Изнанка войны

Здесь следует остановиться на еще одной стороне Польской кампании Красной армии, связанной с различными воинскими преступлениями советских военнослужащих. По мнению некоторых авторов, «самосуды, мародерство и грабежи как проявления классовой борьбы не только не преследовались, но и поощрялись»¹. Для того чтобы разобраться в этом сложном вопросе, обратимся к документам Военного трибунала Украинского фронта.

21 сентября курсант отдельного зенитного эскадрона Армейской кавгруппы Харченко произвел обыск у учительницы села Добровляны и забрал у нее двое часов и велосипед, за что был приговорен к расстрелу².

21 сентября, разоружив польские войска, части 14-й кавдивизии отпустили солдат по домам, а офицеров и жандармов оставили до особого распоряжения в школе в Сасуве. В 19 часов пленные проникли в подвал школы, убили рабочего, охранявшего оружие, и открыли огонь из окон. Батальонный комиссар Пономарев с красноармейцами подавил восстание офицеров и, приехав в штаб 14-й кавдивизии, рассказал о случившемся. При этом он высказал мысль, что все офицеры и жандармы являются сволочью, которую нужно уничтожить. Под впечатлением услышанного 22 сентября в селе Бощевицы 4 красноармейца под разными предлогами забрали из-под стражи народной милиции 4 пленных офицеров и расстреляли их. В итоге Военный трибунал осудил главного зачинщика этого преступления на 4 года лагерей, а соучастники получили по 3 года условно³.

22 сентября во время боев за Гродно около 10 часов командир взвода связи младший лейтенант Дубовик получил приказ отконвоировать 80—90 пленных в тыл. Отойдя на 1,5—2 км от города, Дубовик устроил допрос пленных с целью выявить офицеров и лиц, принимавших участие в убийстве большевиков. Обещая отпустить пленных, он добивался признаний и расстрелял 29 человек. Остальные пленные были возвращены в Гродно. Об этом было известно командованию 101-го стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии, но никаких мер в отношении Дубовика принято не было. Более того, командир 3-го батальона старший лейтенант Толочко отдал прямой приказ о расстреле офицеров⁴. Потребовалось вмешательство армейского командования.

26 сентября было принято постановление Военного совета Украинского фронта «О случаях произвола и самочинства», в котором были указаны конкретные факты расстрелов без суда и следствия, имевшие место 20—21 сентября. Так, начальник особого отдела 37-й стрелковой дивизии лейтенант госбезопасности Попов расстрелял дезертира красноармейца Антонюка. 20 сентября майор Покорный, заподозрив в группе идущих граждан неблагонадежных лиц, двух из них расстрелял. В Злочуве начальник особого отдела 2-го кавкорпуса Кобернюк расстрелял 10 заключенных, а прокурор корпуса Ильичев не воспрепятствовал этому, поверив заявлению Кобернюка о том, что у него есть указание командования. Военный совет фронта требовал «решительно пресечь какие бы то ни было формы произвола и особенно самочинные расстрелы. Органам НКВД и Военной прокуратуры описанные выше факты тщательно расследовать и виновных привлечь к строжайшей ответственности»⁵.

В тот же день Военный совет фронта принял постановление «О случае мародерства и изнасилования со стороны красноармейца 59-го кавполка 14-й кавдивизии Фролова Егора Ефимовича». В ночь на 21 сентября в Езерно Фролов задержал беженцев, запугав их, он присвоил часть вещей и изнасиловал женщину. Фролов был осужден к расстрелу, и приговор приведен в исполнение⁶. 27 сентября в 146-м стрелковом полку после перестрелки с группой польских солдат и захвата их в плен 15 солдат по приказу старшего лейтенанта Булгакова и старшего политрука Кольдюрина были расстреляны из пушки. Булгаков арестован, его дело передано в Военный трибунал⁷. Командир взвода 103-го танкового батальона 22-й танковой бригады младший воентехник В.А. Новиков в районе Лентуны с целью грабежа убил из револьвера престарелую помещицу и ограбил ее дом. Пытаясь скрыть преступление, Новиков попытался убить красноармейца Пешкова. Военный трибунал приговорил Новикова к расстрелу⁸.

30 сентября Военный совет Украинского фронта издал директиву № 071, в которой потребовал от военного прокурора и Трибунала «по-настоящему включиться в борьбу с мародерством и барахольством. Применять суровые меры наказания к мародерам и барахольщикам. Не тянуть следствия по делам мародеров. Проводить показательные процессы с выездом в части. Политорганам развернуть широкую разъяснительную работу среди красноармейцев. Вызвать по отношению к мародерам ненависть и презрение со стороны бойцов и командиров. Широко популяризировать среди военнослужащих и местного населения приговоры трибуналов с суровыми наказаниями мародеров»⁹. На следующий день аналогичный приказ № 0041 издал и Военный совет Белорусского фронта¹⁰.

