IV.3. Политический перелом: VIII пленум ЦК ПОРП и встреча в Бельведере

Летом—осенью 1956 г. польское партийное и государственное руководство осознало всю меру накопившихся антисоветских настроений в обществе и необходимость пересмотра отношений Польши с Советским Союзом. Первый шаг в этом направлении был сделан на заседании Политбюро ЦК ПОРП 7 сентября при рассмотрении неблагополучного положения в угольной промышленности. Политбюро приняло решение поставить перед Москвой так называемую «угольную проблему». Речь шла о поставках в СССР угля по специальным договорным ценам в период 1946—1953 гг. В польском обществе сложилось убеждение, что двусторонний договор по углю от 1945 г. несправедлив, поскольку экономически убыточен для польской стороны. Следующий шаг был сделан на встрече Э. Охаба и А.И. Микояна в Москве 11 сентября 1956 г. Они обсудили вопросы, которых стороны не касались долгое время, а именно: нужны ли советские советники в польских органах общественной безопасности, во-первых, и как быть с ценами на уголь — во-вторых. В конце концов, договорились еще раз обсудить вопрос о советниках, а проблему угля дополнительно изучить и временно отложить¹.

Но на октябрь пришлось новое обострение ситуации в Польше. Именно тогда стал развиваться политический кризис, охвативший сначала партийно-правительственные круги. В первой половине октября состоялась серия заседаний Политбюро, где рассматривались вопросы чрезвычайной важности. 2 октября партийное руководство наконец пришло к выводу, что пора вернуть Гомулку в высшие эшелоны власти и определило своего представителя (Охаба) для предварительной беседы с ним². На заседаниях 8 и 10 октября рассматривалась политическая ситуация в стране и в партии. Мнения высказали все 16 членов Политбюро и секретариата ЦК. В протоколе подчеркивалось, что «ситуация в Польше очень тяжелая, проявляются элементы кризиса, недоверие к руководству партии и правительства, демагогические требования повышения зарплаты, рост антисоветских настроений, распространение разных контрреволюционных теорий. В дискуссиях, которые проходят в партийных организациях и среди беспартийных, отчетливо обнаруживаются два течения: одно — это ориентация на демократию западного, либерально-демократического типа, другое течение — демократия в социалистическом духе». Однако участники заседания разошлись в оценке польско-советских отношений конкретно по трем вопросам — «угольной проблеме», гражданства советских генералов, проходивших службу в Войске Польском, и недопустимости вмешательства советского посла П.К. Пономаренко во внутренние дела Польши.

12 октября Политбюро продолжило обсуждение положения в стране. Охаб призывал «решительно бороться с антисоветскими настроениями», а дружественные отношения с Советским Союзом назвал «фундаментом политики» ПНР. «Мы всегда, при всех обстоятельствах пойдем с Советским Союзом», — подчеркнул он. Гомулка, приглашенный на заседание, актуальными на тот момент считал две проблемы: состояние польской экономики и аграрную политику. По его мнению, партии не следовало уклоняться от ответственности за ошибки, допущенные в ходе строительства нового общественного строя. «Политическая ситуация обусловлена нашей ситуацией экономической», — справедливо полагал Гомулка. Что касается аграрной проблемы, то он выступал решительным противником разрушения индивидуальных хозяйств за счет внедрения хозяйств коллективных (производственных кооперативов): «Для меня ясно, — съязвил бывший глава ППР, имея в виду сельские производственные кооперативы, — что социализм в деревне мы поставили на голову». Высказался Гомулка и относительно политической ситуации в стране, и необходимости «нормализации» польско-советских отношений. Для изменения расстановки сил в высшем политическом эшелоне в пользу партийных реформаторов решающее значение имело заседание Политбюро 15 октября. К этому времени вопрос о возвращении Гомулки в его состав был окончательно решен.

