех депутатов-центристов, которые не прочь были сотрудничать с правыми в предстоявшем деле формирования правительства. Что касается левых депутатов, то они после церемонии присяги президента постарались еще больше углубить раскол в парламенте. Вся вина за беспорядки возлагалась ими на правых, а ЦИК ППС призвал рабочих к забастовке протеста. События имели продолжение вечером того же дня. На конфиденциальном заседании кабинета министров с участием маршала сейма М. Ратая Пилсудский заявил, что в ситуации, когда нарушается порядок, президент подвергается оскорблениям, а правительство не реагирует, он просит «дать ему власть», чтобы «успокоить улицу». Участники заседания отказали Пилсудскому, понимая, что согласие было бы равнозначно не просто продлению полномочий начальника государства, но и создавало бы сложную правовую ситуацию в верхних эшелонах власти.

14 декабря в Бельведере состоялась процедура передачи полномочий главы государства Нарутовичу. Она прошла в крайне нервной обстановке, Пилсудский не захотел сдерживать переполнявших его негативных эмоций, выплеснув их на высших должностных лиц государства, присутствовавших на торжественной церемонии².

Спустя два дня произошло трагическое событие, которое потрясло Польшу и попало на первые страницы мировой прессы. При осмотре художественной выставки в выставочном зале «Захента» президент Нарутович был смертельно ранен тремя выстрелами в спину. Он умер в тот же день, не приходя в сознание. Убийцей был Э. Невядомский, несостоявшийся художник, искусствовед, служивший в Министерстве культуры. В молодости он был членом Национальной лиги. Знавшие убийцу люди считали его психически неуравновешенным, легко внушаемым человеком. Следствием в качестве основной и единственной была изначально выбрана версия, что никакого заговора не было, Невядомский действовал по собственной инициативе. Причем, по его словам, вначале он намеревался убить Пилсудского. Но после президентских выборов решил, что теперь главным злом для Польши стал Нарутович — атеист, ставленник национальных меньшинств, прежде всего евреев.

Левые, не дожидаясь итогов следствия, возложили моральную ответственность за смерть президента на национальных демократов, актуализировав тем самым начавший было затухать общественный конфликт. Особую активность проявило окружение Пилсудского. Как только стало известно о трагическом происшествии в «Захенте», в здании Генерального штаба состоялось совещание с участием видных пилсудчиков. По их решению под контроль армии были немедленно взяты Министерство внутренних дел и городская комендатура полиции, среди высокопоставленных чинов которых было немало людей, связанных с пилсудчиками и «двойкой». Одновременно эта группа вместе с руководителем варшавской организации ППС, известным пилсудчиком Р. Яворовским постановила провести «карательную операцию» против правых и в течение 24 часов физически уничтожить их лидеров. А затем в Варшаву вошли бы войска под командованием маршала и восстановили спокойствие и порядок.

Фактически пилсудчиками буквально «на ходу» был составлен план, который в случае его реализации должен был позволить их вождю не только разделаться с непримиримыми политическими противниками, прямо в этом не участвуя, но еще раз сыграть роль спасителя родины, на этот раз от разгула уличной стихии. Участники совещания в Генеральном штабе намеревались воспользоваться проходившими в тот же день похоронами убитого 11 декабря дружинника ППС. По решению варшавского комитета партии к участию в траурной церемонии были привлечены тысячи сторонников ППС, за порядком в ее ходе следила партийная милиция ППС. Спровоцировать людей на акцию возмездия не представляло особого труда. Однако это не удалось. Один из наиболее авторитетных лидеров ППС И. Дашиньский, случайно узнавший о намерении физически уничтожить лидеров и активистов эндеков и христианских демократов, этот план не только не одобрил, но и пригрозил дисциплинарными мерами тем членам партии, которые нарушат его запрет. И пилсудчики, не имея в тот момент достаточных сил для возвращения своего кумира во власть, вынуждены были отказаться от приведения плана в действие до лучших времен. Как показали дальнейшие события, идея возвращения Пилсудского на Олимп власти с помощью неконституционных действий, прикрываемых массовыми выступлениями введенных в заблуждение людей, с этого момента была взята на вооружение окружением маршала. Таким образом, лагерь оппонентов политической системы, установленной Мартовской конституцией, пополнился еще одной политической группировкой, выделявшейся среди прочих наличием харизматического лидера, как тогда говорили — вождя.

Свой замысел пилсудчикам 16 декабря трудно было реализовать еще и потому, что, в отличие от 11 декабря, власти не бездействовали. Уже в день убийства Нарутовича было сформировано правительство во главе с генералом Владиславом Сикорским, до этого занимавшим пост начальника Генерального штаба^*. Он же взял себе портфель министра внутренних дел. Военное министерство было поручено ближайшему сподвижнику Пилсудского со времен создания стрелковой организации генералу Казимежу Соснковскому. Сложив полномочия начальника государства, Пилсудский возглавил Генеральный штаб. Новое правительство опиралось на парламентское большинство, возникшее при выборах Нарутовича. В. Сикорский показал себя волевым премьером. По его предложению исполнявший обязанности президента М. Ратай ввел в Польше военное положение. В первом же своем выступлении глава кабинета пригрозил в случае возникновения беспорядков использовать для их подавления армию, не разбирая, кто прав, а кто виноват. Это было серьезное предупреждение прежде всего в адрес пилсудчиков, поскольку правые, как и в предыдущих форс-мажорных обстоятельствах, в подготовке переворота замечены не были.

20 декабря 1922 г. национальное собрание вновь занялось выборами президента. Было выставлено всего две кандидатуры. На этот раз правые отказались от провоцирования ПСЛ «Пяст» и выставили нейтральную кандидатуру К. Моравского, историка культуры и литературы, профессора Ягеллонского университета. Но «Пяст» и НРП этого примирительного жеста правых не приняли. Все то же парламентское большинство из центристов, левых и национальных меньшинств избрало главой государства С. Войцеховского. Правые восприняли этот вердикт депутатов и сенаторов спокойно. Немаловажную роль в этом, несомненно, сыграл пережитый ими 14 декабря шок, но не следует сбрасывать со счетов и того, что Войцеховский был кандидатом ПСЛ «Пяст», без союза с которым у правых не было шансов создать правительство.

Декабрьский политический кризис 1922 г. в Польше завершился, политикам удалось удержать развитие событий в правовом поле. Но не была решена главная проблема, из-за которой, собственно, и начался кризис, — какие политические партии будут управлять Польшей. Правые и частично центристские партии на деле продемонстрировали, что они против участия национальных меньшинств в принятии решений по ключевым для польской государственности вопросам. Расширился лагерь противников польской демократии образца 1921 г. за счет группы, готовой произвести ее замену на авторитарный режим силой, а не политическими методами, как того хотели традиционные партии.

Примечания

*. Пилсудский был с ним в конфликте со времен мировой войны, когда Сикорский возглавлял военный департамент Главного национального комитета, но до назначения Сикорского премьером их отношения внешне были вполне корректными.

1. Державний архів Львівскої області Ф. 1. Оп. 58. Од. зб. 660. Л. 95.

2. Свидетельство об этом оставил М. Ратай, непосредственный участник церемонии. — См.: Rataj M. Pamiętnik 1918—1927. Warszawa, 1965. S. 128. См. также: Матвеев Г. Пилсудский. С. 304—305.