2 октября начальник политотдела 15-го стрелкового корпуса полковой комиссар Гольденштейн в приказе № 0042 отмечал, что, несмотря на неоднократные предупреждения, все еще имеют место такие аморальные явления, как мародерство, барахольство, самоуправство. Так, 28 сентября пулеметный взвод 61-го стрелкового полка 45-й стрелковой дивизии в районе Сенчица встретил группу обезоруженных польских солдат с 2 офицерами. Политрук Гордиенко и командир взвода Бондарчук приказали солдатам идти куда хотят (на что не имели права), а офицеров завели в лес и расстреляли, причем отняли у них 5 тыс. злотых, из которых в часть сдали лишь 600 злотых, а остальные присвоили. Полковой комиссар приказал политрука Гордиенко и комвзвода Бондарчука привлечь к судебной ответственности¹¹.

2 октября политрук школы 131-го кавполка Бердников самочинно расстрелял семью помещика в количестве 6 человек, за что был осужден к расстрелу¹². 6 октября был осужден на 6 лет исправительно-трудовых лагерей младший политрук И.П. Загуральский (1914 года рождения) за убийство князя К.С. Любомирского в его доме, где князь оправлялся от ран¹³. Были осуждены Военным трибуналом военком 81-го артполка Украинского фронта Минеев, расстрелявший 10 пленных офицеров, красноармеец 6-го кавкорпуса Белорусского фронта Флорук, организовавший расстрел 15 человек, задержанных местным комитетом, а также виновные в грабежах и присвоении трофейного имущества¹⁴.

В 16.43 12 октября командующие войсками Белорусского и Украинского фронтов получили приказ наркома обороны: «В случае занятия нашими войсковыми частями помещичьих усадеб особняки, замки и здания самой усадьбы, представляющие культурную и историческую ценность, не занимать и принять все меры к сохранению их в том виде, в каком они в данное время находятся. Войсками занимать жилые дома, конюшни и постройки, имеющиеся при усадьбах, не допуская никаких разрушений»¹⁵.

Всего же только с 15 сентября по 1 октября Военный трибунал Украинского фронта осудил 49 военнослужащих за контрреволюционные высказывания (2), грабежи и насилия над населением (16, из них 4 к расстрелу), дезертирство (16, из них 3 к расстрелу), неисполнение приказа (6), злоупотребление служебным положением (2), мародерство (3), халатность, сопротивление командиру (2), убийство по неосторожности (1) и нарушение правил караульной службы, сопровождавшееся грабежом (1 к расстрелу).

Тем не менее расследования продолжались. 8 октября 1939 г. военный прокурор 6-й армии военный юрист 1-го ранга Нечипоренко отправил письмо Сталину и Ворошилову:

«Располагая данными особой политической и государственной важности, считаю, своим партийным долгом сообщить Вам о разительных фактах грубейшего произвола и преступных действий со стороны целого ряда командно-политического состава частей, а особенно во 2 конном корпусе, допущенных на территории боевых действий Западной Украины.

1.21 сентября 1939 г. Военный совет 6 армии в лице командующего комкора Голикова и члена Военного совета бригадного комиссара Захарычева, находясь в частях 2-го конного корпуса, вынес явно преступное постановление о производстве и порядке самосуда — расстрела 10 человек (фамилий в постановлении не указывается). На этом основании начальник особого отдела 2 конного корпуса Кобернюк, отправившись в г. Злочув, произвел аресты разных служащих польской тюрьмы, полиции и т. д., как-то Климецкого В.В., по должности нач. тюрьмы, Кучмировского К.Б., пом. нач. тюрьмы, Лукашевского М.С., вице городского прокурора, Плахта И. — чиновника побитового старосты и др. в количестве 10 человек и всех этих лиц, в счет установленного Военным советом 6 армии лимита, в здании тюрьмы расстрелял. При этом самосуде присутствовали рядовые служащие тюрьмы.

Проверкой установлено, что Военный совет 6 армии свое решение о расстреле 10 человек без указания фамилий согласовал с нач. особого отдела фронта комиссаром 2 конного корпуса Крайнюковым. После этого ими же была дана установка работникам особого отдела 2 конного корпуса быстро арестованных, как врагов народа, расстреливать упрощенным порядком без суда, что и было сделано работниками особого отдела корпуса.