На заседании обсуждались проекты доклада первого секретаря ЦК и резолюции для предстоявшего VIII пленума. Предложенный Охабом текст доклада подвергся строгой критике. Участники дискуссии нашли, что он не соответствует задачам, стоящим перед партией. Особенно резко высказывались Ю. Циранкевич, Е. Моравский, В. Матвин, Р. Замбровский. В итоге Политбюро отклонило предложенный Охабом проект доклада³.

В процессе подготовки VIII пленума ключевым стало заседание Политбюро, состоявшееся 17 октября. Охаб подготовил для обсуждения собственную версию проекта постановления пленума, но вновь встретился с критикой коллег по высшему политическому руководству, которые полагали, что лишь Гомулка мог бы найти общий язык с широкими массами. Проект был снят с обсуждения. Охаб заявил об отставке, мотивируя ее тем, что не удалось консолидировать партию, разрываемую межгрупповыми противоречиями. Обсуждался также состав будущего Политбюро и Секретариата. Все высказались за то, чтобы партию вновь возглавил Гомулка. Из состава руководства ПОРП предполагалось вывести Ф. Мазура, З. Новака, К. Рокоссовского и Ф. Юзьвяка, поскольку они не были популярны в партии и обществе, тяготели к группировке «натолинцев». На заседании было решено в первый день работы VIII пленума кооптировать в состав ЦК ПОРП Гомулку и его соратников по подпольной деятельности в годы войны З. Клишко, И. Лога-Совиньского и М. Спыхальского. «Пулавяне» рассчитывали, что такой шаг изменит на пленуме соотношение сил в пользу сторонников демократизации и реформ.

Подготовка пленума проходила в условиях крайнего обострения общеполитической ситуации в стране, чему в решающей мере способствовали средства массовой информации. Так, 16 октября в католической газете «Слово повшехне» руководитель Объединения светских католиков ПАКС Б. Пясецкий опубликовал статью «Государственный инстинкт», в которой прозрачно намекнул на то, что ради внутренней стабильности Польши можно пожертвовать демократизацией. «Если мы не поставим дискуссии в рамки ответственности, — утверждал он, — то вместо демократизации спровоцируем процессы необходимой грубой реализации государственных интересов в обстоятельствах, подобных объявлению чрезвычайного положения»⁴.

Общественным мнением эта статья была истолкована как призыв к ограничению свободы слова в Польше. В организации, возглавляемой Б. Пясецким, произошел раскол: 21 октября радикальные ее участники А. Мицевский, Я. Франковский, К. Лубеньский, Д. Хородыньский и В. Кетшиньский заявили о создании внутренней оппозиции. Они потребовали изменений в руководстве ПАКСа, усиления коллегиальности при решении принципиальных вопросов его деятельности и отстранения Пясецкого. Однако добиться этого им не удалось. Раскол в ПАКСе привел к возникновению новых католических группировок. Вокруг редакции краковского еженедельника «Тыгодник повшехны» продолжили работу известные в стране публицисты Е. Турович, С. Киселевский, С. Стомма, З. Херберт и др. 23 октября газета «Жиче Варшавы» опубликовала заявление католических деятелей, среди них В. Аулейтнера, А. Голубева, Т. Мазовецкого, Я. Заблоцкого, Е. Завейского и др. Они требовали осудить Б. Пясецкого за его статью «Государственный инстинкт» и выразили поддержку новой политической линии, которая «должна опираться на суверенность» и «углубление демократизации нашей жизни, порывающей со сталинизмом». 27 октября заявил о своем создании Общепольский клуб прогрессивной католической интеллигенции. Еще в июле 1956 г. был создан католический журнал «Вензь», который возглавил Т. Мазовецкий⁵. Таким образом, сложились и активно заявили о себе центры светской католической интеллигенции, ставшие выразителями широкого общественного мнения в стране. Очень скоро, уже начиная с 1957 г., они сказали свое слово и как политическая оппозиция.

