I.5. Трудное сближение власти и оппозиции

Заявленная руководством страны «линия борьбы и согласия» настоятельно требовала снять с повестки дня вопрос о политических заключенных. К тому же от их освобождения прямо зависела готовность Запада к отмене экономических санкций. В 1984 г. была объявлена новая амнистия. Казалось бы, политическая сцена Польши близка к успокоению.

Но скрытая напряженность иногда прорывалась наружу. Именно это произошло в 1984 г., когда сотрудниками госбезопасности был убит широко известный в Польше капеллан «Солидарности» ксендз Е. Попелушко. Его в высшей степени популярные, собиравшие массу народа «молитвы за отчизну» и проповеди в костеле св. Станислава Костки в варшавском районе Жолибож давно беспокоили власти. Пресс-секретарь правительства Е. Урбан называл их «сеансами ненависти». Убийство Попелушко не удалось скрыть, известие о нем всколыхнуло страну.

Однако такого рода всплески активности не меняли общей картины: создать «подпольное общество» не удалось, общественная поддержка «Солидарности» снижалась. Об угасании протестных настроений свидетельствовали и итоги парламентских выборов 1985 г. Несмотря на призывы ВКК к их бойкоту, явка составила около 80%. Общество устало от борьбы, не приносившей явных результатов и приводившей только к репрессиям. Середина 80-х стала «глухими годами» в истории подпольной «Солидарности». Терроризируемая арестами, утрачивающая влияние, «Солидарность» не могла организовать ни одной значительной акции.

Несомненно, именно в этом кризисе крылась одна из главных причин постепенного отказа идеологов и руководителей подполья от концепции борьбы против государства в пользу борьбы за государство, т. е. за участие во власти. В 1985 г. сначала в Лондоне, а потом в одном из нелегальных варшавских издательств вышла книга А. Михника «Такие времена... К вопросу о компромиссе». Автор, в то время еще не отказывавший реальному социализму в способности к реформированию, допускал, что вполне может сложиться ситуация, при которой коммунистам выгоднее будет пойти на соглашение с оппозицией, чем сохранять ситуацию «холодной гражданской войны». Но соглашение состоится только при условии, если они примут постулат о субъектности общества и откажутся от конституционного положения о руководящей роли ПОРП в государстве. «Солидарности» же, со своей стороны, следовало отказаться от претензий на всю полноту власти. Реально такой компромисс мог бы выразиться в изменении избирательной системы и обеспечении возможности свободного избрания хотя бы 30% депутатов сейма.

Концепция Михника не стала в те годы официальной позицией «Солидарности», не вызвала особого интереса ни у оппозиции, ни у власти. Но она в полной мере отражала настроения, царившие в команде «интеллектуалов», т. е. советников «Солидарности». Все большее их число склонялось к тому, чтобы признать бесперспективной стратегию «длительного марша», основанную на безоговорочном противостоянии режиму.

Официальная позиция «Солидарности» была выражена в изданном в 1985 г. «Рапорте — Польша через 5 лет после августа», подготовленном под руководством Б. Геремека и Т. Мазовецкого при активном участии Л. Валенсы. «Рапорт» содержал идею компромисса с властью, вряд ли достижимого в момент подготовки документа, но вполне возможного в будущем.

Против соглашений с властью выступали представители радикального крыла оппозиции. Они считали его бессмысленным по причине нереформируемости реального социализма, незаконности действующей власти, нелегитимности потенциального соглашения, поскольку далеко не все общество идентифицирует себя с «Солидарностью», осуждали желание «старых» лидеров «Солидарности» войти во власть.

Таким образом, в условиях нелегальной деятельности оппозиция все заметнее расслаивалась на два основных течения — сторонников и противников «исторического компромисса» с социалистической властью.