Это преступное решение Военного совета о самосудах быстро передалось в руководящие круги командиров и комиссаров соединений и частей 2 конного корпуса, а это привело к тяжелым последствиям, когда ряд командиров, военкомов и даже красноармейцев по примеру своих руководителей начали производить самосуды над пленными, подозрительными задержанными и имели случаи (расправы) над мирными жителями кулацкого происхождения. За последние 10 дней военной прокуратурой армии было выявлено дополнительно к расстрелянным 10 чел. Властью Военного совета еще в этом же 2 конном корпусе расстреляно в порядке самосуда до 20 человек...

Такое поведение руководящих работников частей содействовало широкому вовлечению красноармейцев и младших командиров в барахольство и мародерство и приводило к тому, что бойцы и командиры в каждом занятом городе толпами набрасывались в магазины, устраивали толкучки, создавали очереди и закупали в торговых лавках что попало и в большом размере таких вещей, которые не нужны для военнослужащего, как-то: по несколько пар женской обуви, платьев и т. п.

Военная прокуратура, будучи вооруженной Сталинской Конституцией о своей независимости и решением ЦК и СНК от 17 ноября 1938 года, решительно и беспощадно вела борьбу со всеми вышепоименованными преступлениями, десятки военнослужащих были осуждены на разные сроки и даже к расстрелу, однако большого эффекта наши приговоры не давали, так как они своевременно и твердо не доводились нашим командованием армии до живого чувства бойцов, командиров и политработников.

Тов. Хрущев несколько различно предупреждал и учил наших руководителей 6 армии, однако они, на мое мнение много шумят, но реального в частях почти незаметно, так как и по сей день военная прокуратура выявляет подобные случаи мародерства, конфискации у крестьян продуктов, и порой крестьянам за отобранные продукты дают расписки с вымышленным наименованием войсковых частей, с неразборчивой подписью, и крестьяне при таком положении не знают, к кому предъявить претензию об оплате...

На основании изложенного я прошу Вашего решения и Вашего разбора обо всех изложенных мною безобразиях с тем, чтобы властью центра навести в нашей 6 армии большевистский порядок и раз и навсегда положить конец изложенным мною ошибкам и преступлениям перед нашей родиной, творимым на территории Западной Украины»¹⁶.

Результатом этого письма стал приказ наркома обороны № 0059 от 10 ноября 1939 г.:

«16 октября на имя тов. Сталина и мое поступило письмо военного прокурора 6-й армии тов. Нечипоренко о неправильных действиях некоторых лиц начальствующего состава во время военных событий на территории Западной Украины.

По моему приказанию Политическое управление Красной Армии провело расследование и установило, что в 6-й армии во время военных действий имели место случаи расправы над офицерами и чинами полиции бывшего польского государства, а также над отдельными лицами из гражданского населения.

Военный совет 6-й армии в лице командующего армией комкора тов. Голикова и члена Военного совета бригадного комиссара тов. Захарычева, не только не вел достаточной борьбы с этими проявлениями произвола, но и сам 20 сентября 1939 г. принял поспешное, необдуманное постановление.

Получив донесение о действиях банды, состоящей из жандармов, офицеров и польских буржуазных националистов, устроившей в тылу наших войск резню украинского и еврейского населения, Военный совет дал ошибочную, неконкретную, а потому недопустимую директиву: «Всех выявленных главарей банды погромщиков подвергнуть высшей мере наказания — расстрелять в течение 24 часов». На основании этого постановления были расстреляны 9 человек.

Военный совет 6-й армии вместо того, чтобы поручить органам военной прокуратуры расследовать все факты контрреволюционной деятельности захваченных лиц и предать их в установленном порядке суду Военного трибунала, вынес общее постановление о расстреле главарей банды без поименного перечисления подлежащих расстрелу. Подобные решения Военного совета 6-й армии могли быть поняты подчиненными как сигнал к упрощенной форме борьбы с бандитами.

В частях 2-го конного корпуса, входящих в состав 6-й армии, зарегистрировано, например, 10 случаев самочинных действий начсостава разных степеней в отношении задержанных польских бандитов.

Учитывая, что в поступках виновных в незаконных действиях не было преднамеренной злой воли, что все это происходило в обстановке боевых действий и острой классовой и национальной борьбы местного украинского и еврейского населения с бывшими польскими жандармами и офицерами и что отданное распоряжение явилось результатом ошибки и недопонимания, приказываю:

1. Обратить внимание всего начсостава на недопустимость повторения в будущем всяких самочинных действий, противоречащих духу и уставам Красной Армии.

2. За вынесение поспешных, необдуманных постановлений, противоречащих установленным порядкам в Красной Армии, Военному совету 6-й армии — комкору тов. Голикову и бригадному комиссару Захарычеву объявляю выговор.

3. Непосредственно виновным в незаконных действиях командиру 131-го кавалерийского полка майору тов. Дедеоглу, младшему политруку 131-го кавалерийского полка тов. Черкасову, лейтенанту того же полка тов. Кольцову, комиссару отдельного дивизиона связи 2-го конного корпуса старшему политруку тов. Безносенко объявляю выговор.