На волне всеобщего брожения в Польше проявило себя стихийное рабочее движение, особенно в Варшаве. Подлинным его лидером был Л. Гожьдик, секретарь организации ПОРП автомобильного завода в варшавском пригороде Жерань. Я. Куронь, тогда популярный деятель молодежного движения, пишет в своих воспоминаниях, что Гожьдик, поддерживая молодежное движение, на студенческих митингах играл особую роль благодаря своим личным качествам: «Он был прекрасен, такой классический митинговый оратор, который понимает аудиторию, обращается к ней, умеет мгновенно ответить... Гожьдик был действительно предводителем Варшавы, революции». Большую роль он сыграл в реализации идеи рабочего самоуправления (рабочих советов), заимствованной поляками из опыта югославского рабочего движения. Суть рабочего самоуправления заключалась в том, чтобы предоставить рабочим коллективам возможность влиять на производственную деятельность предприятия и его администрацию. Первые рабочие советы были созданы в Варшаве в октябре 1956 г. при активном участии организаций ПОРП и заводских дирекций, затем они распространились в крупных и средних промышленных предприятиях краковского, вроцлавского и других регионов страны.

Брожение охватило массовое молодежное движение, в особенности Союз польской молодежи и молодых членов ПОРП. Активно проявляли себя молодые рабочие промышленных предприятий Варшавы, Кракова и других университетских центров. Союз польской молодежи (СПМ) не удержался на политической сцене. Насчитывавший в своих рядах более двух миллионов членов, «польский комсомол» страдал неискоренимым бюрократизмом своих руководителей и пассивностью рядовых членов. Во второй половине 1956 г. стало ясно, что СПМ вступил в фазу организационного распада. В течение короткого времени Союз покинули ряд группировок, заявивших о своей самостоятельности, а в январе 1957 г. организация прекратила свое существование.

По мере приближения VIII пленума ЦК ПОРП стихийное движение молодежи усиливалось. Митинг, собравшийся 18 октября на территории варшавского Политехнического института, направил в ЦК ПОРП письмо, в котором среди прочего говорилось: «Мы считаем, что союз с Советским Союзом, Китаем и странами народной демократии есть и должен быть основой нашей внешней и экономической политики. Союз этот ни в коем случае не может мешать сохранению суверенности каждой из союзных стран, а также самостоятельности выбора путей к социализму»⁶.

Именно многотысячные ежедневные собрания в варшавской Политехнике с участием руководителей варшавской городской организации ПОРП, журналистов из редакции «По просту» и представителей молодых рабочих автомобильного завода в Жерани оказали реальную поддержку реформаторскому крылу ПОРП. Митинги охватили высшую школу, промышленные предприятия, военные учебные заведения. их участники высказывались в пользу социализма, демократизации, в поддержку Гомулки. Одновременно они вели речь о пересмотре польско-советской границы и возвращении в состав Польши Львова и Вильнюса. Это правящей партией категорически не принималось и расценивалось как антисоветизм.

Симптомы кризиса затронули не только правящую партию. Пленум ЦК Демократической партии, состоявшийся 7—10 октября 1956 г., пришел к выводу, что низовые партийные звенья явно деморализованы. Видная деятельница партии З. Стыпулковская заявила на пленуме, что все происходящее в стране — «это кризис доверия к народной власти, все допущенные властью политические деформации и ошибки граждане Польши склонны отождествлять с недостатками, укоренными в самом строе». Принятый пленумом программный документ «Директивы политической и организационной деятельности Демократической партии» относительно польско-советских отношений утверждал: «Польша использовала и далее будет использовать богатый опыт Советского Союза в области социалистического строительства. Это, однако, не может означать механического перенесения советского опыта и образцов в наши условия. Демократическая партия считает, что факт выявления и ликвидации ошибок и извращений, вытекающих из культа личности, создает возможности более полного, нежели в минувший период, распространения, углубления и укрепления дружбы и сотрудничества между Польшей и СССР»⁷.