Власть же до определенного момента (во всяком случае, до референдума 1987 г.) стремилась скорее к исключению «Солидарности» из политической игры. Действуя в рамках «линии борьбы и согласия» и не желая идти на контакты с мятежным профсоюзом, власти создали альтернативные профсоюзы: Общепольское соглашение профсоюзов (ОСПС) во главе с А. Медовичем. С октября 1984 г. этот профцентр получил монополию на решение социальных проблем трудящихся, заодно ему передали и конфискованные в свое время у «Солидарности» средства. Проправительственный профсоюз очень скоро стал влиятельной, многомиллионной организацией. Его членами стали 36,4% бывших членов «Солидарности», 80% работающих членов ПОРП, 36,5% руководителей и специалистов с высшим образованием¹.

ОСПС удалось занять господствующее положение на предприятиях, так как в соответствии с законом о профсоюзах, принятым в июле 1985 г., их компетенции были расширены за счет органов самоуправления, где господствующие позиции занимали сторонники «Солидарности».

Руководству страны уже в 1982 г., несмотря на введенное рядом западных государств эмбарго, удалось остановить падение производства. Начался рост ВВП, но из-за провала 1980—1981 гг. до конца десятилетия он так и не достиг уровня 1978 г. Одновременно приступили к проведению экономической реформы, в соответствии с которой хозяйственная жизнь страны должна была строиться на основе «трех С» — самостоятельности, самофинансирования, самоуправления. На начальном этапе реформы были достигнуты некоторые положительные результаты, но очень скоро поступательное развитие приостановилось, реформа стала пробуксовывать. Причина неудачи крылась в первую очередь в том, что продолжала действовать прежняя, сложившаяся еще в годы форсированной индустриализации конца 1940 — начала 1950-х годов, система, жестко соединявшая экономику с политикой. Номенклатура, по-прежнему контролировавшая ресурсы, тормозила структурные реформы, которые могли подорвать ее господствующие позиции в государстве².

Не слишком эффективными оказались и попытки демократизации жизни общества. Создавались новые институты общественной и политической жизни: Патриотическое движение национального возрождения, Государственный и Конституционный суды, институт уполномоченного по правам человека, взамен распущенных творческих союзов были созданы новые, лояльные власти. Но они не пользовались авторитетом в обществе, не были в его глазах достаточно легитимными, расценивались как инструменты власти, и только.

Партийно-государственное руководство ПНР, осознавая, что значительная часть общественного доверия утрачена, опасалось приступать к реализации второго этапа хозяйственной реформы, предусматривавшего дальнейшую либерализацию экономики. Власти прекрасно понимали, что этой цели нельзя была достичь без «отпуска» розничных цен и всего, что неизбежно должно было за этим последовать, в том числе — социального протеста. Не желая брать на себя все последствия этой непопулярной реформы, правительство З. Месснера в ноябре 1987 г. (по инициативе Ярузельского) предложило обществу референдум по вопросам планируемых преобразований. Вопросы референдума были сформулированы следующим образом: 1. Выступаете ли Вы за полное осуществление представленной сеймом программы радикального оздоровления экономики, направленной на значительное улучшение условий жизни общества, если это потребует двух-трехлетнего периода быстрых и трудных перемен? 2. Поддерживаете ли Вы польскую модель глубокой демократизации политической жизни в целях укрепления самоуправления, расширения прав граждан и повышения уровня их участия в управлении страной?

Потерпеть во имя светлого будущего выразили готовность лишь 44,28% поляков. Референдум показал, что поддержка обществом власти невелика, даже при низкой явке на участки абсолютного большинства голосов получено не было, что было расценено как отрицательный результат.

Итоги референдума побудили правительство отказаться от планируемого повышения цен, тем более что против него выступили и профсоюзы, и церковь. А это означало, что проведение второго этапа реформы стало весьма проблематичным. А. Квасьневский (в 2000 г.) так оценивал эту неудачу власти: «Под защитой штыков нельзя проводить никаких реформ, которые требуют, с одной стороны, участия людей, а с другой — их готовности к самопожертвованию. Не хватило как демократии, так и готовности общества к реформам»³.