4. Военному совету Украинского фронта установить остальных лиц, непосредственно виновных в самочинных действиях 6-й армии, и наложить на них дисциплинарные взыскания своей властью, донеся мне об исполнении»¹⁷.

Приведенные материалы показывают, что ни о каком поощрении различных преступлений, совершаемых военнослужащими РККА, не было и речи. Конечно, обстановка боевых действий и соответствующая политико-пропагандистская обработка советских военнослужащих порождали у некоторых из них впечатление вседозволенности. Однако командование, особые отделы и военная прокуратура старались пресекать подобные преступления, хотя, безусловно, в отношении некоторых командиров применялись довольно символические наказания. К сожалению, эта особенность наблюдается в любой ведущей боевые действия армии, и Красная армия вовсе не была в этом смысле исключением.

Кроме того, за период с 22 сентября по 1 октября было осуждено 28 полицейских и военнослужащих польской армии за контрреволюционные преступления (20, из них 13 к расстрелу), хищения (4), разбой с хищением (3) и изнасилования (1)¹⁸. Как правило, репрессии в отношении польских граждан были обусловлены террористической деятельностью как против советских солдат, так и против новых властей.

Так, например, 18 сентября в Ровно переодетый в штатское с красной повязкой на рукаве подпоручик польской армии Череховский с тремя польскими офицерами зашел на территорию военного госпиталя, объявил себя «красным комиссаром» и потребовал немедленного освобождения госпиталя обслуживающим персоналом. В это же время Череховский и сообщники открыли стрельбу из карабинов и пистолета. Видя, что провокация не удается, он скрылся. 21 сентября вновь появился в госпитале и был задержан. В ходе следствия выяснилось, что Череховский был участником боев 1920 г. под Гродно. 23 сентября он был приговорен к расстрелу¹⁹.

Красноармеец 14-го стрелкового полка Я.Х. Тригер был заманен поляками в избу около железнодорожной станции м. Жижава и убит. Убийство было совершено тупым предметом, в голове было два пролома²⁰. В лесах «еще долго действовали мелкие партизанские отряды», что, естественно, вызывало ответные действия советских спецслужб. Кроме того, для прочесывания местности привлекались и отряды рабочей гвардии, вылавливавшие «скрывающихся в лесах и других местах белопольских бандитов: офицеров, помещиков, жандармов и крупных чиновников польского государства... Было выявлено несколько сот этих белопольских бандитов. Значительную часть... рабочегвардейцы убивали на месте»²¹.

Примечания

1. Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. 1939—1941 гг. М., 2000. С. 184.

2. РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3370. Л. 323.

3. Там же. Ф. 25880. Оп. 4.Д. 35. Л. 1055—1057.

4. Там же. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3575. Л. 93—94; Ф. 35086. Оп. 1. Д. 486. Л. 50—50об.

5. Там же. Ф. 40334. Оп. 1. Д. 258. Л. 6.

6. Там же. Л. 7—8.

7. Там же. Ф. 25880. Оп. 4. Д. 2. Л. 68; Ф. 9. Оп. 36. Д. 3370. Л. 322.

8. Там же. Ф. 35086. Оп. 1. Д. 212. Л. 7.

9. Там же. Ф. 40334. Оп. 1. Д. 258. Л. 3.

10. Там же. Ф. 35086. Оп. 1. Д. 12. Л. 55.

11. Там же. Ф. 40334. Оп. 1. Д. 258. Л. 1.

12. Там же. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3370. Л. 322.

13. Там же. Ф. 40334. Оп. 1. Д. 278. Л. 452.

14. Там же. Ф. 9. Оп. 29. Д. 433. Л. 378—380.

15. Там же. Ф. 35084. Оп. 1. Д. 7. Л. 38.

16. Бушуева Т.С. Счастье на штыках. Неизвестные документы российских архивов // Октябрь. 1993. № 11. С. 167.

17. РГВА. Ф. 40334. Оп. 1. Д. 99. Л. 52—52об.

18. Там же. Ф. 35086. Оп. 1. Д. 12. Л. 55; Ф. 35084. Оп. 1. Д. 188. Л. 204; Ф. 25880. Оп. 4. Д. 2. Л. 31—32.

19. Там же. Ф. 25880. Оп. 4. Д. 35. Л. 80.

20. Там же. Ф. 40780. Оп. 1.Д. 1. Л. 32.

21. Филиппов С.Г. Деятельность органов ВКП(б) в западных областях Украины и Белоруссии в 1939—1941 гг. // Исторические сборники «Мемориала». Вып. 1. Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997. С. 49.