Постоянным явлением, особенно в столице, были студенческие дискуссии, собрания, сходки, митинги. Студенчество стремилось к автономной общественно-политической деятельности. В ноябре 1956 г. в Варшавском университете был создан Союз социалистической молодежи, который стал поддерживать постоянные контакты с молодыми рабочими автомобильного завода в Жерани и Л. Гожьдиком. Во Вроцлаве инициативная группа студентов Политехнического института организовала Революционный союз молодежи. Вскоре студенчество Вроцлава объявило о создании студенческого Союза коммунистической молодежи. В конце ноября на базе городского комитета СПМ возникли так называемые революционные комитеты студентов и рабочей молодежи. Похожую картину можно было наблюдать в Кракове, Кельце, Вальбжихе, Ченстохове, т. е. там, где была студенческая среда. 6—7 декабря в Варшаве удалось организовать всепольское совещание левой молодежи, названное Первым конгрессом революционной молодежи. Здесь собралось около 1 400 делегатов, очень заинтересованно обсуждавших идеологические принципы и тактику молодежного движения и провозгласившего создание Революционного союза молодежи. Конгресс одобрил социалистический путь развития Польши.

Объединенная крестьянская партия предприняла попытку создать организацию крестьянской молодежи. С этой целью 3 декабря 1956 г. на съезде в Кракове был восстановлен Союз крестьянской молодежи «Вици», действовавший до рубежа апреля—мая 1957 г. и находившийся под идеологическим «присмотром» ПОРП и ОКП.

На съезде 30 ноября 1956 г. в Варшаве сформировался Союз молодых демократов. Он пытался работать легально под прикрытием Демократической партии. В своей программе Союз поддержал решения VIII пленума ЦК ПОРП, польскую модель социализма, идею самоуправления рабочих и многопартийность, но одновременно считал, что строительство социализма в Польше не нуждается в диктатуре пролетариата и что необходимо стоять в конструктивной оппозиции к ПОРП. Новая молодежная организация довольно быстро выросла численно, достигнув 10 тыс. человек, главным образом за счет учащихся католических учебных заведений (Люблинский католический университет и др.). Но когда Гомулка в одном из своих публичных выступлений в резкой форме заявил, что в Союзе группируются студенты, враждебные народной власти, судьба организации была предрешена. Под нажимом аппарата ЦК ПОРП Союз принял решение о самороспуске, что и произошло в середине января 1957 г.⁸

На место Союза польской молодежи пришел Союз социалистической молодежи, учредительный съезд которого состоялся 25—27 апреля 1957 г. Съезд принял идеологическую декларацию и устав, избрал руководящие органы. В декларацию было включено положение о том, что новая молодежная организация будет работать под политическим руководством ПОРП. Уже в первый год существования численность Союза составила около 60 тыс. членов, в 1959 г. — около 260 тыс., и в дальнейшем его численность непрерывно возрастала⁹.

В Объединенной крестьянской партии политические процессы проходили весьма обостренно и свидетельствовали о стремлении к обновлению. IV пленум Главного комитета ОКП, заседавший 18—20 октября 1956 г., как раз тогда, когда работал VIII пленум ЦК ПОРП, пересмотрел свое недавнее прошлое, особенно аграрную политику, противоречившую сознанию и интересам польского крестьянства. Отвергнута была задача так называемой «трансмиссии», т. е., как это понимали в ЦК ПОРП, внедрения в крестьянские массы руководящих идей правящей партии. На пленуме рассматривались задачи людовцев в области политики, экономики и культуры, укрепления польско-советских отношений. На этом фоне произошло решающее столкновение между председателем Секретариата Главного комитета ОКП С. Игнаром и председателем ОКП В. Ковальским, выступавшим против обновления партии людовцев и тормозившим процесс демократизации. Ковальский не выдержал соперничества и подал в отставку. Объединенную крестьянскую партию возглавил Игнар, немедленно заявивший о поддержке Гомулки и его политического курса на обновление¹⁰.