В середине 1980-х годов помимо внутриполитических факторов, побуждающих власть к поиску компромисса, в полной мере проявился и фактор внешний — в СССР началась перестройка, что не могло не повлиять на позиции польского руководства.

В лагере власти (хотя и не едином) все больший вес приобретали сторонники компромисса. С начала 1986 г. в доме отдыха МВД, расположенном недалеко от Варшавы, в Магдаленке, под патронажем министра внутренних дел Ч. Кищака работала группа неофициальных советников В. Ярузельского («тройка») в составе пресс-секретаря правительства Е. Урбана, секретаря ЦК ПОРП С. Чосека, заместителя министра внутренних дел В. Пожоги. Именно они подготовили предложение об амнистии политических заключенных, и 11 сентября 1986 г. 225 человек, в том числе А. Михник, Б. Лис, З. Буяк, Б. Борусевич и другие лидеры оппозиции, получили свободу⁴.

Амнистия оценивалась многими в среде оппозиции как жест доброй воли, проявление готовности к диалогу. Но сама власть видела в амнистии нечто иное: она сочла, что «Солидарность» уже потеряла прежний авторитет в обществе. Эта позиция в полной мере нашла свое отражение в решениях Х съезда ПОРП (июнь—июль 1986 г.), где «контрреволюция» расценивалась как сила, не представляющая опасности для власти.

Амнистия должна была улучшить имидж Польши на международной арене, представить ее правительство в глазах Запада как вполне гуманное, что способствовало бы отмене экономических санкций. М. Раковский вспоминал: «В то время мы еще были убеждены, что в состоянии сами совершить глубокую перестройку системы в соответствии с собственной концепцией. Она предполагала, что инициатива, а значит и контроль над развитием ситуации, должны принадлежать нам»⁵.

Реализуя эту инициативу, власти предложили некоторым освобожденным по амнистии умеренным представителям оппозиции войти в состав Консультативного совета при Госсовете. Предложение не встретило особого энтузиазма: многие отказались от него, поскольку выдвигаемые оппозицией требования, прежде всего профсоюзного плюрализма (т. е. легализации «Солидарности»), свободы объединений были отвергнуты властями.

Вошедшие в состав Совета оппозиционно настроенные интеллектуалы — В. Сила-Новицкий, К. Скубишевский, Г. Бялковский и другие — старались исполнять роль представителей общества, нередко ставили на обсуждение волновавшие его вопросы. Но в целом этот орган не оправдал возлагавшихся на него надежд и не стал реальным полем диалога.

Создание Консультативного совета явилось попыткой реализовать идею «консультативной демократии» (по выражению А. Пачковского), цель которой состояла в легитимизации власти путем кооптации в нее лояльных представителей оппозиции без изменения сути существующей системы.

Оппозиция, которой власть отказывала в какой-либо серьезной роли в жизни страны, пыталась использовать либеральные жесты власти для укрепления своих позиций в обществе. В том же сентябре 1986 г., когда была объявлена амнистия, Валенса заявил о воссоздании Временного совета (ВС) «Солидарности», куда вошли многие ветераны движения. Очень скоро о своей легализации стали заявлять региональные структуры профсоюза, хотя суды отказывали им в регистрации. В этой ситуации руководство «Солидарности» приняло решение сохранять и легальные, и нелегальные структуры. В заявлении новой организации говорилось о готовности идти на поиск компромисса с властью, не отказываясь при этом от идеалов «Солидарности». Я. Куронь призывал «дать власти шанс». Но появление ВС было встречено в среде «Солидарности» неоднозначно. Валенсу упрекали в волюнтаризме, в нарушении демократических норм, прописанных в уставе профсоюза. Главным оппонентом Валенсы выступала Рабочая группа, куда входили М. Юрчик, А. Гвязда, Я. Рулевский и др.

Тем не менее двойная, состоявшая из легальных и нелегальных организаций, структура «Солидарности» стала реальным фактом. Компетенции между структурами не были четко разделены, что порождало недоразумения и конфликты. При этом нельзя не признать, что сложившийся дуализм имел свои положительные черты: он позволял вести диалог с властями и одновременно сохранять давление на нее, а также обеспечивал финансовую независимость «Солидарности» и ее издательской деятельности. Такое «двоевластие» (при котором было обеспечено фактическое лидерство Валенсы) просуществовало до 25 сентября 1987 г., когда обе структуры были распущены, а вместо них создана Общепольская исполнительная комиссия. В комиссию помимо Валенсы вошли З. Буяк, В. Фрасынюк, Б. Лис, Е. Палубицкий, Е. Длузневский, С. Юрчак, А. Мильчановский, С. Венгляж. Против создания комиссии выступила Рабочая группа (традиционный «противник» Валенсы), конфронтация с которой продолжалась достаточно долго.

Но авторитет Валенсы в «Солидарности» был бесспорен. Он опирался на неформальную группу советников (около 60 человек), которые впоследствии составили ядро Гражданского комитета. Валенса без всяких препятствий со стороны власти встречался с приезжавшими в Польшу З. Бжезинским, Э. Кеннеди, Д. Бушем. Сложившаяся вокруг Валенсы группировка всеми силами старалась идти по пути компромисса и согласия с властью.

Именно к компромиссу настойчиво призывал в этот период Я. Куронь в своей работе «Пейзаж после битвы». В тех условиях идеолог «Солидарности» не видел для нее шансов в случае противостояния системе. Необходимо, полагал Куронь, преобразовав «Солидарность» в широкое общественное движение, поддерживать реформаторское крыло ПОРП. Он призывал учитывать ситуацию, сложившуюся в это время в СССР, идущие там перестроечные процессы. Ему вторили и другие идеологи «Солидарности» (А. Михник, Я. Литыньский) и вместе с тем, яростно возражали представители радикального крыла, видя в такой позиции предательство идеалов движения.

Весьма значимым и благоприятным для укрепления авторитета оппозиции стал 1987 год. В этом году состоялся третий визит папы Иоанна Павла II в Польшу. Многие в стране полагали, что этот визит только укрепит позиции власти, явится своеобразным одобрением ее действий. Однако на протяжении всего пребывания на родине Иоанн Павел II выражал полную поддержку оппозиции, поблагодарив членов «Солидарности» за борьбу во имя достоинства человеческого труда. Папа говорил о своих ежедневных молитвах за Польшу и за «великое наследие польской "Солидарности"». Иоанн Павел II, помимо традиционных для его визитов поездок в Варшаву, Краков и Ченстохову, впервые посетил Гданьск, Гдыню, Щецин и Лодзь — эти средоточия оппозиционной борьбы поляков.

1987 год ознаменовался и активизацией попыток самоорганизации общества. В Варшаве возникает Экономическое товарищество, имеющее целью поддержку частной инициативы в экономике; начинает свою деятельность клуб политической мысли «Дзекания»; выходят первые легальные номера журнала «Res Publica», до того времени издаваемого нелегально и являвшегося действительно независимым изданием. Более либеральной стала цензура, даже на страницах партийной газеты «Трибуна люду» можно было встретить тезис о необходимости сочетания экономической реформы, проводимой в стране, с политическими переменами.

Вместе с тем, власть по-прежнему не видела в «Солидарности» достойного и солидного партнера. Е. Урбан писал в 1987 г.: «Большой наивностью было бы полагать, что поляки еще раз пойдут тем же путем. Этого не произойдет ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем»⁶.

«Реальный социализм» в польском варианте рассматривался властями как оптимальный строй, наиболее приемлемый для страны. Казалось, для таких выводов были некоторые основания: во второй половине 80-х годов авторитет «Солидарности» продолжал падать. На рубеже 1987/1988 гг. ей доверяли 16% поляков, тогда как армии — 75%, сейму — 70, официальным профсоюзам — 47, ПОРП — 44% опрошенных⁷.