Между тем готовившиеся кадровые перестановки в польском высшем политическом руководстве вызывали глубокое опасение в Москве. Особенно же здесь были обеспокоены намерением поляков вывести из Политбюро Рокоссовского, занимавшего два ключевых правительственных поста — заместителя председателя Совета министров ПНР и министра национальной обороны. Обе стороны решили прибегнуть к превентивным мерам. Министр обороны СССР маршал Г.К. Жуков 18 октября 1956 г. отдал приказ о приведении в боевую готовность гарнизонов Северной группы советских войск, дислоцированных в Польше. Готовилась к отпору и польская сторона. Группа высших польских офицеров создала для координации действий два центра оперативного управления — военный и гражданский штабы. В военный штаб вошли заместитель министра внутренних дел Ю. Хибнер, командующий внутренними войсками, лишь недавно освобожденный из заключения В. Комар, командир Корпуса общественной безопасности В. Мусь, командующий военно-воздушными силами Я. Фрей-Белецкий, командующий флотом Я. Висьневский и некоторые другие. На военный штаб возлагалась задача отслеживать передвижение советских войск и информировать об этом польское руководство. Генерал Ю. Хибнер распорядился привести в боевую готовность внутренние и пограничные войска, а командирам соединений намекнул, что не исключена возможность боевых действий против советских частей. Гражданский штаб возглавил первый секретарь Варшавского комитета ПОРП С. Сташевский. Штаб должен был обеспечивать необходимую помощь военным, опираясь на варшавскую студенческую молодежь и столичную организацию ПОРП. Для формирования отрядов самообороны и рабочей милиции было выделено 800 единиц стрелкового оружия¹¹.

Тем временем самоуверенный и нетерпеливый Хрущев пришел к выводу, что настал момент, когда ему необходимо лично вмешаться в развитие событий в Польше. 18 октября Президиум принял постановление о поездке в Польшу делегации ЦК КПСС в составе Н.С. Хрущева, Л.М. Кагановича, А.И. Микояна и В.М. Молотова. На следующий день рано утром самолет с советской делегацией приземлился на военном аэродроме под Варшавой. Тем же самолетом прибыл и маршал И.С. Конев, заместитель министра обороны СССР и главнокомандующий Объединенными вооруженными силами государств — участников Варшавского договора. Он не был членом официальной советской делегации, но прибыл для того, чтобы в случае необходимости координировать действия Министерства обороны СССР и советских частей в Польше. Его присутствие говорило о серьезных намерениях советской стороны.

Советских руководителей в Польшу никто не приглашал, и их прибытие в Варшаву накануне открытия VIII пленума ставило принимающую сторону в сложное положение. Но Хрущева такое обстоятельство нисколько не смущало, и вскоре после прилета в Бельведере, резиденции председателя Государственного совета ПНР, началась беседа представителей Президиума ЦК КПСС и Политбюро ЦК ПОРП. Во встрече участвовал посол СССР в Польше П.К. Пономаренко. Польскую сторону представляли Охаб, Завадский, Циранкевич, Рокоссовский и Гомулка, в тот момент еще не входивший в состав ЦК партии. После короткой «беседы», напоминавшей, скорее, перебранку, поляки отправились в расположенное неподалеку от Бельведера здание Совета министров, где их ожидали собравшиеся участники пленума.

Была оперативно проведена кооптация Гомулки в состав ЦК, затем он сам и члены польской делегации вернулись в Бельведер. Вместе с ними прибыли Э. Герек, В. Двораковский, Р. Замбровский, З. Новак, его однофамилец Р. Новак, Ф. Юзьвяк, А. Рапацкий, С. Ендриховский, Э. Ставиньский и Г. Хелховский. Переговоры продолжились. В это время в городе шумел студенческий митинг (примерно 5 000 участников), организованный Политехническим институтом при участии Варшавского университета и других высших учебных заведений, редакции еженедельника «По просту» и рабочей молодежи автомобильного завода в Жерани. В столице, жители которой уже знали о приезде советских руководителей, атмосфера была тревожной. В ротонде Бельведера в чрезвычайно нервозной обстановке 20 высокопоставленных партийных и государственных деятелей ПНР и СССР спорили по самым важным проблемам внутреннего положения Польши. Речь шла о персональном составе нового высшего руководства ПОРП, которое предстояло избрать на пленуме, а также о разногласиях «пулавян» и «натолинцев» в ЦК ПОРП. Обсуждались вопросы польско-советских межгосударственных отношений, советских советников и военнослужащих в польских вооруженных силах и системе государственной безопасности, экономические отношения ПНР и СССР.