Между тем «Солидарность» выступила с новой инициативой, направленной на поиск компромисса. Выражением ее готовности к согласию стала идея «антикризисного пакта», сформулированная Б. Геремеком в декабре 1987 г. в одном из интервью. Текст интервью был опубликован в ежемесячнике «Конфронтации» — издании, формально выходящем под эгидой Патриотического движения национального возрождения (ПДНВ), но контролируемом службами безопасности. Инициатором публикации был министр внутренних дел Ч. Кищак, полагавший, что эта акция может быть расценена обществом как попытка власти наладить диалог с оппозицией. Помимо интервью Геремека на страницах журнала увидели свет публикации и других деятелей оппозиции, что было явлением новым и необычным.

Б. Геремек предложил заключить пакт, предполагавший наряду с сохранением власти в руках партии профсоюзный плюрализм и свободу общественных объединений. Идеи, высказанные Геремеком, не были новыми, но, пожалуй, впервые концепция соглашения с властью была раскрыта так детально. Казалось, диалог власти и оппозиции приобретает реальные очертания.

Однако уже в 1988 г. ситуация изменилась. Все чаще получали отказ в регистрации различные общественные организации. М. Раковский, ставший членом Политбюро ЦК ПОРП, призывал партию занять наступательную позицию по отношению к политическому противнику. Это было неожиданностью для многих, ибо Раковский имел устойчивую репутацию либерала.

Далеко не благоприятно выглядела экономическая ситуация: реформа не приносила ожидаемых результатов, и правительство в очередной раз пошло на повышение цен, что вызвало волну забастовок. Она не достигала уровня 1980 г., но превысила все проявления недовольства, имевшие место после введения военного положения. Рабочие требовали не только увеличения компенсаций в связи с повышением цен, но и легализации «Солидарности». Инициатива забастовок исходила снизу, руководство профсоюза отнюдь не было их инициатором, но в мае, когда вспыхнула забастовка на Гданьской судоверфи, к бастующим присоединился Валенса, что, несомненно, имело символическое значение. В намерения Валенсы не входило обострение противостояния, напротив, он и его окружение руководствовались стремлением взять ситуацию под свой контроль, чтобы иметь возможность прекратить забастовки, если власти согласятся на переговоры.

8 мая 1988 г. стало известно, что В. Ярузельский готов встретиться с Л. Валенсой, если забастовки прекратятся. 10 мая Валенса во главе тысячи рабочих, прекратив забастовку, покинул территорию верфи и отправился на молебен в костел св. Бригиды. Если забастовка в Гданьске закончилась мирно, то в некоторых других городах, например в Новой Гуте, властям пришлось применить силу.

Стихийно возникшие майские забастовки не привели к изменению в положении оппозиции. Один из лидеров «Солидарности» Р. Бугай писал позднее: «В 1988 г. мы были очень слабы, число людей, объединенных в "Солидарности", было невелико. "Солидарность" была чем-то наподобие руководства без армии. Люди устали, чувствовали безысходность ситуации»⁸.

Но забастовки показали наличие достаточно серьезных протестных настроений в обществе и опасность социального взрыва, который не смогли бы контролировать ни власти, ни «Солидарность». Это обстоятельство подталкивало руководство страны к поиску путей компромисса, соглашения с оппозицией. Немаловажную, если не определяющую роль играли процессы, происходившие в СССР. Недаром Михник говорил, что Варшаву к реформам подтолкнула Москва.

Функцию посредника в налаживании контактов власти и оппозиции традиционно взяла на себя церковь. В мае 1988 г. генеральный секретарь ПДНВ С. Чосек пригласил на переговоры ксендза А. Оршулика (секретаря Совместной комиссии епископата и правительства ПНР), пользовавшегося авторитетом как в кругах церковной иерархии, так и в среде оппозиции. С. Чосек завел разговор о возможности создания коалиционного правительства с участием оппозиции, признавая тем самым необходимость политического плюрализма. Он озвучил мысль, что в сейме правящая коалиция должна располагать 60—65% мест, а в верхней палате парламента — сенате, который предполагалось создать, распределение мест не регулировалось бы.