Уже в самом начале встречи Гомулка резко поставил вопрос о нарушениях суверенитета Польши. «Ваш приезд — это вмешательство в наши дела», — жестко заявил он и по ходу дискуссии возвращался к этой мысли неоднократно. От советской делегации первым выступил Микоян, который говорил главным образом о польско-советских межгосударственных отношениях и необходимости укреплять их, невзирая на антисоветские выпады в польской прессе и на митингах. Гомулка этого не оспаривал. Напротив, подчеркивал не раз, что Польша в большей мере, чем СССР, заинтересована в дружеских польско-советских отношениях и всемерной помощи: «Дружба нам больше нужна, чем вам, и все мыслящие люди в Польше это понимают», а затем упрямо добавил: «О внутреннем положении Польши мы можем выслушать ваше мнение. Но окончательно решать — наше дело. Тов. Хрущев вмешивается в наши дела и неправильно говорит, что мы против дружбы»¹².

О разногласиях в Политбюро и ЦК ПОРП высказался Замбровский. По его мнению, камнем преткновения для польского руководства была проблема демократизации. «В этом вопросе мы исходили из линии XX съезда КПСС, с учетом наших, польских условий... Управлять по-старому нельзя, нужно по-новому... У нас у всех накипело. Рабочие хотят иметь больше власти на предприятиях. Поступают десятки предложений о перестройке системы управления хозяйством», — пояснял Замбровский. Он отметил, что вопрос о роспуске КПП в 1938 г., поднятый на XX съезде КПСС, «вызвал рост националистических настроений. За это время чувствительность поляков в национальном вопросе усугубилась»¹³.

А. Завадский поддержал делегацию президиума ЦК КПСС. По его мнению, было бы неверно обвинять только одну сторону — советскую или польскую. «За создавшееся положение отвечаем главным образом мы, — подчеркнул он. — Причины трудностей были связаны с культом личности Сталина. В связи с докладом т. Хрущева о культе личности у вас, в СССР, было потрясение, но вы держали все крепко в руках. А у нас дело обстояло иначе. Дело осложнилось вопросом о роспуске КПП и смертью т. Берута. Хотя в стране было плохо, люди голодали, но т. Берут этого не видел и не хотел видеть». Выступил и маршал Рокоссовский. Его не удовлетворяло отношение общественности к Войску Польскому, попытки ослабить дисциплину в армии. «Теперь отношение к армии вообще резко изменилось, — заявил он. — Появилась подозрительность... В Политбюро, особенно со стороны т. Замбровского, имеются тенденции создавать бесконечные партийные и правительственные комиссии для проверки положения в армии. Армию обвиняют в том, что в ней нет критики, что в ней ненормальное положение с точки зрения демократизма. В своей работе по подготовке армии мы берем пример с Советской армии — самой лучшей армии в мире»¹⁴.

Во время дискуссии в Бельведере польское руководство получило сообщение о выдвижении в направлении Варшавы советских танковых подразделений. Принимая во внимание, что варшавяне, как военные, так и гражданские, подготовились к отпору, Хрущев оценил положение и отдал разумное распоряжение приостановить движение советских войск. Несколько дней они находились недалеко от польской столицы, а затем вернулись в места постоянной дислокации. На рассвете 20 октября главный советский партийный руководитель и его спутники отбыли в Москву, а пленум ЦК ПОРП продолжил свою работу.