В том же июне 1988 г. состоялись негласные переговоры С. Чосека с советником Л. Валенсы А. Стельмаховским, главой варшавского Клуба католической интеллигенции. Но запущенный механизм переговоров оказался под угрозой срыва в связи с новой волной забастовок, прокатившихся по стране в августе 1988 г. Первая случилась на шахте «Июльский манифест», той самой, на которой начались волнения летом 1980 г. Вскоре волнения перекинулись на предприятия Гданьска, Щецина, Познани, Кракова, ряда других городов. Поддерживаемые интеллигенцией, рабочие под лозунгом: «Нет свободы без "Солидарности"» требовали легализации независимого профсоюза. Положение было настолько серьезным, что генерал Ч. Кищак в своем телевизионном выступлении пригрозил введением комендантского часа. Но, грозя репрессиями, власти не оставляли мысли о переговорах: секретарь ЦК ПОРП Ю. Чирек предложил переговоры взамен на прекращение забастовок. Но 22 августа началась забастовка на Гданьской судоверфи, а вскоре она перекинулась на другие предприятия.

На сей раз это обстоятельство не привело к прекращению переговоров между властями и оппозицией. 25 августа 1988 г., по согласованию с Политбюро ЦК ПОРП, Ч. Кищак в телевизионном выступлении выдвинул предложение о переговорах с различными общественными организациями и организациями трудящихся в формате «круглого стола»^*.

Нелегко шедшие переговоры партийно-государственного руководства и группировавшейся вокруг «Солидарности» оппозиции не раз оказывались на грани срыва. И, как правило, в трудные моменты с посреднической миссией выступала церковь, чаще всего поддерживая требования «Солидарности». Так, в августе 1988 г. епископат в своем послании отмечал, что «основной причиной нынешней общественно-политической ситуации является нарушение прав человека и достоинства человеческого труда... следует отказаться от запугивания и насилия и... признать, что основой разрешения всех социальных конфликтов является диалог. Необходимо искать пути, ведущие к профсоюзному плюрализму и созданию объединений»⁹.

VII пленум ЦК ПОРП (27—28 августа 1988 г.) выработал основы тактики партии в сложившейся ситуации. Было решено организовать встречу Кищака с Валенсой. Правда, требование оппозиции о легализации «Солидарности» было сочтено неприемлемым, но члены партийного ареопага согласились с мыслью о необходимости серьезной реформы политической системы.

Примечания

*. Термин «круглый стол» впервые употребил В. Ярузельский в июне 1988 г. на VII пленуме ЦК ПОРП.

1. Бухарин Н.И. Общественно-политический конфликт 80-х годов в Польше // Социальные конфликты в тоталитарной системе. М., 1991. С. 89.

2. Skórczyński J. Rewolucja okrągłego stołu. Kraków, 2009. S. 15.

3. Kwaśniewski A. Dom wszystkich Polska. Warszawa, 2000. S. 61.

4. Friszke A. Tymczasowa Komisja Koordynacyjna NSZZ «Solidarność» (1982—1987) // Solidarność podziemna 1981—1989. Warszawa, 2006. S. 75.

5. Rakowski M.F. Jak to się stało. Warszawa, 1991. S. 93—94.

6. Цит. по: Skórzynski J. Ugoda i rewolucja. Władza i opozyja 1985—1985. S. 27.

7. Marody M. Długi finał. Warszawa, 1995. S. 53.

8. Цит. по: Kiszczak Cz. 1988 г. Prawda według generala Kiszczaka // Gazeta wyborcza. 2008. 23/24 sierp. S. 25.

9. Słowo biskupów polskich z Jasnej Góry do duchowieństwa, wiernych i wszystkich ludzi dobrej woli w Ojczyznie // Przegląd katolicki. 1988. 4 wrzesnia.