Что касается политических итогов встречи в Бельведере, то они оказались в целом благоприятными для польской стороны. Позитивно был разрешен ряд чрезвычайно существенных для ПОРП вопросов. Во-первых, была поставлена проблема суверенитета Польши, что нашло отражение в Декларации советского правительства 30 октября 1956 г. об укреплении сотрудничества между СССР и другими европейскими странами социалистического лагеря. В ней говорилось, что «страны великого содружества социалистических наций могут строить свои взаимоотношения только на принципах полного равноправия, уважения территориальной целостности, государственной независимости и суверенитета, невмешательства во внутренние дела друг друга»¹⁵. Во-вторых, был достигнут прогресс в решении угольной проблемы: стороны договорились обсудить ее еще раз, чтобы найти взаимоприемлемое завершение спора о ценах на кольский уголь. В-третьих, пришли к соглашению об отзыве советских советников и офицеров из польской армии. К. Рокоссовский заявил о желании уйти в отставку и в середине ноября отбыл в Москву, где сразу же получил пост заместителя министра обороны СССР. И, наконец, в-четвертых, подразделения Северной группы советских войск вернулись в свои гарнизоны, что в значительной степени способствовало ослаблению напряжения в Польше^*.

Самым важным событием пленума было программное выступление Гомулки. Учитывавшее все нюансы в настроении общества, оно должно было стать решающим шагом к кадровой перестройке руководства ПОРП. В речи, которая транслировалась по радио и тем многократно увеличивала аудиторию пленума, говорилось о самых актуальных проблемах социальной, экономической и политической жизни Польши. Естественно, в качестве приоритетной была представлена идея суверенности Польши. «Взаимоотношения между партиями и государствами лагеря социализма не дают и не должны давать никаких поводов к каким-либо осложнениям. В этом состоит одна из главных черт социализма, — с убежденностью провозглашал Гомулка. — Эти отношения должны формироваться по принципам международной рабочей солидарности, должны основываться на взаимном доверии и равноправии, на взаимной дружеской критике, если она окажется нужной, на разумном и вытекающем из духа дружбы и из духа социализма решении всех спорных вопросов. В рамках таких отношений каждая страна должна пользоваться полной независимостью и самостоятельностью, а право каждого народа на суверенное управление в независимой стране должно соблюдаться полностью и взаимно». Такая постановка вопроса не могла не одобряться самыми широкими кругами поляков, независимо от их возраста, социального статуса и убеждений. С вопросом о суверенитете Польши был органически увязан вопрос о польско-советских отношениях, о необходимости освобождения их от проявлений идеологического и политического диктата: «Если в прошлом было не все так, как, по нашему мнению, должно быть между нашей партией и КПСС и между Польшей и Советским Союзом, то сегодня это отошло в безвозвратное прошлое. Если в той или другой области нашей жизни имеются вопросы, которые требуют еще урегулирования, то это нужно сделать по-дружески и спокойно, ибо такой образ действия должен характеризовать отношения между партиями и государствами лагеря социализма. А если кто-либо думает, что удастся в Польше разжечь антисоветские настроения, то он глубоко ошибается. Мы не позволим нанести вред жизненным интересам польского государства и делу строительства социализма в Польше». В последних словах явно ощущалось, что Гомулка выдает желаемое за действительное.

Значительное место в выступлении Гомулки заняли «уроки Познани». Он предложил новую оценку тем событиям: «Политически наивной была неловкая попытка представить горькую познаньскую трагедию как дело рук империалистических агентов и провокаторов». Причинами же трагедии и недовольства рабочих Гомулка назвал грубые промахи руководителей ПОРП и правительства. В частности, шестилетний план экономического развития Польши, представленный общественности как новый этап повышения жизненного уровня населения страны, не оправдал и не мог оправдать ожиданий широких масс трудящихся¹⁶.

На пленуме говорилось и о новой аграрной политике партии. В. Гомулка высказался за укрепление индивидуального крестьянского хозяйства вместо колхозов. Крестьянство встретило это предложение с одобрением и одновременно — массовым выходом из земледельческих производственных кооперативов. Этот процесс стал необратимым. В сельских местностях из 10 203 производственных кооперативов, которые были официально зарегистрированы на конец сентября 1956 г., в конце 1956 г. осталось 1520, или 15%¹⁷. Попытка кооперирования сельскохозяйственного производства по советскому образцу потерпела полное фиаско как экономически нерентабельная и нежизнеспособная в польских условиях.

Итоги выборов в Политбюро и Секретариат ЦК, состоявшиеся на пленуме, показали, что Гомулка стал бесспорным лидером партии. Общественность связывала с ним надежды на улучшение жизни и демократизацию. По завершении работы пленума (21 октября) волна митингов и манифестаций в поддержку Гомулки и провозглашенной им политики не ослабела. Многочисленные митинги собирались в Гданьске, Щецине, Вроцлаве, в Люблине в них приняли участие десятки тысяч, в Познани — 100 тыс. человек. Рабочая и студенческая молодежь митинговала в Кракове, Ополе, Лодзи, Кельце, Ольштыне, Быдгощи, Кошалине, Гливице и других городах. Самым многочисленным был митинг в Варшаве 24 октября при участии сотен тысяч поляков. Даже сам Гомулка чуть было не спасовал перед многолюдьем и энтузиазмом митинговой стихии. Тогда он произнес слова, надолго запомнившиеся полякам: «Хватит митинговать!». После этого страна стала возвращаться к спокойной жизни.

Примечания

*. До сих пор западная историография, включая современную польскую, расценивают танковый марш как «советскую интервенцию», что в свете изложенных фактов следует признать весьма спорным тезисом.

1. Centrum władzy. Protokoły posiedzeń kierownictwa PZPR. Wybór z lat 1949—1970 // Dokumenty do dziejów PRL. Zesz. 13. Warszawa, 2000. S. 182—183.

2. AAN (Warszawa). Zespól KC PZPR, Sygn. V/42. K. 168.

3. Centrum władzy... S. 187—188, 190, 192—206.; Gomułka i inni. Dokumenty z archiwum KC 1948—1982. Londyn, 1987. S. 85—90; Rykowski Z., Władyka W. Polska próba. S. 229—231.

4. Władyka W. Na czołówce... S. 361.

5. Friszke A. Opozycja polityczna w PRL 1945—1980. Londyn, 1994. S. 186—187, 189.

6. KurońJ. Wiara i wina. Do i od komunizmu. Warszawa, 1990. S. 119, 108—109; Kozik Z. PZPR w latach 1954—1957. Szkic historyczny. Warszawa, 1982. S. 200—201; цит. по: Rykowski Z., Władyka W. Polska próba. S. 234.

7. Цит. по: Орехов А.М. Советский Союз и Польша. С. 178; Stronnictwo Demokratyczne w Polsce Ludowej. Cz. II. T. 1. Wybór dokumentów z lat 1950—1958. Warszawa, 1970. S. 294—295.

8. Волобуев В.В. Политическая оппозиция в Польше. 1956—1976. М., 2009. С. 145—151.

9. О польских молодежных организациях второй половины 1950-х годов подробнее см.: Wierzbicki M. Związek Młodzieży Polskiej i jego członkowie. Studium z dziejów funkcjonowania stalinowskiej organizacji młodzieżowej. Warszawa, 2006.

10. Wojtas A. Myśl polityczna Zjednoczonego Stronnictwa Ludowego w latach 1949—1962. Studium z dziejów zniewolonego ruchu politycznego. Toruń, 1991. S. 81—82; Ignar S. Sojusz i samodzielność. Artykuły i przemówienia. Warszawa, 1983. S. 14—17.

11. Орехов А.М. Советский Союз и Польша... С. 181—182; Torańska T. Oni... S. 188.

12. Славянский альманах. 2007. М., 2008. С. 465, 490.

13. Там же. С. 476—477.

14. Там же. С. 479, 494—495.

15. Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы. М., 1998. С. 464—466.

16. Гомулка В. Речь на VIII Пленуме ЦК ПОРП 20 октября. Варшава, 1956. С. 37—38, 43—44, 13—14.

17. Jarosz D. Polityka władz komunistycznych w Polsce a chłopi w latach 1948—1956. Warszawa, 1998. S. 152.